Елизавета Соболянская - Невеста Темного [litres]

Недоумённо пожав плечами, я притворила дверь в странную комнату, обернулась и невольно вздрогнула — у моей кровати топталась невысокая гоблинша:

— Миледи, господин велел Вам помочь, — прохрипела она.

Я потерла лоб, и вместо уродливого существа передо мной очутилась молоденькая горничная в чистеньком платье с передником.

— Очень хорошо, — я постаралась улыбнуться, — как тебя зовут?

Девушка странно моргнула, потом ответила:

— Зисса, госпожа.

— Зисса, мои вещи еще не прибыли, но мне хотелось бы принять ванну и переодеться. Нет ли в этом доме полотенец, мыла и ночной сорочки?

— Я постараюсь все найти, — поклонилась девушка.

Служанка ушла, а я села на кровать и принялась разбирать прическу. Похоже, ехали мы долго, кожа головы устала и ныла от шпилек. Гоблинша в кружевном фартучке вернулась быстро. Она принесла целый ворох полотенец, корзинку с мылом и маслами, а еще мою собственную ночную сорочку. Ту самую, которую мне сшили для первой брачной ночи. Значит, мое приданое уже здесь.

Мне стало легче и спокойнее. Сорочка пахла домом. И я подумала, что не надо бояться — многим женщинам суждено покинуть отчий дом, и свить свое гнездо на новом месте. Мой супруг не был груб или жесток ко мне в дороге, наверное он будет нежен со мной и в спальне?

Хорошее настроение позволило мне спокойно принять помощь необычной служанки, не выдавая себя. Впрочем, гоблинша была старательной и довольно ловко помогла мне принять ванну, переодеться и причесать волосы. После всех процедур я легла в постель и принялась ждать мужа.

Он вошел, и комната сразу словно сузилась, уменьшилась в размерах. Супруг подошел к постели, холодно глянул пронзительно-черными глазами и скомандовал:

— Откиньте одеяло.

Я медленно, дрожащими руками отвернула край, чувствуя, как ледяной воздух проникает сквозь тонкую ткань, заставляя кожу покрыться мурашками. Лорд поморщился и огромный квадрат стеганной ткани птичкой слетел на пол от одного рывка.

— Поднимите сорочку, до талии, — его голос звучал ровно и спокойно, но у меня задрожали ноги.

Осторожно потянула тонкую ткань выше, словно от задержки времени что-то изменится.

— Раздвиньте ноги.

Я покорно выполнила и этот приказ, а потом закрыла глаза, чувствуя, как краска стыда заливает лицо. Шелест ткани, скрип деревянной рамы кровати — и на миг я запаниковала, думая, что сейчас мужчина просто раздавит меня своим весом. Нет, он прикасался ко мне только в одном месте. Там. Подождав полминуты, я открыла глаза. Меня касались кончиками пальцев, в воздухе висел флакончик для притираний, в холодном воздухе разливался аромат лаванды.

Несколько довольно приятных движений и… боль! Такая, что я не удержалась и вскрикнула. Темный Властелин не остановился. Больно, больно, больно…

— Все, — лицо мужчины исказилось, он встал, свел мои ноги, положил под колени подушку, укрыл одеялом: — полчаса лежите, не двигаясь, потом пришлю горничную помочь Вам.

Развернулся и вышел. Я заплакала, как только за ним закрылась дверь. Знала, что леди непозволительно высказывать слабость, знала, что здесь в Темных землях слезы не уважают, но удержаться не могла, плакала, не смея даже сжаться в комочек, чтобы чувствовать себя зверьком, забившимся в нору.

Только теперь я поняла, почему лорд велел священнику связать нас узами брака, а не помолвки. Невеста может пожаловаться родным, или даже подать прошение в королевский суд о разрыве отношений, в связи с неподобающим поведением будущего супруга. Жена этого сделать не может. Свидетельство жены против мужа не принимает ни один суд. Я пленница этого черного замка, пленница до конца дней.

Гоблинша появилась лишь тогда, когда я уже успокоилась, а магия, сковавшая мое тело, отпустила. Стука в дверь я почти не расслышала, потому что весь замок ходил ходуном от криков с первого этажа. Похоже, подданные моего мужа весело праздновали нашу свадьбу.

— Миледи, желаете освежиться? — сделав книксен, спросила она, держась подальше от кровати.

Неужели ждала, что я буду кидать в нее подушками? Больше в комнате ничего не было, а жаль. Все чужое, дорогое, но холодное. Мне бы хотелось иметь комнату, похожую на ту, что была моей в родительском доме. Огонь в камине, цветные ширмы с птицами, порхающими среди спелых вишен, туалетный столик с небольшим зеркалом в раме из снежного дерева. Вещица была старинной, принадлежала моей прабабушке со стороны отца, и зеркало уже слегка потускнело от времени, но я любила плавные изгибы резьбы, искристую плотность редкой древесины и удобные ящички для гребней и шпилек.

Испуганно моргнув, я уставилась на ширму, внезапно разделившую меня и гоблиншу. Птицы! Среди спелых вишен! Ширма казалась удивительно маленькой в просторном помещении, и мне захотелось сделать ее выше и шире. Один вдох — и ширма увеличилась. Я невольно попятилась и плюхнулась на постель:

— Зисса, что это?

— Госпожа, — служанка снова присела в книксене, — так господин с Вами силой поделился, вот у Вас и получилось.

Я сглотнула, обошла ширму кругом, потрогала резное дерево и драгоценный шелк. Потом увидела его, мой туалетный столик из редкого снежного дерева. Он тоже был тут, но выглядел маленьким и потертым, что не вязалось с гобеленами на стенах и красивым каменным полом. Одна мысль и столик подрос и засверкал белизной свежей древесины. Огонь в камине гудел, за красивой решеткой и большим стеклянным экраном. Такого в моей спальне не было, но я видела такой экран в доме тетушки и всегда мечтала, чтобы у нас тоже появилась такая дорогая и красивая вещица.

— Это магия? — я потрогала столик, подошла к камину, протягивая руки.

— Да, миледи, — гоблинша опустила глаза и торопливо сказала: — не каждая может принять силу господина, а Вы еще и применять можете, такого уже много лет не бывало. Не зря, видать, он Вас в жены взял.

Я навострила уши, слуги всегда знают больше всех в доме, надо только уметь расспрашивать. Но сначала ванна. После омовения и смены постели служанка принесла мне ужин. Выглядело все аппетитно, но я на всякий случай потерла лоб. Еда не изменилась, и это радовало. Поев, я снова забралась в кровать — живот болел, накатила тоска по дому, я свернулась калачиком и не заметила, как уснула.

Утром мне стало плохо. Тело горело, словно в лихорадке, волосы взмокли от пота, а прикосновение ткани казалось мучительно-грубым. До звонка я тянулась целую вечность. Заглянувшая Зисса всплеснула руками и убежала, оставив меня в горьком разочаровании.

Правда, вскоре она вернулась, а вместе с ней пришел и мой новоявленный муж. Я намеренно положила ладонь с перстнем на лоб, но супруг совершенно не изменился. Рога не отросли, хвост из брюк не торчал, и даже глаза остались прежними — просто очень темными. Сплошное разочарование. Вот если бы он сильно изменился, я могла бы уверять, что меня обманули перед алтарем церкви, и выходила я совсем за другого. Увы!