Элизабет Лим - Расплетая закат

«Это не я». Вот что я твердила себе все это время. Но скоро это буду я. Скоро я не смогу от себя спрятаться.

– Амми, я… – я хотела рассказать, что со мной происходит. Она уже о многом догадалась и подошла близко к правде, но все же я не решилась ее раскрыть.

Амми, похоже, все понимала.

– Я не оставлю тебя. Что бы с тобой ни происходило, это не по твоей воле.

Во рту появился неприятный привкус.

– Думаю, даже Эдан не сможет мне помочь.

– Сможет, – настаивала Амми. – Не теряй веру. Или я буду верить за нас обеих.

Я ничего не сказала. Даже не нашла слов, чтобы поблагодарить ее.

– Нам пора идти, – она понизила голос, – люди видели твой ковер, и те мужчины – с северным акцентом – начали расспрашивать о тебе.

Я замерла, вспоминая ту парочку, которая комментировала пожар ранее. Значит, они люди шаньсэня.

– Без меня тебе будет безопаснее, – сказала я Амми.

– Я не могу вернуться во дворец. – Она боялась, я слышала это по дрожи в ее голосе. Но затем Амми слегка задрала подбородок. – Может, мне и будет так безопаснее, но тебе – нет. Майя, в этой битве не победить в одиночку. Пока ты не встретишься с лордом-чародеем, я буду заботиться о тебе.

– Тогда в путь.

Я подняла ковер и развернула его. Он словно неуверенно поднялся в воздух, паря в нескольких сантиметрах над лужей у моих ног.

Амми запрыгнула на ковер, но я не могла избавиться от ощущения, что здесь ей будет безопаснее, что мне стоит настоять, чтобы она осталась. «Ты действительно нуждаешься в ней, – снова заверила я себя. – Тебе нужен друг».

«Но ты можешь причинить ей зло».

Меня пугало до дрожи, что я не могла различить, принадлежал ли этот голос мне или демону внутри меня.

Буря преследовала нас по пятам. Темное небо исполосовывали ленты молний, гром грохотал долгими и гулкими раскатами. Мне было трудно не думать о смехе Бандура, пока мы с Амми лавировали между тучами, но у меня были другие заботы. Денег и еды почти не осталось. Хуже того, меня искали и солдаты Ханюцзиня, и люди шаньсэня.

Амми спала, свернувшись клубком на своей стороне ковра.

Я не будила подругу, радуясь, что ей удалось обрести покой, но часть меня испытывала зависть. Даже если бы я смогла уснуть, мой разум не дал бы мне отдохнуть. Я беспрестанно вспоминала наш последний разговор с Эданом.

« Встреться со мной в тополином лесу. Я сам найду тебя ».

Лес находился по дороге в Лапзур. Я с легкостью могла бы сделать остановку и побыть там несколько дней – по крайней мере, пока действует магия ковра.

Так почему же я мешкала? Боги тому свидетели, я очень хотела увидеть его. Однако… Бандур слишком легко согласился, чтобы я привела Эдана. Слишком легко.

Я крепко сжала в кулаках рукава и начала крутить пальцами обгоревшие края.

Кем я вообще стану к концу этих двух недель? Кем-то, кто не знает любви? Кем-то, кого невозможно любить?

Я все меньше и меньше чувствовала себя собой. Как бы я ни старалась держаться за воспоминания, они, подобно воде, утекали сквозь мои пальцы. Думая об Эдане, я вспоминала, как по мне прокатывалась волна теплоты и радости, когда он произносил мое имя, но я не могла вспомнить, каково было к нему прикасаться. Я даже не помнила его голос.

И это касалось не только Эдана, но и папы с Кетоном. Скоро рисунков в альбоме будет недостаточно, чтобы напомнить мне, как сильно я их любила.

Туманные рассветные лучи коснулись нитей моего ковра и озарили мир внизу. Дождь наконец-то прекратился, и, скинув плащ, я посмотрела на Амми. Ее брови нахмурились от тревожных снов, щеки раскраснелись, несмотря на холод.

Я прижала ладонь к ее лбу.

– Демоново дыхание! – выругалась я. Ее лихорадило. – Амми?

Она повернула голову вбок, дрожа под влажным плащом.

– Гм-м-м… Дай поспать.

Мне нужно было доставить ее в какое-то теплое и сухое место. Но куда?

Мы летели над скоплением останцев; укрытый туманом пейзаж тянулся на долгие километры ущелий, оврагов и каскадов журчащих водопадов, которые находились так далеко внизу, что напоминали рисунок. Я прищурилась и разобрала впереди большой город. По необычному ландшафту я догадалась, что это Ниссэй, один из самых богатых городов Аланди.

Ниссэй располагался на южном берегу реки Чанги, окруженный знаменитым Лесом Песчаных Игл. Хоть через него и не проходила Пряная Дорога, в город приезжало много торговцев ради его прославленного фарфора. Поговаривали, что секреты костяного фарфора приравнивались к тайне изготовления шелка, и, само собой, поскольку он был таким ценным, каждый ребенок в Ниссэе учился расписывать фарфор даже раньше, чем писать.

Я побаивалась останавливаться в таком оживленном городе, но искать вариант получше не было времени. Буря утихла, но на горизонте появлялись новые тучи. И Ниссэй входил в провинцию Бансай.

– Дом мастера Лонхая, – пробормотала я себе под нос. Он всегда был добр ко мне, несмотря на то, что мы состязались друг с другом за должность портного его величества. Он примет нас.

Если я смогу его найти.

Было достаточно рано, вдоль берега реки по-прежнему сидели рыбаки, так что я приземлила ковер рядом с пустым участком порта.

– Амми, – позвала я, закидывая ее руку себе на шею. – Амми, я отведу тебя к мастеру Лонхаю.

Я повела ее к одной из боковых улочек и подозвала первую попавшуюся повозку, которую тащили двое мулов. На месте возницы сидел мальчишка в соломенной шляпе и с грязными ногтями.

– Что не так с вашей подругой? – спросил мальчик.

Он не согласился бы ее везти, если бы знал, что она больна. В крупных городах опасались чумы, а поскольку зима была близко, вполне естественно, что люди вели себя более осмотрительно.

– Перебрала с выпивкой, – соврала я, нарочито смеясь. – Мне нужно отвезти ее домой. Мастер Лонхай наверняка очень обеспокоен. Ты не мог бы подвезти нас к его лавке?

Мальчик нахмурился.

– Я не собирался в город… – Тут его брови приподнялись при мысли о награде от состоятельного портного. – Но, полагаю, я могу сделать крюк.

Я посадила Амми в повозку.

Чтобы возница не задавал лишних вопросов, я притворилась спящей, но когда он не смотрел в мою сторону, то и дело бросала взгляды на город. Мощеные улочки блестели после дождя, между камнями выглядывал вьющийся зеленый мох, кирпичные дома с деревянными балконами украшали фонарики, а извивающийся канал смердел так, что я сморщила нос.

На каждой улице висели свитки с императорским объявлением, но мы ехали слишком быстро, чтобы их прочесть. Я напряглась, надеясь, что это не объявление с наградой за сведения о моем местонахождении. Или Эдана.

Наконец мы прибыли к крыльцу лавочки Лонхая. Табличка на двери гласила, что на этой неделе они не работают.