Анастасия Соболевская - Корона двух королей

— Прошу меня простить, — сказал он, сдерживая ухмылку, — но сейчас меня ждёт ваш отец. Да и ваши слуги, наверное, уже ищут вас по всему дворцу. Идите к ним, иначе все решат, что вы здесь из-за меня. Но мы же с вами знаем, что это не так. Верно, моя принцесса?

С этими словами он легонько шлёпнул Багряна по шее и вышел на улицу, оставив животное подоспевшим конюхам. Они удивились, увидя принцессу в полутьме стойла, и начали кланяться, но Ясна поспешила избежать их учтивости и вернулась к себе в комнату тем же путём, каким и пришла. После встречи с Влахосом её переполняли самые разные чувства, и она с трудом могла устоять на ногах. Он ей нравился гораздо больше, чем позволялось наследнице трона.

Пока уставшие после долгой дороги дети ожидали в коридоре, Влахос передавал королю не самые приятные вести с окраин Ангенора.

— Боюсь, что мы имеем дело не с изменой, — заключил он, кратко изложив свои наблюдения. — Мы были в Столпах и говорили с Хранителем и его дозорными — они ни при чём.

— То есть как? — удивился Осе. — Ты хочешь сказать, что целое войско прошло перед их носом и никто не увидел в этом ничего удивительного? Если это не измена, тогда что? На всех касарийцев внезапно напала слепота?

— Нет, они не ослепли, мой король. Они были обмануты.

Король ощетинился при слове «обмануты».

— Поясни.

— Помните тот случай после восстания кожевников, когда один известный нам человек, подкупленный Теабраном, сразу после вашего временного отбытия в Мраморную долину передал легатам неверный приказ о казни пойманных подстрекателей?

Осе старался не вспоминать тот ужасный день, который оставил на его имени несмываемое пятно позора. Но слова предводителя Ловчих заставили его мысленно вернуться в то утро, когда гонец донёс ему вести, что все мятежники, согласно его же приказам, были замучены и казнены, а их тела оставлены висеть вдоль стены арены на радость воронам. Конечно, король, как только вернулся в город, распорядился снять покойных и немедля захоронить, так как прекрасно понимал причину, которая побудила этих людей устроить восстание, но ему не давала покоя мысль, кто мог дать его солдатам фальшивый приказ. Предателем оказался помощник Согейра, легата кирасиров, который оценил свою верность короне в один мешок золотых монет с клеймом в виде лилии. Его поймали при попытке бегства из города среди ночи под предлогом патруля, допросили и получили признание, однако и его публичное повешенье не спасло Осе от прозвища Кровавого короля.

— Такое сложно забыть.

Влахос продолжил:

— Так вот, по всей видимости, Теабран и его шайка стали лучше продумывать свои действия. Когда мы с Сеаром прибыли в тот город…

— Негерд, — перебил его король. — Этот город назывался Негерд.

Ловчий исправился:

— Когда мы с Сеаром прибыли в Негерд и нашли в амбаре выживших, они напали на нас. Конечно, они были безоружны, но девчонка так брыкалась, что рассекла Сеару бровь какой-то палкой.

— И что? — пожал плечами король. — Они ведь были напуганы.

Влахос согласно кивнул.

— Безусловно. Но давайте представим себе ситуацию: скажем, на вас среди леса нападают разбойники, но вам удаётся сбежать. Вы стремглав бежите по лесу, выбегаете на просеку и случайно сталкиваетесь с проезжающими мимо благородными всадниками. Вы станете на них нападать?

— Нет, — ответил Осе, хотя приведённая аналогия показалась ему несколько неуместной.

— Верно, вы попросите помощи.

— Скорее всего.

— А если на их месте окажутся оборванцы с топорами и верхом на плешивых клячах?

— Постарался бы спрятаться. Они могли быть такими же разбойниками.

Влахос развёл руками, будто только что объяснил королю что-то и без того очевидное.

— Теперь вы понимаете, о чём я говорю? — Он многозначительно приподнял брови. — Эти двое приняли нас за тех всадников, что сожгли их город и которые якобы вернулись, чтобы добить тех, кто остался в живых.

Король нахмурился и заёрзал на троне.

— Но почему?

— Об этом вам лучше расскажут они сами.

— Где они?

— Ожидают за дверью.

— Введи их.

Влахос прошёл к двери и жестом указал Сеару впустить выживших.

Осе ожидал увидеть кого угодно из тех, кто силой смог отбиться от нападавших, но никак не двух детей. Девушке, такой же беленькой, как его Ясна, на вид было не больше шестнадцати. Мальчишке, возможно, чуть больше. Оба, перепуганные и грязные, кротко опустив глаза, пересекли тронный зал и остановились у трона, устало преклонив колени. Вокруг худенького тела девушки всё ещё был обёрнут алый плащ Влахоса.

«Как похожа на Ясну», — король обратил внимание на очевидное внешнее сходство девушки с дочерью, и ему стало совсем худо смотреть на неё, будто перед ним в крови и грязи, униженная и избитая, стояла его родная дочь. Мальчишка же был молодой копией отца Ноэ, от коротко стриженных волос до монашеской рясы из грубой чёрной ткани. Глубокий порез на щеке, наспех замазанный мазью из трав и масла, уродовал его простое деревенское лицо.

— На них были чёрные доспехи, — говорила девушка слабым от усталости голосом, отвечая на вопрос короля, и украдкой взглянула в сторону Влахоса. Тот молча кивнул ей, давая понять, что бояться нечего.

— И красные плащи с серебряными застёжками, как у вас, — сказала она Влахосу, и слёзы снова потекли у неё по исцарапанным щекам. — Простите, я не хотела на вас нападать, но те!.. Те всадники были точно как вы! Даже у их коней были такие же доспехи и изумрудные копыта! Я не хотела, простите!

— Тебе не за что просить прощения, дитя, — попытался успокоить девушку король. — Здесь этих всадников нет, а Влахос не причинит тебе вреда. Так с какой стороны они напали на Негерд?

— С юго-востока, мой король, — ответил послушник. — Я сидел на Колокольной башне и видел, как они пришли с юго-востока.

— Ты уверен?

— Да. По той же дороге на ярмарку каждый год приезжают купцы из Паденброга. Поэтому я не сразу зазвонил в колокол, я думал, что это они, а когда увидел, что это вооружённые воины, было уже поздно. Слишком поздно. Это я во всём виноват, мой король. Это только моя вина.

— Не думаю, что всё сложилось бы иначе, зазвони ты в набат на пару минут раньше, монах. Ты сделал то, что должен был. Твоей вины здесь нет.

— Но боги меня теперь накажут.

— Боги? — изумился король. — Я думал, ты исповедуешь новую религию.

— Бог, прошу прощения. — Альфред стыдливо побагровел. — Бог меня теперь накажет.

Осе тяжело вздохнул.

— Можно ли мне задать вам вопрос? — Послушник поднял глаза от пола.

— Да, монах.

— Наш дьякон. Он выехал в сторону Паденброга за несколько дней до нападения, чтобы попросить о ссуде для нашего монастыря. Он здесь? Вы его видели?