Эмма Хамм - Сердце фейри (ЛП)

— О, Фергус, ты так вызовешь ревность жены в один из дней.

— Она знает, что я верен ей!

Бриана за мужчиной дико размахивала руками.

Точно. Сорча не должна была оскорблять клиентов, или они уйдут. Она выдохнула, и кудри отлетели с лица.

— Я целитель, Фергус. Я не участвую в вашем веселье, но мечтать не вредно!

Он рассмеялся, щеки были красными.

— Ах, и я мечтаю, милашка!

Она взобралась по лестнице. Ее юбка развевалась за ней, голубая ткань трепетала от ее движений. Ей не хватало только слушать, как Фергус мечтал о ней.

Они спали наверху, подальше от комнат, куда водили клиентов. Место, которое они звали своим, было важным. Хоть, чем больше женщин тут становилось, тем меньше места им оставалось.

Сорча не работала в публичном доме, ее комната была самой маленькой. Раньше она была чуланом, а теперь тут была койка и сундуки с вещами. Книги, травы и разные волшебные предметы валялись по комнатке.

Первый сундук заскрипел, когда она открыла его. Она порылась в темных глубинах, скользя пальцами по старым вещам, пока не сжала в кулак величайшее сокровище.

Ее мать передала ей знания и священные предметы. Многие боялись язычества, считали его работой дьявола, звали тех, кто практиковал его ведьмами. Сорча знала лучше.

Она вытащила камень с вырезанным белым голубем. Она прижала его к губам и прошептала:

— Доброе утро, матушка.

Она скучала каждый день по смеху матери, ее мозолистым рукам и запаху корицы от ее волос. Она не была ведьмой, она была целителем, что умел просить об одолжении фейри.

Сорча опустила камень в сундук и вытащила чашку. Ее мама с любовью нарисовала цветочки по краям, каждый мазок был точным и осторожным. Она отмерила немного сахара и высыпала на подоконник.

— Разделите со мной вкус сахара, — сказала Сорча, — за нашу работу.

Как и мать, Сорча уважала старые методы и фейри. Она верила в них, в отличие от остальных. Ее комната всегда была чистой, а книги — стопками, хотя Сорча их не трогала. Все делали брауни, а она заботилась о них взамен.

Она взяла свои медицинские записи и сунула их в мешок, что закинула на плечо. Она пригладила волосы, но не стала их завязывать. Они все равно выбились бы до того, как она придет в гильдию.

Она поправила корсет, прижала ладонь к груди. Куриный бог, камень с дырами, что сделала текущая вода, висел на ее шее. Еще подарок от матери, чтобы она всегда видела сквозь магию.

Она повернулась и пошла вниз по лестнице.

Розалин уже выходила из своей комнаты, тихо закрывая дверь за собой. Ее волосы торчали в стороны, как пух одуванчика. Она оглянулась и пожала плечами.

— Не думала, что он будет таким быстрым. Заплатил за полчаса, так что остальное будет спать.

— Кто-то новый?

— Он не назвался. Похож на аристократа, его одежда слишком хороша для рабочего класса.

Сорча подтянула рукав сестры, что грозил упасть с плеча.

— Может, очаруешь его?

Розалин покраснела.

— О, он слишком хорош для меня.

— Но ты красавица. Он бы дал тебе хорошую жизнь без тяжкого труда.

— Я не могу вас всех бросить.

— Никто не обидится. Ты будешь в безопасности, накормленная, и сможешь навещать нас. Если он добр, подумай об этом.

— Он был добр, — Розалин убрала прядь волос за ухо. — И я рада мужчине, с которым почти не надо работать.

Сорча рассмеялась и коснулась пальцем подбородка Розалин.

— Подумай об этом, кроха. Приведи себя в порядок.

— Чай внизу?

— Спроси Бриану. Осталось несколько тоников, и я принесу еще.

Они спустились вместе, хихикая, пока Розалин рассказывала о клиентах, какие уже были у нее сегодня.

— Тебя не будет весь день? — спросила Розалин, они добрались до первого этажа.

— Бриана просила не высовываться. День занятой, не хочу путаться под ногами.

— Ты нам понадобишься, если станет слишком буйно.

— Мужчины не платят за исцеление. Я лучше найду клиентов, что платят.

— Не госпожу Агату? — глаза Розалин хитро блестели.

— Ты подслушивала!

— Только пока он готовился! Я не слышала, что Агата снова беременна, так что ты собралась делать? Прячешь мужчину?

— Мужчины — это не все, Розалин, — Сорча подняла мешок и порылась в нем. — Я просто иду в храм.

— Я думала, что закончила с фейри.

— С ними нельзя закончить, Розалин. Они всегда там, кто-то должен оставлять подношения.

Они спорили об этом с детства. Папа и его девочки жили в городе, где люди забыли о связи с землей. Сорча выросла у болот. Она знала по именам блуждающих огоньков, видела рынки гоблинов. Она оставляла подношения брауни и шептала секреты Туата де Дананн.

Если бы она не видела этого, то сама сомневалась бы, существуют ли фейри.

Качая головой, она пошла через толпу мужчин в главном зале. Бриана не шутила. Было людно, даже для этого времени года. Может, кто-то пустил слух о загадочном борделе с золотыми женщинами.

По слухам дочери папы были в родстве с богинями. Все были очень красивыми, с молочной кожей и лицами в форме сердечек. Их полные губы всегда были красными и не оставляли следов на коже мужчин. Светлым кудрями не требовалась завивка горячим железом, и они были изящны, как танцовщицы.

Некоторые не понимали, откуда другая сестра. Сорча среди них была как красная роза среди нарциссов. Она была выше сестер, рыжие волосы доставали до талии, были в мелкие кудри, образовывая облако вокруг нее. Веснушки усеивали ее кожу с головы до пят. И всех пугали ее чуть заостренные уши.

Жители говорили, что ее коснулись фейри. Ее мать получила подменыша и не отдала. Или это был знак, что ее тронул дьявол, как ее ведьму-мать.

Как бы там ни было, Сорча была странной и необычной.

Она прошла мимо последнего мужчины и вышла на улицу. Лошадь и вагонетка ждали впереди с эмблемой орла на боку из золота. Сорча вытащила из кармана платья сморщенное яблочко.

Нежные бархатные губы забрали фрукт из ее ладони, лошадь застонала от счастья.

— Придется немного подождать, друг, — сказала Сорча с улыбкой.

— Эй! Женщина! — хлыст щелкнул над ее головой. — Тебе не говорили не трогать чужую лошадь? Уходи!

Она отскочила и пропала в толпе.

Был базарный день. Толпа народу хотела что-то продать. Немытые тела задевали ее, но она ощущала только запахи рыбы, мяса и свежих фруктов.

— Яйца на продажу!

— Цветы для дамы?

— Ткань всех цветов!

Сорча прижимала сумку к себе, старалась не смотреть в глаза. Ей не нужны были проблемы от жителей, что крестились, когда она проходила. Лотки стояли на улицах, полные еды, ткани, даже украшений из дальних краев. Некоторых торговцев она узнавала, других — нет.

Менестрель играл на флейте, наполняя площадь звуком. Сорча узнала песню и скрыла улыбку. Слова были неприличными. Его шляпа на земле была полна монет, другие тоже оценили его поступок.