Мари Пяткина - Тень последней луны

— У вас что, про-то-колы не ведутся? — вздёрнув брови, вопросил он. — Да вы что, коллега, нынче принято всё про-то-ко-лировать. Сверху ставить дату и номер, снизу — подпись. Никогда бы не подумал, что… Гм…

Домой собирались с триумфом. Выручка превысила все ожидаемые результаты, а значит, следовало вложиться в производство. Прежде всего Веля нашла кузню, заказала огромную железную бочку и кое-что другое для перегонного куба, намалевав кузнецу примерный рисунок. Кузнец почесал бороду, покосился на Велю и взялся за работу — сам заинтересовался. В результате вышло неплохо по исполнению, довольно дорого по цене, но, по идее, окупаемо.

Также приобрели инвентарь и «струмент» для строительства, кожу для пошивки бурдюков, ткани, нитки и верёвки, зерно и прочее, необходимое для хозяйства. Шхуну загрузили так, что ступить было некуда.

На пристани Дебасик стал вести себя странно и заискивающе. Угодливо заглядывал в глаза, неподобающе хихикал. Умудрённая опытом Веля заподозрила неладное.

— Ну, что ещё? — настороженно спросила она.

— Не угодно ли будет владычице, — медовым голосом начал советник, — купить на обратный путь самую малость вина? Разумеется, в целях поддержания здоровья и бодрости духа экипажа.

Она хотела ответить чётким начальственным «нет», но стало жаль старика. Сколько в его жизни радости?

— Сидите на судне, сторожите припасы, а я в кабак быстро сбегаю, — сказала она, взяла опустевший кувшин, надвинула шляпу пониже и пошла. Ей хотелось ещё на минутку окунуться в шумный мир, который она наблюдала со шхуны, перед возвращением на безлюдную Гану.

Ближайший трактир находился в подвале постоялого двора, о чём снаружи сообщала вывеска, предлагавшая всем желающим выпить и перекусить. Поскольку читать умели далеко не все, выпивку и закуску изобразил какой-то местный Ван Гог. Что именно он хотел нарисовать, достоверно определить у Вели никак не получалось, поэтому она представила себе холодные вино и пиво, креветки, мидии и рапаны, вафельные трубочки и сладкую сахарную зерновую культуру. Ужасно захотелось есть.

Как и ожидалось, подвал наполняли жаждущие холодного бухлишка моряки, солдаты и приезжие. Торговля шла бойко. Все столики до единого были заняты, но это Велю не смущало, сидеть она не собиралась.

Возле прилавка собралась небольшая очередь, одинаковая в любой вселенной, с любым количеством лун, живущая по одним и тем же законам. Веля знала, как себя вести. Она спросила, кто крайний, сообщила, что теперь крайняя она и, помахивая пустым кувшином, опёрлась о стойку.

С доброжелательной улыбкой Веля принялась рассматривать разношёрстную публику, иногда ловила ответный взгляд, тогда улыбалась ещё шире. Чебурашка в поисках друзей.

Тут было бы прохладней, чем на улице, если бы не жар из кухни, где шкварчало, шипело, булькало, распространяя вкусные запахи. В углу, притопывая ногою, пищал на дудке музыкант, однообразная мелодия прорывалась сквозь шум голосов, смех и возгласы, стук кружек и чавканье ртов. За стойкой трактирщик в колпаке и грязном фартуке разливал по кружкам пойло, за его спиной высились бочки, откуда он черпал, а смазливая девчонка лет пятнадцати таскала тарелки, наполненные жареной рыбой и кусками крабов. Веля не удержалась, схватила кусок рыбы с подноса, взамен бросив монетку. Отличной, кстати, рыбы, ничуть не худшей, чем любимые Староземской владычицей столбцы.

Она жевала, осматривалась и думала, неужели так сложно организовать подобную харчевню у них на Гане? Дебасик был бы счастлив. Пусть и не подобие Монако, но понятное занятие старику. Вот последний моряк перед ней взял вина себе и своей спутнице с голой грудью, Веля уже подняла кувшин и открыла рот, чтоб сделать заказ, как прямо перед нею грохнулась пустая кружка. За ней вторая.

— Эй, трактирщик, — сказала лысая баба кубической формы, плечом оттирая Велю, — повтори-ка мне этой дряни, которую ты зовёшь вином!

— Я дико извиняюсь, — сказала Веля спокойно, — конец очереди вон там.

Баба повернулась к ней. Она была немного ниже Вели ростом, но куда мощнее и в плечах и в бёдрах, и двигалась резко, по-мужски. Баба была не первой молодости, лицо — словно у каменного идола с острова Пасхи — большой нос, массивный подбородок. Длинный рот распахнулся, и почему-то Веле вспомнился старого фасона внедорожник с крупной радиаторной решёткой.

— Что ты сказала, креветка?

— Что конец очереди вон там, — Веля мотнула головой. — Может ты не видела.

— Мадора мочилась на твою очередь, — сказала баба с вызовом.

— Из-за таких Мадор вся Ойкумена в жопе, — ответила Веля.

В кабаке сразу стало тихо, все с любопытством смотрели бесплатный спектакль, только музыкант продолжал заливисто пищать на своей дудке.

— Да я тебя как кильку раздавлю, мелкая! — заявила баба. — Мадора хочет пить и получит пива!

В этот момент Велю окончательно поплющило.

— Горячей крови Мадора напьётся… — и уточнила, откуда и в какие дни. В её детдоме у девушек это было самым страшным оскорблением, за которым, обычно, следовала драка.

Музыкант прекратил пищать. Радиаторная решётка захлопнулась, баба очень резко, без замаха двинула ей в глаз, да так, что и сама Веля, и три человека в очереди за нею посыпались кеглями. А баба уже надвигалась, как внедорожник. Её рука потянулась к поясу, раздался протяжный и характерный металлический звук, в руке появился короткий меч, или длинный нож, или что-то подобное. Веля поднялась как можно быстрее. Ничего, даже близко похожего на оружие у неё не было, только пустой кувшин. Никто из зрителей ей помогать не собирался, только глазели. За передними столами, кажется, делали ставки. Веля со всей силы грохнула кувшин о стойку, тот разлетелся вдребезги, в руке осталось горлышко и ручка. Не стекло, не ахти какой цветок, но на безрыбье…

Кто-то сзади взял её за плечи, очень аккуратно.

— Эй, Мадора, успокойся, красотка! — раздался мужской голос у Вели над левым ухом.

Веля искоса зыркнула. И ещё раз зыркнула. И ещё разок быстренько посмотрела. Это был здоровенный мужик бывалого вида, может, чуть поизящнее короля, с бритым лицом и собранными в хвостик полуседыми волосами, в кожаной безрукавке, таких же штанах и большим наплечным мешком за спиной. И с двуручным мечом за поясом. И со шрамами на лбу, руках, шее.

В лице у лысой бабы что-то изменилось, в небольших глазках родилось и отразилось сомнение, кажется, тип с хвостиком был ей знаком. Наконец, радиатор снова распахнулся:

— Шепан! Какого дьявола ты в мои разборки лезешь?

— Да потому что девчонка явно не твоей весовой категории, — пояснил Шепан, оттирая Велю себе за спину. — Хочешь пойла? Забирай и проваливай. Хочешь драки? Бейся со мной.