Анатолий Махавкин - Последняя тень (СИ)

Он поднялся, сложил злосчастный листок, и спрятал его в кожаную папку с металлическими бляхами на потёртых ремешках и картинкой крылатого змея, глотающего солнце. Вообще-то Кирион выполнял обязанности начальника Следственной службы Кроффа, но тут пребывал неофициально. Однако же служебную папку прихватил и в далёкий Жимуин.

— Дар, — он небрежно кивнул. — Пошли, прогуляемся.

— Господин, — секретарь продолжал недобро коситься в мою сторону. — Должен заметить, что ваша помощница, или кем она там является, своим поведением наносит невосполнимый ущерб репутации посольства.

— Больший, чем смерти семи служащих? — Кир вскинул бровь и толстяк, начавший было поднимать жирную задницу, хлопнулся обратно. — И я уж сам разберусь со своим телохранителем. Оставь свои советы при себе.

Когда мы уходили, я не удержалась и показала толстяку язык. Секретарь побагровел и начал пыхтеть, подобно моржу перед забоем.

— Пройдёмся на место пр… первой смерти, — рассеянно бросил Кир и поправил воротник.

— Ещё раз? — удивилась я. — Ты же там был уже раз пять. Сказал: «очень интересно» пару раз и один: «вроде проясняется».

— Мне нужен кто-то, кто проследит за моими наблюдениями и выводами.

— Угу, тогда ты взял не того человека, — я рассмеялась. — Как вспомни те твои четыре яблока, до сих пор зло берёт!

Угу. Надрезанное, надгрызенное, сгнившее и грязное. Сколько человек посещало комнату за последнюю пару дней? Когда Кир объясняет — всё понятно, а стоит ему замолчать и на столе опять лежат обычные четыре яблока. Говорю же — зло берёт.

— Что у тебя с секретарём? — спросил Кир, поднимаясь по огромным ступеням, ведущим на второй этаж.

— Пытался подслушивать, — я поёжилась. Относительно тепло было только в комнатах. В коридорах царила лютая стужа. Даже иней выступил на стенах, а на потолке так и вовсе, свисали сосульки. И это в Жимуине — середина осени. Очень хорошо, что мы свалим до начала зимы. — Дала по котелку. Он обиделся. Когда на кухне взяла кусок мяса, устроил скандал, дескать ворую. Дала по котелку ещё раз.

— Прекращай, — мы остановились перед дверями в кабинет герцога Истакона. Из окна этой комнаты он и выпал, расколотив башку о лёд. И здесь же повесилась его помощница Замиала. Кир отковырнул собственную печать, и она тут же рассыпалась в его пальцах. — Вопрошающий побери! Проклятый холод. Входи.

Угу, всё, как полагается: ковры, шкафы, массивный стол и огромная люстра, где ещё сохранился кусок верёвки. Не хватало только пары привидений.

Кир подошёл к окну и сдвинул тяжёлые портьеры. Свист ветра тут же стал много громче, а в стекле начали крутиться белые спирали. Кир поманил меня пальцем и указал тёмную полоску на подоконнике, потом ещё несколько царапин тоньше.

— Тёмная — след от сапога. У Истакона на обуви потёртости, а кончики ногтей на руках обломаны.

— На кой чёрт он вообще в такую погоду открывал окно? — я поёжилась.

— Открывал и высовывался так далеко, что вывалился. Но при этом цеплялся за подоконник руками и ногами, — Кир поднял вверх указательный палец. — На столе, со слов секретаря, сохранялся идеальный порядок, невзирая на то, что герцог работал с самого утра. Чем он, спрашивается, занимается? Смотрел в окно? И ещё, пропал ежедневник. Я знаю привычки покойного, а он записывал всё, что с ним происходит, даже форму и плотность вечернего стула. Дальше. Полезай на стол, — угу, меня дважды просить не нужно. Я запрыгнула на полированную поверхность, как бы невзначай сбросив на пол пару книг. Кир только вздохнул. — Дотянись до привязанной верёвки. Не можешь? А Замиала была ещё ниже тебя. И на подбородке у неё я нашёл синяк, точно кто-то приложил кулаком.

— Намекаешь, что её вздёрнули? — я спрыгнула, сбросив оставшиеся книги. — Ой, прости. А герцога — выбросили?

— Ну вот, а говорила: не соображаешь! А теперь, смотри дальше, — он присел на край стола. — У тонувшего охранника стёрты ладони и царапина на горле, как если бы его окунули в бочку и держали, пока не захлебнётся. У виконта Волюсана помимо сломанной шеи — синяк на лбу, да и вообще, сломать хребет поскользнувшись, это ещё суметь нужно.

— Это — заговор! — я присела рядом, болтая ногой. — Что обнаружил у начальника охраны и повара? Чирей на жопе и откусанное ухо?

— Повар был сертифицированным отравителем, — наверное, глаза у меня чересчур далеко вылезли на лоб, потому что Кир ухмыльнулся и решил пояснить. — А кого ещё нанять поваром в стране, где половина преступлений совершается при помощи ядов? У обученных отравителей существует свой кодекс, и он скорее сдохнет сам, чем навредит клиенту.

— Похоже, так и случилось, — констатировала я и подняв со стола пишущее перо, бросила через всю комнату. Оно вонзилось в раму портрета короля Ортольда. — Угу, хорошо. Начальник охраны?

Кирион пожал плечами и прошёлся по кабинету, похлопывая кулаком по ладони.

— Вот тут — непонятно. Зачем ему потребовалось лезть к злющим псам, да ещё и во время их кормления? И отослал всех псарей, по какой причине? А когда те услышали шум и вернулись… Словно специально искал смерти.

Я немного подумала, но так ничего и не придумала. Если это заговор, то какого чёрта гибнут такие разные люди? Если — нет, почему существует некое предсказание, подробно описывающее порядок дохнущих людишек? Да ещё и такое древнее.

— А вот тут не станем доверять секретарю, а проверим сами, — согласился Кир и подхватило папку. — Пошли. У меня есть знакомый шаман. Я с ним, в своё время учился в Университете. Умнейший парень и весьма неплохой колдун. На выпускном… Ладно, в другой раз.

И опять! Чтобы выбраться наружу пришлось долго одеваться, напяливая меховые чулки, лохматые сапоги и огромную шубу, в которой я становилась похожа на снежное чудище. Только — маленькое, а вот Кир напоминал настоящее, из тех, что безобразят на пути ледовых караванов.

Несмотря на отвратную (как по мне) погоду, на улицах оказалось много местных. Они толкались плечами, злобно пищали друг на друга и вели гружёных собак или оленей. Мы взяли пару лохматых лошадок, подкованных странными колючками. Такими, вообще-то, пользовались лишь жимуинские князьки, поэтому простолюды расступались в стороны да шипели вслед какие-то ругательства. Я не прислушивалась.

Знакомый Кира оказался парнем не из самых бедных и жил в хоть не большом, но каменном доме. Внутри пахло странно, но неожиданно приятно. Не так, как у остальных жимуинцев — старым маслом и тухлой рыбой. Пара старух в белых шкурах долго препиралась с Киром, но в конце концов ему разрешили одному пройти за занавес из выделанной китовой кожи.

— Дар, — видимо Кир увидел, как вспыхнули мои глаза и решил предотвратить смертоубийство. — Мне нужна информация, а не гора трупов. Остынь. Здесь мне ничего не угрожает.