Илья Соломенный - Ученик

Озарение пришло неожиданно, одной яркой вспышкой, и я попытался рывком подняться – но ничего не получилось. Ребра затрещали так, что я не выдержал и застонал от боли. Откинувшись на спину, почувствовав, что лежу на чем-то мягком. Мягком?

Только когда круги перед глазами исчезли, удалось сконцентрировать внимание на окружающей обстановке. Я лежал на каких-то нарах, укрытых несколькими мягкими одеялами. На мне тоже лежало что-то тяжелое и шерстяное. Прямо над головой виднелась полка, на которой стояла масляная лампа. Но она не горела – просторное помещение и без того было залито солнечным светом, пробивающимся через распахнутые окна. У дальней от меня стены была сложена кирпичная печь, в устье которой стоял и побулькивал казанок. Пахло очень приятно. Рядом с печью стоял небольшой стол и пара табуреток, в углу виднелся здоровенный сундук. Я сглотнул слюну, и поискал глазами людей – никого.

– Эй, есть кто дома? – просипел я. Черт, горло совсем пересохло, и вместо нормального вопроса у меня изо рта вырвался тихий хрип. Поняв, что позвать никого не смогу, я решил осмотреть себя, откинув одеяло. Увиденное меня совсем не обрадовало – торс был плотно перебинтован толстой серой тканью, правая рука зажата меж двух дощечек и тщательно примотана к телу. На левом бедре виднелся уже зарубцевавшийся порез длиной больше ладони. Ого, ну и шрамина! Сколько же я провалялся без сознания?

Я как раз ощупывал голову (обритую почти наголо), когда входная дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная женщина в длинном и грубо сшитом сарафане. Волосы были спрятаны под косынку, а в руках она держала корзину, доверху наполненную… чем-то. Я не разглядел со своего места, да и неважно это было сейчас.

Увидев меня, женщина охнула, поставила корзину на пол и опрометью кинулась обратно на улицу. Через пару минут она вернулась, но уже не одна – с ней пришел высокий и уже немолодой мужчина с глубоко посаженными черными глазами, седой бородой и длинными, давно не стрижеными волосами, перехваченными чем-то вроде вышитой ленты. Он что-то тихо сказал женщине и подошел ко мне. Захватив стоявший рядом с печью табурет, мужчина поставил его рядом с нарами и уселся рядом со мной, затем приподнял одеяло, удовлетворенно хмыкнул.

– Оклемался, значит, – констатировал он, – А мы с женой думали, что так и проваляешь до праздника летнего солнцестояния.

Заметив мой настороженный взгляд, мужчина улыбнулся:

– Меня зовут Скел. Ты в моем доме. Не надо бояться, здесь тебя никто не обидит.

– Здравствуй, Скел, – просипел я и закашлялся. Мужик неспешно встал, подошел к столу и взял небольшой черпак. Набрал из деревянного ведра воды и подал мне. Я жадно выпил ледяную жидкость, не обращая внимания на то, что от холода у меня свело зубы.

– Не знаю, откуда ты родом, – протянул Скел, забирая черпак, – но в наших краях в ответ на приветствие принято называть свое имя.

– Прости, хозяин, – я откинулся на нары, – но я при всем желании не смогу это сделать. Отшибло мне память.

– Да ну? – прищурился тот. Да у них всех тут что, встроенный локатор на враньё установлен? Помня о прошлой встрече с людьми в этом мире, я не торопился раскрывать все карты. Мало-ли, что взбредет им в голову? – Но как говорить и здороваться, вижу, ты не забыл?

– Прости, Скел, – снова извинился я, старался говорить как можно дружелюбнее, – До того, как прыгнуть в реку, я помню всего несколько дней. А до этого – ничего. Проснулся в лесу, а потом наткнулся на… – я прикусил язык, не зная – стоит ли доверять этому человеку? Тот заметил, как я оборвал разговор и покачал головой.

– Ну говори уже, коль начал. На кого наткнулся? На разбойников? Зверей? Нечисть?

– На наёмников, – я решился ответить. Судя по всему, Скел с женой были крестьянами – изба намекала на это. И вряд ли они желали мне зла, раз перебинтовали и выходили.

Скел скривился, пробормотав под нос какое-то ругательство, которое я не расслышал.

– Знаю эту братию. Неприятные они. Слоняюся по холмам, творят что вздумается. Управы на них никакой. Слава богам, обходят наш медвежий угол стороной, – ответил он, несказанно обрадовав меня этими словами. Медвежий угол, значит? Это хорошо. Значит, есть шанс, что здесь меня тут не найдут. А в том, что наемники попытаются это сделать, я почему-то был уверен.

– Но все-таки – даже если ты имени не помнишь – надо же как-то тебя называть? – задумался мужчина, – Буду просто называть тебя «парень», пока не вспомнишь имя, идет? Или пока не выберешь себе новое.

– Идет, – вздохнул я. Отлично, значит, в очередной раз повторять байку о том, что я пришелец из другого мира не придется. И то хорошо, – Долго я у вас лежу?

– Да почитай полторы недели уже.

Так-так. Значит, в беспамятстве я провалялся десть-одиннадцать дней. Это долго, очень долго. Интересно, как далеко меня унесла река?

– Не сочти за труд, хозяин, – я старался подбирать такие слова, которые не выдали бы все мои странности. Спасибо куче книг, прочитанных в детстве, – Расскажи, где я очутился, и как ты меня нашел? И спасибо, за то, что спас, – добавил спохватившись.

Скел улыбнулся и кивнул.

– Погоди, парень. Сначала жену позову, познакомитесь. Это она тебя нашла, ее и поблагодаришь заодно. Да и поесть тебе не помешает, думаю.

В ответ на это мой желудок заурчал, соглашаясь с гостеприимным хозяином. Он усмехнулся в бороду и вышел за дверь. Там послышались голоса. Вернулся Скел не один – с той самой женщиной, которую я уже видел.

– Это Розанна, – представил он ее мне. Женщина улыбнулась, и я улыбнулся в ответ.

– Скел сказал, что это вы меня нашли. Спасибо за то, что спасли, – поблагодарил я ее. Женщина (тоже немолодая) слегка зарумянилась.

– Да что уж там, каждый бы так поступил. Я рада, что ты очнулся. Как…

– Память ему отшибло, – перебил ее муж, – Не помнит парень, как его зовут. Ладно, хоть говорить не разучился. Но языками потом чесать будем. Накрывай на стол, жена, гость наш проголодался.

Женщина кивнула и поспешила к печке. Я попытался было встать, но Скел не дал мне этого сделать.

– Эй, эй, ты куда собрался?! – Изумился он, удерживая меня на нарах, – Лежи, миску тебе Розанна принесет! Ишь, какой прыткий! У тебя несколько ребер сломаны, и рука разбухла как у мертвяка. Я не лекарь, но сделал что смог. Завтра будем менять повязки, проверим, как там и что. А пока не дергайся, нельзя тебе двигаться.

Я с сожалением откинулся на тюфяк, набитый соломой (он тут был, видимо, вместо подушки) и не стал спорить. Да и незачем этого было делать – впервые с тех пор, как я очнулся в лесу, меня не терзало чувство опасности. Розанна принесла мне деревянную миску с едой – это была жиденькая рыбная похлебка с пахучими травами. Еда очень напоминала любимую мной уху, и я хотел расправиться с ней как можно быстрее, но Скел меня остановил, скормив всего несколько ложек. Через некоторое время я поел еще немного. Только к вечеру несчастная тарелка опустела, а был по настоящему счастлив.