Софья Липатова - Уроборос [СИ]

— Уже играет с остальными детьми, — прерывает Крейн, делая шаг вперед, а я к подоконнику.

— Натали, — еще одна попытка.

— Со всеми очень быстро ушли в гостинную.

— Мы договаривались не использовать силу друг на друге, — перехожу я в нападение, — что это за спектакль с хлебом?

— Поверь, я не смотрел дальше хлеба, — улыбается Крейн, а я готова провалиться сквозь землю.

— Все равно не честно, — пальцы сжимают подоконник, а я чувствую, как костяшки белеют, — ты должен был предупредить. Мы так договаривались.

— Конечно. И я как дурак пол года пытаюсь, как договаривались, с тобой встретиться, — Эрик быстро преодолевает оставшееся расстояние, но останавливается не дойдя буквально шаг, — но каждый раз, стоит мне появиться — тебя уже нет.

— У меня работа, — бурчу себе под нос и хватаюсь за телефон, — твою мать.

СМС от Елены не предвещает ничего хорошего. Пальцы Крейна тут же одним движением вытаскивают смартфон из моих рук, а я по инерции тянусь вперед, оказываясь у него в объятиях.

Дыхание останавливается. Похоже легкие просто забыли, что это такое. Да и зачем дышать, если пальцы жадно прикасаются к такому горячему и твердому телу. В горле пересыхает мгновенно, а желудок делает сальто, когда его рука ложится мне на шею, обжигая там, где кожа наконец получает прикосновение. Облизнув губы, я все же решаюсь поднять взгляд. То, что я вижу, сжимает внутренности, заставляя завязаться в узел и тянуть изо всех сил внизу живота.

— У меня тоже работа, — улыбается он, а серебряная ртуть его глаз заставляет все у меня внутри растекаться сладкой патокой, — но я же здесь, с тобой.

— Связи нет, — нахожу в себе силы выдавить всего два слова, пока его дыхание обжигает мое лицо.

— Для того, чтобы любить, тебе нужна связь? — спрашивает он, а я автоматически отрицательно качаю головой, — Вот и мне нет.

— Что? — я или не понимаю, что слышу, или боюсь понять.

Только чувствую, что руки дрожат, пока не отрываясь глядят натянутую на его груди рубашку.

— У меня осталась одна непрожитая человеческая жизнь, Вел, — тихо говорит он, касаясь пальцем моих губ, а лишь прижимаюсь ближе, не в силах противиться, — больше никогда боги не спустятся на землю. Это опасно. Мы поклялись друг другу с Всевышним. И свою единственную жизнь я хочу прожить с тобой. Только если это то, чего ты сама хочешь, — он улыбается, не преодолевая оставшееся расстояние.

— Разве это не опасно сейчас? — хмурюсь я, нервно закусывая губу.

— Нет, — он улыбается, убирая с моего лица волосы, а я таю от каждого прикосновения.

— У меня нет вечной жизни, — пожимаю плечами я, касаясь его щеки и замечаю горькую каплю грусти в его глазах.

— Это нет? — тихо спрашивает он, а я поднимаюсь на мысочках и, наконец, прикасаюсь губами к его губам.

Потому что это всегда да.

Конечно, оказаться сидящей на столешнице ногами обнимая собственного мужа в доме полном гостей я не собиралась, но такие они, боги. Разве можно ему отказать. Но еще неожиданней было, когды выкачав из меня весь мозг и воздух одним поцелуем, Крейн отодвинулся, переводя дыхание и украв мой стон. Пытаясь отдышаться, я недоуменно уставилась на Эрика, который распахнул окно, высовываясь в него на половину.

— Включай! — закричал он и тут же весь свет в доме потух.

Я смотрела лишь на переливающиеся под потолком гирлянды, что мы неделю назад, к большому сожалению, не обнаружили в доме. На сияющий двор и улыбающегося Крейна в расстегнутой рубашке, что, поправив волосы, театрально приземлился на одно колено.

— Если ты не в курсе, это должно было быть примерно так, — кольцо Крейнов сияет в протянутой коробке, а я невольно замечаю, что пальцы у Сильнейшего бога подрагивают, — я люблю тебя больше жизни и если бы мог, отдал свою не задумываясь, чтобы сделать твою вечной. Потому что для меня нет ничего лучше, чем видеть тебя счастливой каждый день. Мы прошли многое, не самого приятного. Но все становилось не важно, когда мы были вместе, — он закусил губу а я почувствовала, что кажется плачу, — Ты выйдешь за меня, снова?

— Да, — я спрыгнула со стола, повиснув на шее Эрика, — мой самый любимый бог.

Крейн поднялся на ноги, закружив меня в воздухе, а я смеялась, покрывая поцелуями его лицо. Детский визг заставил нас повернуться. Макс стоял в дверном проеме, держа за руки маленькую Эрику и прыгал на месте.

— Папа и мама жених и невеста! — кричал он, а я лишь сильнее прижалась к единственному своему мужчине на свете.

— А говорил, что дальше хлеба не заглядывал, — шепчу я, видя как улыбается Эрик.

— Только совсем чуть чуть, — уткнувшись в мои волосы шепчет Крейн.

А я молчу вдыхая поглубже поток безграничного счастья.

На всякий случай напоминаю тем, кто забыл, но уже сегодня прочтет эту проду — отрубленная голова змеи под левой лопаткой — один из трех знаков Безмолвной у Валери. И такой же знак у Оливера.

Его получают те некроманты, что нарушили законы Безмолвной, смешав потоки (Оливер) либо за попытку перевести мертвое в живое (Воскресить, как Валери пыталась с Максом Лавром), что равносильно по тяжести смешению потоков.

После получения знака некроманта снова отправляют к Вратам (пускают кровь) откуда он после не должен вернуться больше, ведь его кровотечение уже не останавливают, заставляя тело зависать на грани, как происходит при первом переходе (когда человеку снимают энергию и направляют к Безмолвной для становления некромантом).

Пояснение для тех, кто первую книгу читал давно.

Последний поход, начало осени, Валери почти девятнадцать (ДР у нее в конце декабря), когда Эрик все же поцеловал Валери после нападения чудовищ. До этого у них состоялся диалог, где Валери отчитывала Осириса за то, что тот вернулся в Пограничный лес, хотя обещал этого не делать.