Свати Тирдхала - Полночный тигр [litres]

По мере приближения к месту, где он оставил ее, надежда превратилась в жгучую боль. Кунал осознал: все самое желанное находилось прямо перед глазами – а он это упустил.

Все оттого, что испугался.

Кунал знал, каким был каждый день в Крепости и каков был его солдатский долг, и все же это не помешало его жизни пойти по другому пути. В жизни нет гарантий, даже в безопасности.

Но ему был дан шанс на счастье – если бы только он смог видеть за пеленой страха и схватить его.

Если удача, хоть какая-то удача, на его стороне, он может перехватить ее вовремя. Он прошел всего-то с четверть мили. Прочешет лес и найдет ее. А когда отыщет, схватит, прижмет к себе и скажет то, что должен был сказать тогда, потому что наконец-то все понял.

Кунал нырнул под очередную ветку и понесся, отмахиваясь от листьев.

Она не просила его уйти. И не позволяла ему сбежать.

Отпуская Кунала, она предложила ему шанс стать частью ее мира, но исключительно по его собственному выбору. Эша подарила ему то, что он сам предлагал ей раньше, – возможность сохранить о ней память, которая не иссохнет со временем от ненависти.

Он увидел впереди поляну и сбавил темп, потом вообще остановился. Невидимая рука удерживала Кунала на месте, пока он уставился на место, где находился не так давно.

А что, если он ошибся? Что, если она действительно хотела его ухода?

Но вопрос так прямо и откровенно отражался на ее лице… и если бы только он смог разглядеть что-то за страхом, когда она его задала.

«Ты останешься?»

Сейчас он просто хотел получить шанс.

И на другом конце поляны кто-то суматошно задвигался, раздвигая листву. Эша пряталась в тени, низко наклонившись к земле. Окончив сборы, она провела тыльной стороной ладони по щеке.

Когда она повернулась к свету, он увидел влажный блеск ее глаз, и его тело наконец ожило, а сердце тоскливо защемило.

Он ринулся вперед, столь отчаянно желая поговорить с ней и объяснить, что не различил мягких шагов сзади – до тех пор, пока рука не зажала ему рот.

Кунал услышал свой зов к ней, единственный вскрик до мгновения, когда слова заглушил резкий удар по голове.

Перед глазами вспыхнула тьма.

После того, как он ушел, Эша застыла на поляне, слушая, как ветер мягко шелестит листвой.

Она не могла пошевелиться. Чувствовала, будто приросла к месту, словно стоило ей сдвинуться с места, и тяжкий груз усталости ее раздавит.

И голос, который она ненавидела, нашептывал: глупая, отдала частицу себя солдату, живому человеку. А ведь ей не полагалось иметь сердце, которое можно дарить.

Тогда отчего в груди что-то билось так тяжело, что угрожало выломать ребра? Нет, у нее было сердце. Уж что-что, а это она дальше отрицать не могла.

У Гадюки появилось слабое место. И оно ушло из ее жизни. Но эта мысль ее почему-то не радовала, хотя она добилась, чего хотела. Или так она твердила себе.

Она дала ему шанс, а он выбрал не ее.

Осознав это, Эша ощутила, как оцепенение спадает. Уход Кунала был неизбежен, Эша понимала это… и все же из глаз хлынули слезы. Она торопливо смахнула их рукой и присела, чтобы перебрать вещи в сумке.

Сделать хоть что-либо, что отвлекло бы ее от пустоты в сердце.

Крошечная ненавистная часть нашептывала: возможно, он вернется. Из-за этого Эша задержалась на поляне дольше, чем следовало, с неуместной надеждой бросая косые взгляды на деревья. Нелепая мысль, и все же она ранила душу.

Но шли минуты, а Эша оставалась на поляне в одиночестве. С тяжелым вздохом она собрала сумку и встала, отряхивая одежду.

Эша подумала, что ей примерещилось, как кто-то выкрикнул ее имя сквозь тихий шум джунглей. Она мгновенно обернулась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрываются яркие глаза Кунала и он, безжизненно обмякнув, падает в темноту леса.

В этот раз она не оцепенела. Эша помчалась туда, где упало тело Кунала, но, когда добралась, его уже нигде не было видно.

Это не могли быть мятежники – она точно знала, где сейчас расположены все отряды Клинков. Тогда кто?

Она упала на колени и стала изучать отпечатки сандалий на рыхлой земле. Сдвинувшиеся ветки, сломанные прутья. Кто бы это ни был, они не потрудились соблюсти осторожность или спрятать свои следы.

Эша нахмурилась, ее разум лихорадочно расставлял все по местам.

Может, произошла ошибка? Однако он вернулся и был совсем недалеко. И он позвал ее по имени.

Она была уверена в этом, могла бы даже поставить на кон свои мечи. И выражение его лица, когда Кунал падал, – это было удивление. Она не могла даже порадоваться его возвращению, зная, что он валяется где-то без сознания. Вопросы бурлили в голове, но Эша избрала путь действий.

Эша провела по отпечатку сандалии кончиками пальцев и сразу представила плоские сандалии с острой металлической оковкой – их выдавали на военных складах как часть униформы джансанских солдат.

Но облегчения от мысли, что он оказался у своих товарищей, не пришло. Глубина отпечатков на мягкой почве подсказала ей правду.

Кто бы ни забрал Кунала, он затаился здесь в ожидании и, вероятно, видел Эшу с ним. Ее сердце загрохотало, стук отдавался в ушах с угрожающей ясностью.

Ее легенду могли раскрыть, ее истинную связь с Куналом – разоблачить.

И если они подслушали их разговор, Кунал может стать признанным дезертиром и предателем короля-самозванца.

Когда Кунал пришел в себя на мягкой земле, то мгновенно вскочил, держа руку на рукояти ножа. Последним воспоминанием стал удар по голове, и боль в затылке намекала, что его забрали против воли.

Эша.

Он прогнал эту мысль и заморгал, привыкая к окружению.

– Погоди, Кунал. Можешь убрать оружие.

Кунал стремительно развернулся, игнорируя острую вспышку боли. Должно быть, ему мерещится. Он снова потряс головой. Картина перед глазами не изменилась.

Лакш облокотился о дерево, и он увидел Амира и двух других солдат – Сарана и кого-то новенького, – сидевших у костра слева. Амир взглянул на Кунала, и его лицо просияло.

Он встал и пошел к Куналу, захватив кое-какие из разложенных у огня продуктов.

– Здорово, что ты очнулся, – радостно заявил Амир, подавая ему ломоть толстокорой лепешки и полоску сушеного мяса.

Кунал растерянно взял еду.

Лакш не сдвинулся со своего места у дерева, все так же наблюдая за Куналом.

– Что, во имя Солнечной девы, я тут делаю? – неуверенно спросил Кунал. – Прости. Я счастлив видеть вас всех снова – и других братьев… – Он кивнул в сторону остальных солдат, которые в ответ тоже кивнули. – Но кто-нибудь может рассказать, как я очутился тут с больной головой? – Он произнес эти слова как язвительную подколку.

– А, так Лакш тебе лучше расскажет, – ответил Амир с выражением искреннего раскаяния. – Он нашел тебя в чаще, когда охотился.