Елена Шихматова - Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии. [СИ]

Алтея кусала губы, этого никто не видел, кроме Паленина, который, уже подразумевая ее ответ, обдумывал варианты своих действий.

— Я… согласна, — тихо, но твердо произнесла Алтея.

И тут, прежде чем кто-либо успел что-то понять, прозвучало одно слово-приказ на древнем языке.

— Убей!

В следующий миг зависшие в воздухе веревки зашевелилась, не смотря на то, что девушку было не видно, было понятно: она упала на пол и забилась в судороге. Изяслав тут же подбежал к ней и попробовал ухватить ее за плечи или за талию, чтобы хоть как-то помочь, удержать ее, отстранить от нее то, что ее мучило.

— Прекратите! Прекратите это немедленно! — потребовала Амалия.

Но Паленин, нагло ухмыляясь, без капли сожаления встретил ее взгляд и злорадно улыбнулся.

— Поздно! Ей уже ничто не поможет! Это механизм!

Механизм. Амалия прекрасно знала, что это, и ей и без того было очевидно, что просто так по одному слову невозможно применить заклинание, которое возможно обратить. Нет, это был именно механизм, заранее продуманный план, который пришлось применить и который меньше, чем за минуту успешно реализовался.

— Вы, вы убили ее! — не веря в то, что все это произошло, потрясенно произнесла Амалия.

— Да, убил! — зловещим угрюмым голосом ответил Владимир, смотря при этом на Аглаю, это был знак ей: молчи, иначе с тобой случится нечто подобное.

Не смотря на свои слова и понимание ужасной истины, Амалия с надеждой посмотрела на царя Изяслава, он все еще сидел на корточках подле девушки, держа ее за руку. Он молча покачал головой — она мертва, ей уже не помочь.

На Аглаю это тоже произвело неизгладимое впечатление. Женщина внешне с полным безразличием посмотрела на Паленина, тогда как в душе у нее все содрогнулось. Паленин убьет ее так же быстро, не моргнув и глазом. Пусть на ней нет никаких заколдованных колец, и руки, так необходимые для колдовства у него заняты, она не может быть на все сто процентов уверенной, что он ничего не сможет сделать. Паленину не важен способ, не важно сам он это сделает или чьими-то чужими руками, главное, что он готов это сделать, и ей, Аглае, стоит сейчас десять раз подумать прежде, чем делать следующий шаг.

Меж тем Амалия приоткрыла дверь в коридор и попросила двух стражников унести тело девушки, те, услышав такое, немного ужаснулись. Что это за допрос такой, разве так можно? Ладно еще пригрозить, они бы даже поняли, если бы были применены побои, все-таки словосочетание «выбить показания» появилось не зря. Но это! Стражники, двое бывалых и крепких мужчин, переглянулись меж собой, с трудом веря в то, что им это не послышалось. Потом они опять невольно перевели взгляд на царя Изяслава, конечно, они знали, что это не он нападал на Заряна, и, наверняка, не он убивал девушку-призрака, но то, что он оба раза с разницей в пятнадцать минут стоял подле пострадавших, наводило на не очень хорошие мысли. Догадываясь о причине их замешательства, Амалия пояснила.

— Паленин — убийца и предатель, он убил эту девушку, Алтею, он участвовал в заговоре против царя, поэтому, когда станете уводить его, будьте с ним осторожны. Но сначала отнесите девушку в одну из комнат на первом этаже, развяжите веревки и распорядитесь, чтобы ее где-нибудь похоронили, достойно.

— Подождите, — попросил Изяслав, переведя суровый взгляд на Паленина, он потребовал. — Верни ей видимость, хотя бы сейчас. Ты все равно убил ее, ее больше нельзя шантажировать.

Как?! — небрежно ответил тот. — У меня же руки связаны!

Ты видишь ее, и можешь заглянуть через плечо, чтобы посмотреть нашел ли ты нужный палец.

А если я откажусь? — наглым голосом, лишенный всякого уважения к царственной особе, спросил Владимир.

Если откажешься, будешь всю ночь висеть на связанных за твоей поганой спиной руках.

Вы не можете со мной так обращаться, это противозаконно, а вы, будучи царем, как никто другой должны соблюдать законы.

Законы перестают работать там, где нарушен естественный порядок вещей, и по отношению к тому, кто этот порядок разрушил и собирался разрушать дальше. Иными словами, это чрезвычайная ситуация, завтра же о чрезвычайном положении в стране будет объявлено официально, но начинается оно сегодня, — пояснил Изяслав, хотя ему и было противно фактически оправдываться перед этим негодяем, который за день убил одну девушку и едва не убил другую.

Хмыкнув, Паленин встал и, подойдя к телу Алтеи, будучи в страшно неудобной для него позе, все-таки изловчился, и снял кольцо. Когда она стала видимой, стражники даже в голос ахнули. Девушка была еще совсем ребенком, как мог этот ужасный человек так поступить с ней?! И как он предполагал поступить со всеми, случись ему бы осуществить свой план по свержению царя Заряна? Сейчас обоим стражниками хотелось подойди и, наплевав на все международные правила обращения с заключенными, избить этого мерзавца! С сожалением посмотрев на девушку, Изяслав вздохнул и опустил глаза, он, взрослый мужчина, много повидавший за свою жизнь, не мог смотреть, как уносят тело Алтеи. Какова бы ни была ее роль в заговоре, она не заслуживала такой участи.

Изяслав забрал у Паленина кольцо и спрятал в карман своего камзола. Нужно было продолжать допрос. Но не смотря на все дальнейшие попытки из Паленина и из Аглаи ничего не удалось вытащить, признав свое поражение на сегодня, Изяслав и Амалия ушли, распорядившись посадить Паленина в отдельную камеру для особо опасных преступников.

Утро вступало в свои законные права, разливаясь яркими солнечными лучами самого длинного дня в году к некоторому огорчению ночных жителей, вынужденных уйти на покой и уступить место любителям света. Сегодня и только сегодня бабочки могли летать дольше обычного, возможно, на взгляд обычного человека, пара минут не играли решающей роли, но для быстротечной жизни такого прекрасного и хрупкого существа как бабочка — это было большим сроком, которым она могла распорядиться в свое удовольствие, наслаждаясь тем, что цветы сегодня не закрывают свои лепестки еще пару минут. День летнего солнцестояния был праздником, торжеством и властью света над тьмой, именно так его воспринимали люди, во всех странах этот праздник признавали и отмечали.

Рувир готовился к празднику с самого раннего утра, а торговцы сувенирами и игрушками, костюмами и всевозможными лакомствами, привезенными издалека редкими вещами и вполне повседневными товарами раскладывали на прилавках свой товар. Некоторые отгораживали места для игр и состязаний, для театральных постановок и цирковых представлений, устанавливали места и навесы для зрителей. С самого утра Лиан был на ногах. Он очень переживал, как все пройдет, молясь о том, чтобы ничего плохого не случилось. Только бы все прошло и завершилось благополучно! Едва подумав, что может произойти нечто плохое, Лиан почувствовал, как по спине пробежал холодок. Хорошо бы все это поскорее закончилось. Поймав себя на мысли, что больше всего он хочет проснуться завтра, чтобы солнце так же, как сегодня светило и улыбалось миру, Лиан покачала головой: он ведь всегда любил этот праздник, в детстве он с нетерпением ждал его. Родители давали ему денег на личные расходы, и в этот день он мог потратить эти деньги на всякую ерунду, казавшуюся ему тогда такой заманчивой и привлекательной, как то: покататься на коне с красивой попоной, посмотреть на жонглеров, послушать историю нескольких кукол, плывущих над обтянутой плотной тканью ширмой и говорящих нереальными голосами. Подростком Лиан любил просто побегать наперегонки, обычно за такие забеги на улице взрослые ругали ребят, но в день летнего солнцестояния, в праздник, никто ничего такого не говорил, а детские крики и смех тонули в общем потоке звуков, все что-то говорили, отовсюду доносились детские смех и выкрики. И вот теперь он жаждет, чтобы это все поскорее закончилось! Лиан поймал себя на мысли, что таким образом он хочет лишить праздника всех, детей и взрослых, но, покачав головой, он отогнал эти глупые в сущности мысли. Как бы ни было томительно ожидание, как бы ни хотелось поскорее перепрыгнуть через овраг или, наоборот, подольше идти по великолепному мосту, время все равно идет своей чередой, своим размеренным шагом отмеряя новые минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы.