Элизабет Лим - Расплетая закат

Я глубоко вдохнула.

– Что это?

– Ты говорила, что никогда раньше не плавала на корабле. Я подумывал снять один на пару часов, но что в этом веселого, если придется вернуть его обратно? – Эдан прислонился к лодочному навесу моего любимого голубого оттенка. – Так что я решил построить его, заручившись помощью учеников в храме… и поддержкой твоего брата. Смотреть тут особо не на что, но зато на лодку наложены чары, чтобы она никогда не утонула, и в нее с удобством поместится вся твоя семья, и…

Я прижала пальцы к его губам и встала с ним нос к носу.

– Я когда-нибудь говорила, что ты слишком болтлив?

Эдан сжал мою ладонь и поцеловал каждый палец по очереди.

– До заката еще час, так что, если повезет с течением, мы успеем отплыть и посмотреть на Летний дворец.

– Мне плевать на дворец, – отрезала я, беря Эдана за руку, чтобы он помог мне сесть в лодку.

Та легонько покачивалась под моими ногами. Я увидела большой сундук, набитый картами Аланди, Самарана, Балара и дюжины других мест, в которых я никогда не бывала.

– Сегодня обойдемся без компаса и карты. У нас впереди еще много дней, чтобы отправиться на север, юг, восток или запад. – Я взялась за веревку, которая привязывала лодку к берегу, и, восстановив равновесие, ступила на небольшую палубу. – Давай оседлаем ветер и позволим ему унести нас, куда он сочтет нужным.

– Можно и так. Правда, скорее всего, это займет больше часа.

– Время у нас есть, – рассудила я, отпуская веревку, и неловко подошла к Эдану. Он поймал меня и повел к штурвалу, а затем прижал к себе, обвив рукой мою талию.

Перед нами мерцало море, полное возможностей. Не так давно я думала, что моя история похожа на сказку. В конце концов, в ней были демоны и призраки, заколдованный император и принцесса, которая стала величайшим воином. Порой мне даже не верилось, что я действительно покинула папину лавочку и сшила из солнца, луны и звезд легендарные платья Аманы.

Но вот моя сказка закончилась. Быть может, судьба приготовила для меня новые волшебные приключения в будущем. Но пока я была вполне счастлива просто плыть по мерцающему морю вместе с юношей, которого люблю.

Я прислонилась к Эдану и скользнула рукой в карман его плаща. Мои пальцы задели небольшой ежедневник в кожаном переплете, и я достала его.

– Что это?

– Мои записи, – Эдан смутился. – Некоторые прославленные поэты начали писать о нас и допустили ужасающее количество творческих вольностей.

– Например?

– Меня прозвали пастухом.

Я недоуменно заморгала, но затем вспомнила:

– Так ты ведь и вправду сын пастуха.

– Это было давно и неправда, – Эдан скорчил гримасу, но его губы подрагивали в улыбке. – Неужели после стольких лет службы меня даже не запомнят как самого блистательного, светлейшего, самого грозного чародея во всей Аланди? К счастью, тебе дали куда более подходящее прозвище.

Я рассмеялась.

– И как же меня величают в поэмах?

Эдан на секунду замолчал и сжал мою руку.

– Ткачиха.

Ткачиха. Это слово так много значило.

Я подняла голову к небу, гадая, наблюдал ли за мной мой предок Ткач вместе с мамой и братьями. Затем посмотрела на красные нити на наших с Эданом запястьях. Поразительно, что сын пастуха и простая ткачиха, разделенные веками звездопадов, смогли найти друг друга.

Если бы Эдан не дал чародейский обет, и если бы я не осмелилась выйти за пределы протоптанной дороги, отправившись во дворец, мы бы, вероятно, никогда не встретились. Независимо от того, кем мы войдем в историю, – будут ли нас сравнивать с солнцем и луной, которые могли встречаться только раз в год, или считать простыми юношей и девушкой, благословленными звездами, – судьба изволила свести нас вместе.

Я коснулась своей красной нити, радуясь, что наконец-то нашла ее второй конец.

– Майя, – обратился Эдан, – хочешь, я прочитаю тебе одну из поэм?

– Позже. – Моих губ коснулась улыбка, и Эдан вскинул бровь, гадая, о чем же я думаю. Я поцеловала его и обвела рукой сверкающие воды. – Хватит с меня пока звезд. Отвези меня в море.

Государственные экзамены в императорском Китае – неотъемлемая часть системы конфуцианского образования, обеспечивавшая соискателям доступ в государственный бюрократический аппарат и социальную мобильность.