Mistkold - Первое видение слепого. Глаз Нирохеи

22 Третьего месяца тепла 3127 года, день

«Мне снова не видно его лица. Очередной трус. А я никогда своего лица не прячу. Я же не трус. Не понимаю их. Ведь это так приятно, когда в последние мгновения жизни кто-то смотрит прямо тебе в глаза. Не на иллюзию или бесформенную маску, а именно на тебя. Признает твое существование и, главное, превосходство!»

— Локус! Ты все запомнил? — жесткий женский голос вернул его в реальность. Она всегда знала, когда он отвлекается. Она же его Мамочка.

— Конечно, Мамочка. Граф Эраэльский — это моя цель. Основная. Его брат — второстепенная. Будет тридцать рыцарей охраны. Конный отряд. Удобнее всего подловить в Яром лесу. Я всегда слушаю тебя внимательно, Мамочка.

— Хорошо, Локус. Я знала, что ты плохой. Очень плохой. Самый худший. Можешь идти готовиться, — голос потеплел, да и к тому же сделал ему несколько комплиментов — Локус расплылся в улыбке.

— Послушайте, а он точно надежен? За такие деньги мне нужны стопроцентные гарантии, — недовольно пробормотал заказчик. Локус обжег взглядом перегородку. Если бы не она — ему хватило бы и секунды, чтобы переубедить этого урода, который посмел сомневаться в нем. Но женщина улыбнулась и кивнула на дверь — а значит, Локусу не нужно задерживаться.

— Для вашего заказа он подходит лучше всего… — услышал Локус, прежде чем закрыть дверь и улыбнулся — Мамочка всегда его защищала.

Стоило ему пройти по темному коридору и выйти в общий зал, как на него тут же уставились восемь пар глаз. Но ненастоящих — иллюзорных. А иллюзорные глаза всегда жутко бесили его.

Это была причина, почему он так и не подружился ни с кем из Старой Гвардии. Впрочем, лишь одна из множества. Все сидевшие за столами были мужчинами — что и неудивительно, так как их в первом наборе было большинство. Все они кутались в различные тряпки темных цветов, большинство даже в помещении сидело в походных плащах. Все они были старше него, все они работали за баснословные, как любила выражаться Мамочка, деньги, и все они являлись профессионалами — такими, что даже Локус не смог бы одолеть больше двух сразу.

Сам же Локус от них сильно отличался. На вид ему иногда давали тринадцать, иногда четырнадцать, хотя шестнадцать зим уже было у него за спиной. Обезличиванию себя черными тряпками он предпочитал легкую зеленую рубаху, кожаные штаны и два пояса. На первом красовались именные кинжалы — «Пырво» и «Зрак», давно уже ставшие продолжением его рук — на втором же просто метательные ножи, которые было не жалко потратить. Лицо Локус не закрывал никогда. За это не раз видел листовки с наградой за свою голову, да вот беда — ничего примечательного в нем не было: поставь его в ряд с обычными деревенскими пацанами — и у каждого второго будет такой же нос, а у каждого первого — скулы. Про растрепанные волосы цвета грязи можно было даже не упоминать, а неумехи художники — умелые-то зарабатывали своими картинами, а не работой на стражу — портили образ еще сильнее. Так что, даже когда он пару раз подходил с листовкой к стражникам и спрашивал: «А кто это такой, господин стражник?» — ни один из служивых не дал правильным ответом повода себя прирезать, а потому такое занятие Локусу быстро наскучило. Что же касается денег — Мамочка всегда давала ему нужную сумму на расходы для снаряжения, а ни для чего другого они ему были не нужны. Самым же большим различием между Старой Гвардией и Локусом было именно отношение к убийствам. Для одних это была лишь работа, а для другого — жизнь.

Не став задерживаться в зале, он прошествовал до своей комнаты. Около нее уже ждала девчонка лет десяти, детскую красоту которой портили два незаживающих пореза на щеках — она обновляла их еженедельно.

— Привет, большой братец! Как там Мамочка? — радостно заулыбалась она при виде Локуса.

— Мамочка занята, — юноша, наученный однажды болезненным опытом, замедлил шаг и внимательно посмотрел под ноги. — Ты опять вредительствуешь?

— Нет, что ты! Просто хотела с тобой повидаться! Ты что, не веришь мне, большой братец? — девчонка попыталась надуться — получилось не очень. А после четкого «нет» от Локуса она не удержалась от жизнерадостного смеха. — И правильно, Мамочка сказала, что мне нельзя верить даже себе, только ей. Ну, бывай, большой братец, рада была повидаться!

Посмотрев вслед беззаботно упрыгавшей девчонке, Локус зашел в свою комнату и не успокоился, пока не нашел кусок битого стекла у себя на кровати.

«Когда она додумается, что прятать можно не один, а больше, старуха-лекарша точно ее прибьет», — немного рассеяно подумал юноша, пытаясь дотянуться до перевязей с дополнительными ножами, оставленных им под кроватью. Рука нащупала какой-то камушек, попытавшись сдавить который, юноша почувствовал укол в палец. «Додумалась-таки! Такая мелкая, а хочет забрать у меня статус худшего! Не позволю! Пожалуюсь Мамочке, и та ее утихомирит на недельку. Я, и только я имею право быть здесь худшим из худших!» — раздраженно пронеслось в голове у парня, после чего он достал-таки ножи и занялся подготовкой к миссии. Нельзя же ему подвести Мамочку.

* * *

20 Третьего месяца тепла 3127 года, день

Прошел всего час с того момента, как вампир выбрал удобную полянку для привала, а небо затянулось тучами и начал моросить противный дождь. С легким неудовольствием посмотрев на эту картину — час назад же дуло совсем в другом направлении, какого лешего ветер так резко переменился? — вампир предпочел не создавать массивный купол, который мог привлечь лишнее внимание, а потому просто создал несколько банальных шатров из крови. Те, кто не желал промокнуть — а это все, кроме Мирии — с удобством в них разместились. Зверодевушка же разделась донага и, отойдя немного дальше в лес, радостно подставляла каплям тело. Больше всего этот жест понравился Альвире, с завидным постоянством выглядывавшей из палатки, но даже она этого не поняла — при наличии такого количества магов душ можно было принять в любой момент. Вампир же вспомнил кое-что из давних рассказов зверодевушки. Уважительно хмыкнув, он пробормотал: «Лучше так, чем аутоагрессия» и что-то про тешащееся дитя, после чего скрылся в своем шатре.

Впрочем, вскоре его одиночество было нарушено — внутрь вошла слегка промокнувшая эльфийка, понуро опустив голову.

— Эм… Альвира сказала, что вы хотели поговорить со мной, как только я проснусь. Ну… я проснулась, — Эфириэль переминалась с ноги на ногу и не решалась подойти ближе к вампиру, который парил в воздухе.

— Уверена? А может, ты просто гуляешь во сне? — Мист прищурился и задумчиво взглянул на эльфийку. Пока та лихорадочно думала, как ей ответить, он уже лениво махнул рукой. — Ладно, расслабься. Я не думал, что все настолько запущено. Дай угадаю, ты ведь, даже побывав на войне, еще никого не убивала? И, вероятнее всего, именно из-за этого и попала в плен?