Елена Свительская - Моя пятнадцатая сказка [СИ]

Профессор наконец-то посмотрел на слушателей. И замолчал.

Таинственная беглянка сидела на последнем ряду. Она не делала записей, а просто молча и неотрывно смотрела на него из-под кепки. Он не мог понять, какое выражение у ее глаз. Но они притягивали и манили. Хотелось самому снять с нее кепку или заглянуть в царившую под ней полутень…

— Танака-сан, мы все это помним! — возмутился из среднего ряда тот самый богатый хам.

— И это замечательно, — ответил он бесцветным голосом.

Новенькая вдруг приосанилась, быстро выглянула из-под своего укрытия, чуть приподняв голову. Ее звонкий и нежный голос разбил воцарившуюся было тишину:

— Но Гэндзи-моногатари не является самым древним романом периода Хэйан, дошедшим до нас.

— Как это?

— Я сама держала в руках свитки с романом еще более древним, — на губах девушки заиграла улыбка.

— Где? Когда? — встрепенулся профессор.

— У меня дома. Мы нашли шкатулку со старой рукописью, когда хотели починить разбившийся алтарь.

— И… вы разбираетесь в древнем языке?

— Настолько, что смогла прочесть эти свитки, — улыбка стала дерзкой, черные глаза ее ярко заблестели из-под полумрака кепки, — Их написала девушка, так же жившая в период Хэйан. Она записала историю о том, как один из придворных повес разбил ей сердце. Ну и, конечно же, добавила немного выдумок. Но только это тайна между нами, ладно? Конечно, мы не посмеем укрывать от японского народа столь редкое сокровище. Ведь так мало повестей периода Хэйан сохранились, так мало из них было найдено! Но так хотелось мне и моей семье хоть немного подержать древние свитки у себя, насладиться изящной вязью почерка той женщины, приобщиться к запаху старины…

— И… чем же закончилась та повесть? — не мог сдержать своего любопытства ученый, — Или же окончание не сохранилось?

— Девушка записала всю свою историю, но этого крика не хватило, чтобы выдохнуть всю боль ее души и разбитого сердца, — студентка куснула нижнюю губу, — Она оставила свою подругу одну на всем белом свете! О, как это печально и жестоко!

— Значит, там еще и говорится о ее подруге? Это интересный ход…

На миг ему примерещилось, что в черных глазах, прячущихся в темноте под козырьком, вспыхнули огненные языки. Определенно, сегодня слишком жаркое солнце!

Девушка холодно произнесла:

— То, что вы только что назвали интересным ходом, было чей-то жизнью, которая слишком рано оборвалась!

— И верно… Да простит меня ее душа за мои злые слова! — искренно ответил мужчина.

Кончики длинных волос новенькой, лежавшие поверх ее стола и дрожавшие под слабым ветром, проникавшим из окна, вдруг спокойно легли на поверхности.

— Это очень интересно… новый текст хэйанского периода! Кто бы мог подумать! Такая находка! — профессор взволнованно дышал, — Мы поговорим об этом позже, на перемене.

— Да, мы поговорим об этом позже, — девушка многозначительно посмотрела из-под своего укрытия.

Лекцию он с трудом закончил, думая о находке… жалея, что не ему досталась честь нашедшего и возможность прочесть рукопись первым… В перерыве парни окружили новенькую, требуя наконец снять головной убор и представиться по-человечески своим однокурсникам. Улыбка вдруг появилась на губах незнакомки и также резко пропала. А студенты радовались, что она будет учиться именно с ними и они первые увидят ее лицо. Тяжело вздохнув, Танака покинул аудиторию. Сейчас ему к ней не прорваться, но он еще…

В оставленном им помещении вдруг стало шумно. Прислушавшись к недоуменным и испуганным выкрикам парней и девиц, мужчина понял, что во всеобщей шумихе новенькая неожиданно улизнула. Отчего-то он вдруг обернулся.

Она уходила по коридору. Медленно и грациозно двигалась в сторону от него. Спокойно перехватила свои волосы на спине у шеи — концы взметнулись, словно пушистый хвост — и, быстро свернув их в жгут, спрятала под кепку. В аудитории шумели, мол, как же так она вдруг пропала, и как ее могли упустить?.. Сейчас студенты высыплются в коридор. И профессор вновь потеряет возможность с ней поговорить…

Он молча побежал за ней, чтобы не привлекать внимания. Она легко и грациозно уплывала прочь… И, хотя он убыстрял свой бег, а девушка шла совершенно спокойно, он никак не мог ее догнать…

Вот уже они покинули стены института, никем почему-то незамеченные… Такэру все еще не мог догнать ее… Вот они уже вырвались за пределы города… Он уже начал запыхаться, а она все так же невозмутимо плыла… Мужчина не заметил, куда исчезли ее нелепые кроссовки… Босая, она шла по лугу, не приминая травы… профессор запоздало понял, что это как-то не так… противоестественно… Разум понимал это, прекрасно понимал, но тело двигалось за ней, словно повязанное неведомым поводком… Вначале было желание вырваться, но оно угасало… с каждым мгновением становилось все меньше и меньше… слабее и слабее… стало тусклым… и растаяло, как дымка…

День уже истаял… небо окрасилось ярким закатом… Солнце становилось багровым и готово было вот-вот уже скрыться за гранью земли…

Девушка вдруг остановилась. И грациозным движением стянула с головы кепку. Мужчина замер, как завороженный. Налетевший откуда-то ветер подхватил длинные черные прямые пряди… Она стала медленно оборачиваться… Медленно… Медленно и грациозно… Вот обернулась, в облаке кружащихся волос и в сиянии садящегося солнца. На миг сияние уходящего светила ослепило его, а потом он четко увидел ее лицо… столь прекрасное лицо, что оно казалось сном…

— А звали ее Асанокоо, — красивым, мелодичным голосом произнесла незнакомка, — И, соответственно, повесть ее, печальную, о разбитом ее сердце, я назвала «Асанокоо-моногатари».

Ветер развевал ее волосы. По белоснежной коже покатилась слеза…

Танака Такэру растолкали на рассвете врач и полицейский. Вокруг шумело несколько десятков человек. Его на машине скорой помощи доставили в больницу, быстро обследовали. Вообще, не хотели отпускать сразу, мало ли чего, но он сбежал под предлогом необходимости читать лекции и сегодня. Профессор, все-таки.

В институте все было по-прежнему. Он пару раз спрашивал о новенькой, но наталкивался на недоуменные взгляды. После чего испугался и расспросы прекратил. В обеденном перерыве сидел в компьютерном классе, шурша информацией о сохранившихся произведениях периода Хэйан. Он, конечно, все их знал, но вдруг что новое нашли?.. Разумеется, «Асанокоо-моногатари» среди них не было.

Значит, ему вчера голову напекло. Так, что он вышел на луг у города, вдруг упал и провалялся в забытьи несколько часов. Хорошо, добрые люди нашли, вызвали помощь. Полицейский сказал, что то были хулиганы из средней школы, отъявленные янки. И хотя помощь человеку могла бы им зачесться и, если и не загладить их проступки, то хоть единственным светлым пятном лечь в их биографии, хранящиеся в милиции. Однако же от благодарности спасенного парни сбежали столь же резво, как обычно сбегали от заслуженного правосудия. Это навело защитника порядка на определенные подозрения, впрочем, Танака Такэру весьма убедительно отстоял честь юных хулиганов. Он помнил, что бредить начал еще во время лекций. А те парни просто его нашли. Если и возникают вопросы, так это что они забыли на лугу за городом, но это несущественно. В грязи, кстати, нашли чей-то ранец. Значит, янки что-то не поделили или проводили новую драку, то ли от скуки, то ли чтоб опять выделить самого достойного на роль главы. По словам полицейского, прежний глава этих янки недавно угодил в больницу, а хулиганье из соседнего района никогда не упускало возможность прослыть самыми крутыми. В общем, так сложилось, что очередная выходка малолетних хулиганов помогла человеку. Может, даже жизнь спасла… Он поищет этих парней, но позднее… Все-таки, благодарность — это святое, а долг обязательно следует вернуть, тем более, за спасенную жизнь.