Анатолий Герасименко - Огонь сильнее мрака [СИ]

— Что из себя представляет раритет? — спросил он. — Как выглядит, чем ценен? Название есть?

— «Шкатулка глупца», — произнес Мэллори. — Так инженеры его прозвали. Вообще, он у нас проходит как инвентарный нумер пятьсот шестнадцатый, но так, неофициально — «Шкатулка глупца».

— Это на самом деле шкатулка?

— Да, ящик такой, из металла, обит кожей. Четыре ладони в длину, три в ширину, — Мэллори показал руками. — Не слишком большой, за пазухой унести можно.

— А почему — «глупца»? Что она… ну, какое у неё назначение?

Мэллори снова вытащил платок и промокнул лицо.

— Знаете, — понизив голос, сказал он, — об этом давайте после поговорим. Вы ведь глянете, так сказать, место преступления? Съездите со мной?

— Конечно, — сказал Джон. — Сейчас же и поедем, если можно.

— Отчего же нельзя! И даже не можно, а нужно. Я, видите ли, заинтересован в том, чтобы… как можно скорее найти. Пока о пропаже знаем только мы с хранителем, а уж как все вскроется — такой скандал будет!

Джон кивнул.

— Понимаю.

— Вот там и расскажу подробно. Потому как режим секретности. Нынче, так сказать, у стен уши вырастают…

— Ну, на этот счет не извольте волноваться, — сказал Донахью. — В моем кабинете прослушки быть не может.

Мэллори заморгал.

— О, нет-нет-нет, господин Донахью. Вы просто не были у нас в БХР. Поработали бы на моей должности — всякого бы насмотрелись. Старые технологии, знаете ли, они такие вещи позволяли делать, что диву даешься. Подслушивать из-за угла! С расстояния! Да еще подсматривать! И ведь эти технологии кое-кто нынче использует, причем не только военные ведомства. Увы, не только. Так что… — он развел ручищами. — Извините, но вся информация — исключительно в стенах Хранилища.

Донахью уязвленно хмыкнул.

— Как скажете.

— Насчет племянника, — напомнил Джон. — Как, говорите, его зовут?

— Найвел. Найвел Мэллори, сын моего покойного брата. Молодой еще, зимой исполнилось двадцать три года. Работает в Научтехе, живет на Ран-авеню, там до службы ехать недалеко, я сам ему снял квартиру…

— Простите, — прервал Джон, — где работает?

— Научтех. Оборонная научно-техническая лаборатория, если полностью, — объяснил Мэллори. — Смежное ведомство с нашим. Когда опочил мой брат Винсен, Найвел как раз кончал университет. Ну, я в министерстве не последний человек, замолвил словечко. Найвела и взяли в лабораторию. Он, вроде как, оправдал ожидания, хорошо работал… Шеф его хвалил все время, говорил — перспективный молодой ученый. Да оно и неудивительно. Найвел, кроме работы, считайте, никакой жизни не имеет, день-деньской возится с приборами. Любит науку пуще жизни. — Мэллори невесело хмыкнул и дернул ртом. — Оправдал ожидания. Да уж.

Джон почесал затылок. Найвел сопляк поймаю три шкуры сдеру…

— Портрет у вас при себе?

— А как же! — спохватился Мэллори и, выковыряв из недр костюма бумажник, отдал сыщику маленькую гравюру. Найвел Мэллори был красавцем: большие глаза, яркий капризный рот, геройский подбородок. Волосы — длинные, до плеч. В общем, такого юношу легко найти в толпе.

— Значит, вы полагаете, что именно племянник украл раритет, — сказал Джон. — А откуда, собственно, такая уверенность?

Мэллори помялся.

— Дело вот в чём, — сказал он. — Туда довольно сложно проникнуть, в БХР. У хранителя есть тревожная кнопка на случай насильственного вторжения. Ну, сами понимаете, не в игрушки играем, а вдруг шпионы, вдруг война… В общем, в случае чего, такой кнопкой двери хранилища мгновенно блокируются, и одновременно идет сигнал охране. А уж отомкнуть двери могу только я. Имеются два комплекта магических ключей. Один всегда при мне, другой лежит в сейфе. Только этими ключами и можно отпереть блокированную дверь.

— То есть, дверь контролируете, в конечном счете, вы? — уточнил Джон. Мэллори, сопя, грустно улыбнулся:

— Ну, я же все-таки начальник всего этого безобразия. Порой что-то там ломается, или наоборот, начинает работать. Приходится спешно посылать уборочную команду. У нас есть такие ребята, их обычно набирают из каторжан и держат про запас. Интересно, что каждый раз они новые… Так вот, когда случается какой-нибудь аврал, дверь блокируется изнутри, хранитель её открыть не может. Могу только я — опять-таки, своими ключами. Они вообще всё открывают, и сигнализацию отключают, естественно. Об этом знают не так много людей, но Найвел знал. А мы с ним вчера сидели за ленчем, и он еще прислонился ко мне этак по-родственному. Думаю, как раз тогда и украл ключи.

— А когда вы заметили пропажу?

— Утром, — горестно признался Мэллори. — Только когда прибежал хранитель, тогда я за карман и схватился. И, конечно, ключей уже не было. Прохлопал, старый болван…

— Так, — сказал Джон. — Подведем итоги. Вчера вы встретились за ленчем с племянником. Ключи еще были при вас. Во время ленча он, возможно, украл ключи от Хранилища. Затем в неустановленное время — вечером или ночью — он проник в БХР и взял раритет, шкатулку. На службу с утра не явился. Верно?

— Все правильно, — подтвердил Мэллори.

— Расскажите подробнее про вчерашний ленч с Найвелом, — попросил Джон. — О чем говорили, как он себя вел.

Мэллори сморгнул.

— Так, — сказал он, — так… Значит, я пошел в «Три сосны», туда все министерские ходят. Только сел, смотрю — Найвел. Позвал его за свой столик. Заказали, ждем. Разговорились. О чем говорили… Так, сначала о ерунде, о погоде… А! Да! Говорили об этой его пассии, о Ширлейл.

— Ширлейл? У Найвела есть невеста? — переспросил Джон.

Мэллори дернул ртом:

— Девчонка, работает вместе с ним. Ассистентка, хочет выбиться в люди. Ну, я-то вижу, как она работает. Так и смотрит, кого окрутить. Без роду, без племени, а туда же. Знала, куда устроиться: в Научтехе все сплошь люди из хороших семей, доброго сословия…

«Мэллори, точно, — вспомнил Джон. — Старинная аристократическая фамилия. А парень, значит, влюбился в девушку из простых. Дядюшка, ясное дело, против. Девка дрянь виновата, как же».

— Кто её родители? — спросил он.

Питтен Мэллори поморщился.

— Работяги какие-то. Вроде бы, померли оба лет пять тому назад. Найвел — парень мягкий, видать, пожалел сиротку. Она его и решила охомутать. Он уже, видите ли, задумал жениться на ней. Ну, а я, понятное дело, такого допустить не могу. Решил действовать круто. Тогда, за ленчем, сказал ему — мол, если будет свадьба, наследство перепишу, без гроша оставлю. Он мне — да и пожалуйста. Представьте, до чего дошел! Из-за первой попавшейся юбки готов плюнуть на собственное происхождение! Я вижу: не пронять. Говорю — женишься, так места лишу, всё сделаю, чтоб тебя из лаборатории выгнали! Тут он разозлился, видать, задел я его за живое. Да… Я погорячился, он вспылил. Впрочем, потом извинения принес. «Вы, говорит, дядюшка, единственный мой близкий человек, как же нам врагами жить?» И полез обниматься. Я еще растрогался, дурень. А он, похоже, ключи тогда и спёр.