Тимофей Царенко - Сильномогучее колдунство

Геноцид произведен максимально гуманный способом. Все утонули. Всё произошедшее выглядело как несчастный случай. К отчету прилагается фото.

Вариант воскрешения или поднятия нежити считаю невозможным.

Прошу зачесть данное задание в качестве производственной практики.

Финансовый отчет прилагаю.

Ричард Джереми Гринривер, Сквайр.

Ричард поднялся из-за стола и уставился на залитый светом город.

— Хм, действительно, а не заглянуть ли мне в гости к мэру? Он, безусловно, сбежит. Но ведь в этом же смысл!

И Ричард, повязав бандану отправился в вечно празднующий город. Воздух пах сандалом и нагретым камнем. По небу неслась музыка. Праздник жизни продолжался. А где-то вдалеке шумело море. Прибой накатывал на берег, и в нем гасли золотые искры.

Типа дневник на полях. Господа, вы же помните, что еще будут эпилоги?

Пару часов спустя.

Где-то в горах.

— Отче… Отче, почему вы смеетесь?

— Да вот, Стефан, помнишь, книгу мне братия приволокла, из другого мира, священную!

— Да, отче…

— Читал?

— Да! Но я не понимаю…

— И не надо, но ты все же попробуй, имя им легион и в море утонули!

— Я все еще…

— Эх, нет в тебе живости, тащу ту священную книгу… объяснять буду…

— Но ведь наши паладины…

— Наши!

— Утопили!

— Утопили! На все воля Богов! Не кривись, они мне сами сказали, все по благословению!

Неделю спустя.

— Еще раз, и подробнее, они что? — Сиплый голос аж пульсировал от экспрессии.

— Уговорили народ Ахаджара броситься в море. Все утонули. — Робко повторил второй голос.

— Так, Патрик, погоди, у меня как-то в голове не укладывается, я сейчас услышал слова «уговорли» «народ» и «утопиться» в одном предложении? Мне послышалось? — Сиплый аж вижжал

— Не утопиться, а броситься в море…

— Я все правильно сказал! Рассказывай! — Сиплый голос забулькал. Звякнул стакан и послышались торопливые глотки.

— А нечего больше, вот фото, вот протокол, все задокументировано. Наш дипломат уговорил аборигенов утопиться в море. Публичное массовое самоубийство, они даже выбрали для этого удобный пляж…

— Так… где там эти… эти, которые…

— Контрразведка? — Второй голос осторожно подсказал.

— Пидорасы! Пидорасы что нам этих двоих сплавили! Так же это, они же это…

— Вышли на связь?

— Сдохли! Сдохли как приличные люди в этих лесах! Что там писала контрразведка? Где там письмо? Читай, там у меня в глазах двоиться…

— Ха ха ха ха…

Смачный звук удара.

— Ты что, сученышь, издеваться вздумал?

— Шеф, нет, не по очкам! Ай! Это в письме!

— А ну дай!

— Вот, не деритесь только…

— Мда… Точно… Ха ха… Урроды… А ну поднялся, поднялся говорю! Бери бумагу, пиши…

— Да, сейчас…

— Кровью не капай, орясина! Дебил криворукий, хотя нет, так даже лучше, капай сильнее, только чернила пусть не расплывутся!

— Мммм….

— Ты что там, плачешь что ли? Не важно, пиши, по высочайшему повелению были переведены… Кто переведён сам вставишь, не помню я как зовут этих… И да слезами тоже полей, там поймут. По высочайшему повелению переведны значит, с треском, нет, с триумфом, исполнили миссию, представить к награде и передаю на руки ее милости… Все! Это не наша проблема, нам их дали, они нам насрали, вот вам говно вот вам ваш подарок, отдаем с процентами!

— А если обидятся!

— Тогда я оторву тебе голову и пришлю им в коробке из под торта!

— Но…

— Это тоже напиши, что в случае неудовольствие и далее по тексту, ты жалок, авось пожалеют!

— Но шеееф!

— Не реви, кому сказал, не реви!

Месяц спустя.

В кабинете проректора Высшего университета неявного воздействия и опосредованного влияния царила рабочая атмосфера.

Светлейший князь Брин-Шустер внимательно изучал отчеты по практике.

— О, старые знакомые, ну, поглядим, что они там еще учудили, спорю на свою шляпу… Мда…

По мере чтения эмоции на лице князя сменяли одна другую. Удивление, шок, недоверие, опять удивление, скепсис, в конеце князь нахмурился и выругался сквозь зубы.

— Мде… А кто у нас там такой умный что решил моих студентов в эту жопу мира засунуть? Контрразведка совсем мышей не ловит? Хотя… Да, так лучше. Прямо совсем хорошо будет, раз они такие не убиваемые, сделаем из этого шоу…

Мужчина достал чистый лист гербовой бумаги и каллиграфическим почерком начал выводить резолюцию. После посыпал бумагу песком.

Резолюцию он прикрепил к отчету. Положил все в одну паку и вышел с ней из кабинета. Под нос Брин — Шутсер напевал детскую песенку.

— Ловись рыбка большая и маленькая!

Пару месяцев спустя.

— Теперь нас точно уволят!

У небольшой озера, густо заросшего по каменистым берегам каким-то вьюнком, стояли двое. Стояли на небольшой террасе, откуда открывался замечательный вид на долину реки, где некогда жил народ Унар-Макута.

Выглядели путники пожёванными. И не особо целыми. Из-под изорванной одежды виднелась бледная кожа. Местами рассечённая кожа обнажало бледно-розовую плоть. Впрочем, живыми эти двое тоже не были.

— Ха-ха. Очень смешно. Зато тут кто-то сделал очень удобный подъем. — Говорил высокий мужчина. Некогда белые волосы, собранные в изящную прическу, сейчас сбились в колтун. От изящного камзола остались жалкие обрывки. Через лицо мужчины проходило пару трещин, через которые проглядывало алое нутро, под которым что-то шевелилось. Лицо напоминало маску и скорее всего ей и было.

— Мастер, ваш юмор меня обнадеживает. Вы знаете, что делать?

Тот, кого звали Питером, напоминал человека больше. Но мертвого человека. У него не хватало полвины лица и было не совсем понятно, как вообще он мог говорить. Гортани тоже не было, а остатки головы торчали на позвоночном столбе.

— Что делать, что делать… Искать крайних. Это был идеальный план. Дикое божество, воплощенное в народе. Удобное место, идеальны условия. И ни одного человека способного исправить ситуацию на тысячи лиг. А знаешь, Питер, что главное? Что это был не наш идеальный план.

— И нам вот так простят провал? — В мёртвом голосе сквозило не свойственное мертвецам беспокойство. Личи вообще редко переживают. Но сейчас был явно не тот случай.

— Провал нет, а вот сообщение о диверсии — легко. Мы ведь знаем, кто это сделал. — Голос мертволицего был спокоен.

— Да? Откуда?

— Знаешь, в нашей ситуации нас спасает только тот факт, что те, кто нам противостоят, клинические идиоты. — Бывший коронный дознаватель наклонился и поднял с пола небольшую фотографию. — А вот самая наша большая проблема видимо в том, что они даже не догадываются что они нам противостоят.

На фото, на фоне живописной скалы, на вершине которой сейчас находились немертвые, были сфотографированы двое мужчин. У одного из них не было ноги.