Елена Зикевская - Нелюбезный Шут [СИ]

Я закусила губу, досадуя, что сама не подумала об этом. Сейчас зелья и в самом деле сильнее, поэтому порции должны быть меньше. И эти духи… Чем больше я продам склянок, тем выгоднее. А что склянки будут красивее обычных… Наверно, это неплохо. Ведь их цену я могу частично добавить к цене содержимого…

Произвести впечатление… Ох, Джастер… Всё для этого делает. Значит, я тоже должна стараться быть «госпожой ведьмой». И я постараюсь.

В конце концов, мне нравится, когда ко мне относятся с должным уважением.

— Ты поможешь мне определиться с ценой? — просительно посмотрела я на хмурого Джастера. — Как, по-твоему, «листок» за такую склянку приворотного — это не слишком дорого?

— О, Боги, — негромко простонал Шут, закрыв лицо рукой.

Не скрывая радостной улыбки, я достала свою книгу и приготовилась писать.

Мастер Извар обещание сдержал. Мы с Джастером едва закончили обсуждать цены, когда подмастерье постучался в дверь. Косясь на хмурого Шута, мальчишка пронёс в комнату и поставил на стол шесть деревянных ящиков, заметно больших по размеру, чем были в лавке. Как раз в каждый по два десятка флаконов уместиться должно.

Джастер же воспользовался случаем и ушёл, отговорившись проверкой нашего ужина.

— Всё, как обещал мастер. — Конопатый подмастерье вежливо мне поклонился. — Проверите, госпожа?

Я кивнула и открыла первый ящик. Плоские баночки с крышками удобно лежали в подстилке из сена. Ещё три ящика с баночками и узкими флаконами не удивили. А вот последние два…

— Шестнадцать и шестнадцать? — недоуменно посмотрела я на подмастерье. Тот поковырял пол носком башмака и щербато улыбнулся.

— Дед сказал, что его давно никто так не обставлял в торге. Поэтому всё честно. На две «розы» ровно. — Он вытер нос рукавом, оглянулся на дверь и, понизив голос, прошептал: — А правду болтают, госпожа, что ваш «пёс» на тракте один всю караванскую стражу побил?

— Почти, — я покосилась на кровать Джастера, где одиноко лежали фламберг и лютня, ожидая возвращения хозяина. — Он может.

Мальчишка изумлённо присвистнул в щербину, тут же зажав себе рот ладонью, а я подумала, уж не этот ли слух помог честности уважаемого мастера?

— Ступай. — Я закрыла ящики, отпуская подмастерье. Он кивнул, бочком пробрался мимо кровати Шута, с восторгом глядя на огромный меч, и ящеркой юркнул за дверь, оставив меня в одиночестве.

Один побил караванскую стражу… Ох, Джастер… Неужели ты для этого народ пугал?

Ложиться спать мне действительно пришлось в одиночестве.

Сразу после ужина Шут забрал лютню и ушёл, сказав, чтобы я его не ждала. Где он нашёл себе ночлег — он не обмолвился даже намёком. О том, что он не бросил меня окончательно, свидетельствовали только фламберг и торба, оставленные на кровати.

Мне было обидно, но сделать я ничего не могла. Не разыскивать же его неизвестно где. С равной вероятностью он мог всю ночь пить и играть в каком-нибудь кабаке, наведаться в публичный дом или просто найти женщину на ночь. Хоть к той же Тарьяне в постель попроситься, наверняка не откажут…

Вытерев навернувшиеся на глаза слёзы, я занялась подготовкой к завтрашней ярмарке. Мне предстояло разлить зелья по маленьким флакончикам и разложить ароматные мази по новым баночкам. Если всё будет, как сказал Джастер, то завтра этот товар разлетится как горячие пирожки.

Красивые и дорогие фиалы Шут спрятал в свою торбу, сказав, что для них ещё не пришло время. Я спорить не стала, склянок и без того было много.

Закончив с работой, я погасила свечу и легла спать, оставив дверь незапертой в надежде, что Джастер всё же вернётся. Раз уж он не побоялся оставить меня одну в этом «Праздничном гусе», то навряд ли мне здесь что-то угрожает.

На мягкой перине и после очень насыщенного дня сон пришёл быстро.

А вот пробуждение было ужасным.

Потому что на меня сверху навалилось тяжёлое потное тело, и это был не Шут!

Но я не успела ничего сделать и даже вскрикнуть: рот и нос накрыла грубая большая ладонь, а чьи-то руки крепко схватили меня, не давая пошевелиться.

— Вяжи её крепче! И рот заткни, чтобы не вякала.

Я попыталась вырваться, но в голове неожиданно зазвенело, и мир погрузился в чёрную тишину.

Холодный поток воды обрушился на меня и привёл в чувство. Я попыталась дёрнуться, но поняла, что мои руки к чему-то привязаны наверху, во рту какая-то мерзкая тряпка, левый висок болит и саднит, а сама я босиком и в мокрой нижней рубахе почти на цыпочках стою возле холодной каменной стены в каком-то небольшом сарае. Слева — дверь, справа крохотное окошко, в нём темно — значит, ещё ночь.

Напротив меня стоял колченогий стол, с фонарём и несколькими пустыми бутылками из-под вина. За столом сидел знакомый мне громила, с перевязанной рукой, и мерзко усмехался. На полу валялась сопревшая солома, а возле меня стоял ещё один «пёс» из каравана, как две капли воды похожий на Махмара. В руке он держал пустое ведро и откровенно паскудно разглядывал прилипшую к моему телу мокрую и почти прозрачную из-за этого рубаху.

Я дёрнулась, старясь избежать его липкого и мерзкого взгляда, а наёмник похабно и довольно хохотнул.

— Что, ведьма, очухалась? — Он грубо и больно схватил меня за лицо пятернёй. — Не ждала, тварь? Думала, тебе и твоему дружку всё с рук сойдёт?

И я вдруг поняла, что далеко не первая беспомощная жертва этой парочки.

— Где он?! — Махмар неожиданно вскочил из-за стола, в два шага оказавшись возле меня. От него несло перегаром, потом и мочой, а глаза были злые и полные ярости. — Где этот наглый щенок, ведьма?! Я заставлю его заплатить за то, что он сделал!

— Никто не смеет обижать моего брата, девчонка! — Второй снова развернул меня к себе. — Ты заплатишь за всё, что он сделал! И никто тебе не поможет, не надейся! Здесь никто тебя искать не будет! А потом мы…

— А потом я вырву этому щенку язык и заставлю его сожрать сырым! Я переломаю ему все кости до единой! Он будет ползать, как червяк, и молить о пощаде!

— А пока мы займёмся тобой, ведьма! И твои проклятия тебя не спасут, потому что твой милый ротик заткнут кляпом. — Паскудная ухмылка, резкий рывок — и мокрая рубаха разорвана пополам.

— Рот этой твари можно и по-другому заткнуть. — Махмар ухмыльнулся, грубо хватая меня между ног, пока его братец давил своими ручищами мою грудь.

Никакие они не «псы», и даже не «волки», а самые настоящие звери!

Я была в таком ужасе, что не смогла бы закричать, даже не будь у меня во рту кляпа. Потому что понимала жуткую правду: Джастер меня не спасёт. Он вернётся только утром, а я столько даже не проживу…

Внезапный грохот слева и что-то большое и тёмное снесло обоих братьев к стене под окно. Я не успела вздохнуть, как передо мной оказалась знакомая фигура в чёрном. В следующее мгновение Живой меч промелькнул над головой, обрезая путы, а кляп был выдернут и отброшен в сторону. Мои руки бессильно упали вниз, а я сама едва не рухнула на пол, но меня окутал плащ Джастера, и воин прижал меня к себе одной рукой, удерживая на ногах.