Майя Лидия Коссаковская - Сеятель Ветра [litres]

Бледная, она повернулась в сторону открытых дверей лаборатории. Она старалась сохранять хладнокровие, но это давалось ей с трудом. Она никогда в жизни еще не стояла лицом к лицу с реальной опасностью. «Думай! – приказала она себе. – Ты же могущественная ведьма!» Что она могла бы в такую минуту использовать? Быстрым шагом Хийя прошлась вдоль стола, заметила, что нервно заламывает руки. Никоим образом она не может позволить себе панику. Или капитуляцию. Она закрыла глаза, и сразу же перед ней появилось тонкое лицо в окружении черных волос, с бездонными зрачками с фосфоресцирующим зеленым ободком, напоминающим нефритовый перстень. Ее охватила волна сожаления, но одновременно и решительности. Она ударила кулаком правой руки в ладонь левой. Она не может умереть! Решение появилось само, словно она прочитала его в глазах Даймона. Это было очень рискованно, почти самоубийственно, но что она теряла? Если она не может покинуть остров, тогда исчезнет. Перенесется в другое измерение, область между мирами, пустоту, где не существует времени и жизни. Великие маги отправлялись туда помедитировать, или отдохнуть от жизни, или спрятаться от опасности. Это будет настоящее исчезновение, не примитивные чары невидимости. Если бы она использовала такую банальную уловку, Атанаэль сразу же обнаружил бы ее. Погибла бы униженной.

Она сжала губы, собрала полы платья и уверенным шагом вернулась в лабораторию. Заклятие небытия относилось к исключительно трудным и рискованным. Требовалась абсолютная концентрация и время, и этих двух факторов очень не хватало. Она несколько раз сделала глубокий вдох, стараясь по возможности успокоиться. Рука, что потянулась за необходимым аксессуаром, немного дрожала. Хийя зажгла свечу, черным и красным мелом начала вырисовывать на полу сложный узор. Вздрогнула, когда со двора донесся шум открываемых ворот, испуганные голоса слуг, топот ног и пронзительный крик нимфы. Мел в ее руке дрогнул, и сложный узор перечеркнула толстая линия. В эту же секунду перед глазами ангелицы появилась картинка разъяренных солдат, разрушающих ее дом. Разбитая мебель, выбитые окна, тела фавнов с разбитыми черепами, изнасилованные нимфы, горгульи с распоротыми животами, запутавшиеся в собственных внутренностях. И Сапфир. Прекрасный Сапфир с дико оскаленными зубами, голубой шерстью, заляпанной кровью, словно ему на спину накинули красное одеяло, и ониксовыми глазами, полными сожаления и ненависти. «Господи, – подумала она. – Я не могу их оставить. Это мои подданные, мои слуги. Они доверяют мне, а я не имею права их бросить. Я должна сделать что-то, что еще никто до этого не осмелился сделать. Перенести в небытие и вернуть назад весь остров». Когда она приняла это решение, то почувствовала странный холодный покой. Руки уверенно, хотя и неосознанно, чертили знаки, разум без усилий постигал новые уровни концентрации. Реальность сжалась, сосредоточившись исключительно на заклинании. Хийя впала в своего рода транс, трудный для осознания, но необходимый при таких сложных заклинаниях. Она чувствовала, как сгущается сила. Энергия переполняла ее, разливалась вокруг, словно неумолимая волна, которую она вызвала на море, но более могущественная, во много раз могущественнее. Четко и ясно она увидела тропинку света, напоминающую блестящую ленту, начало которой исчезало где-то посреди отмеченной холодными отблесками звезд темноты, в которую превратился пол лаборатории. Хийя дрожала. Ее пальцы спазматически сжались, губы приоткрылись, обнажая стиснутые зубы. Она забыла об острове, нападении, о собственном существовании. Значение имела только сила.

– Стерва! – услышала она крик над самым ухом. Голос был переполнен ненавистью и триумфом.

Уже перед собой она увидела вспотевшее лицо Атанаэля, искривившееся от ненависти. Фиолетовые волосы выглядели как веревки. Тропинка света размылась, погасла, но не исчезла. Хийя отчаянно пыталась не потерять ее из вида.

– Шлюха Габриэля! – прорычал Атанаэль. – Гнусная шлюха! Где твой любовничек, твой бравый архангел, узурпатор и тиран? Он не поможет тебе, сука. Настигла тебя рука справедливости, шлюха!

Худое лицо ангела хора Начал напоминало безумную маску. Когда он кричал, на губах лопались пузыри слюны.

«Он ни о чем не знает, – удивленно подумала Хийя. – Они пришли меня убить и ничего не знают».

В открытые двери влетел Митеаш, за ним начальник наемников. Светловолосый ангел сжимал в руке меч. Он остановился на границе круга. Его губы искривились в мерзкую, похотливую ухмылку.

– Красива, ведьмочка. Развлечемся немного, перед тем как я выпущу твои кишки. Ты трахалась с Габриэлем и с тем ходячим трупом, а сейчас узнаешь, как это с настоящим приличным ангелом. Что скажешь, ведьмочка?

Он протянул к ней руку в кожаной перчатке, намереваясь схватить за кобальтовые волосы. Хийя тряхнула головой. Хотя нечетко, но она все еще видела тропинку. Она вибрировала невероятной энергией, но ее блеск померк.

Рука офицера хора Добродетели в миллиметре прошла от волос ангелицы.

– Ублюдочная ведьма! – зашипел он. – Иди сюда!

Хийя коротко свистнула сквозь зубы. Митеаш завыл, схватился руками за лицо, выпустив меч. Оружие с грохотом ударилось об пол. Между пальцами ангела выстреливали снопы искр. Атанаэль выругался, подскочил к другу с пальцами, сложенными в определенный знак. В этот самый момент толстяк с перстнями кинулся с мечом в сторону Хийи. Она попыталась отскочить, но ноги почти окаменели. Она видела необыкновенно медленно приближающееся острие, словно ее чувства работали быстрее, чем время. Внезапно в воздухе появилась какая-то небольшая голубоватая фигура. Она приземлилась на плечи наемника, вонзая в него когти. Солдат зашатался, потянувшись к шее, уже покрасневшей от крови, и содрал с себя клубок голубой шерсти. Он с яростью швырнул кота в стену. Голубой снаряд ударился в нее, сполз на пол и замер.

– Неемия! – закричала Хийя с отчаянием и яростью.

И именно тогда она ощутила толчок. Мир рассыпался на куски, развалился в мгновение ока, и Хийя поняла, что не все пошло так, как она надеялась. Промелькнули удивленные лица нападавших, а в голове у нее пронеслось, утонут ли они в море, когда остров исчезнет, но она была далека от сочувствия. Потом все заполнила серая мгла, и ангелица потеряла сознание.

Маленькая ящерица, с чешуей металлического золотистого цвета, с голубыми полосками по бокам, прошмыгнула между камнями. Жара опустила тяжелую ладонь на руины домов, ворот и святынь. Поломанные колонны торчали среди мусора, словно небрежно натыканные гигантом карандаши. Солнце вырезало резкие тени, похожие на куски темного сукна. Сверчки неистово стрекотали, а кроме этого царила тишина. Рядом с завалившимися воротами триумфально росли оливковые деревья, узловатые, перекрученные стволы и съежившаяся листва казались сделанными из камня, словно в городе не имело права существовать ничего, что не было мрамором или песчаником.