Галина Гончарова - Маруся - 2. Попасть - не напасть [СИ]

Как? КАК!?

Маша лежала на земле. И лицо у нее было спокойное-спокойное. Как будто…

И на платье было стремительно расползающееся черное пятно.

Неужели?..

Даже про себя это было слишком страшно сказать, и Ваня зажмурился, понимая, что он дрянь и трус, но… хоть минуту!

Хоть минуту той нормальной, спокойной и счастливой жизни – верните?! Пожалуйста…

– Так…

Сильные руки отодвинули его в сторону. Дотронулись до Машиного тела.

– Жива. Мелкий… Петька?

– Да…

– Рысью за фельдшером! Не то не успеет!

Как же Петя помчался! Только что был здесь – и вот уже его нет. И Ваня знал – найдет. Из-под земли достанет фельдшера, и все будет хорошо, только…

– Так. А ты, малой, иди сюда, – обратился строгий взгляд на Ваню.

– Д-да?

– Возьми. Прижми к ране и держи покрепче, понял? Она крови много потеряет…

Платье Маши было разорвано и на теле виднелась рана.

Какое оно – пулевое ранение?

Набухающая черной жидкостью дыра казалась небольшой, но отчего так много крови? Так страшно. Так…

Ваня послушно прижал к темному пятну что-то белое и с радостью увидел, как темных струек стало поменьше.

– Вот, как чуял, платок с собой захватил чистый, – прогудел околоточный. И направился куда-то в темноту. Туда, где возились и матерились пожарные.

Туда, где слышались хриплые крики и визги. Какие-то совсем уж нечеловеческие… свинью там, что ли, режут?

Маша ничего не слышала. Лежала молча, и Ваня этому даже был рад. Ей ведь так не больно, правда? Лучше, чтобы не болело…

Он и сам не понимал, что бормочет под нос.

– Сестренка, ты потерпи… ты только дождись, сестренка…

Фельдшер себя ждать не заставил. Почти прибежал… Ваня его помнил еще с тех времен, когда в доме появилась Маша. Опустился на колени рядом с телом, профессионально отодвинул Ваню чуть в сторону и сунул ему в руки большой фонарь.

– Свети!

Рядом, со вторым фонарем в руках, застыл Петя. А фельдшер осматривал рану, что-то делал… и Ваня понял, что все будет хорошо, когда звякнули инструменты. Какие-то… он бы и под угрозой жизни не смог понять, что делают с его сестрой, но он видел, что фельдшер спокоен. Не так бывает, когда умирает пациент…

Нет, не так.

Маша выживет?

Правда?

Он будет светить, чтобы фельдшер все видел, и Маша выживет! Обязательно! Она ведь будет жива, правда? Пока он не отпустит фонарь…

Глупо?

Смешно?

Пусть так. Но пальцы Вани закостенели на металлической рукояти. И когда ему что-то сказали, он даже не сразу понял, что именно.

А всего-то и надо было – погрузить Машу в коляску, уже можно, теперь это более-менее безопасно, и везти домой. А уж там заниматься всерьез, вытаскивать пулю, промывать рану и прочее…

Но это – там.

А здесь уже все сделано, ее можно будет довезти до дома без опаски. Что еще надо?

Ничего.

Откуда-то принесли дверь, на нее осторожно переложили Машу и понесли. И грузили ее так же осторожно.

Ваня не смог поехать с сестрой – места не было. Поехал Петя, втиснулся кое-как. А Ваня остался.

В голове было пусть и холодно. Мысли словно пеплом присыпали. Но одно он должен был сделать, точно…

Шаг, второй…

Вот и женщина, которая стреляла в его сестру.

Жена генерал-губернатора. Дарья Благовещенская.

Только вот спросить Ваня у нее ни о чем не мог. В этих глазах, в этом безумном лице не осталось ничего человеческого.

Безумное животное, и все этим сказано. Безумное страшное чудовище.

За что, как…

Бесполезно. Все – бесполезно.

Александр Викторович Благовещенский тоже вряд ли когда забудет эту ночь.

Вечер прошел плохо.

Александр сидел перед камином, грел в руках бокал с коньяком и думал, что жизнь пошла куда-то не туда. Не так она пошла, а где и когда – уже и не понять.

Казалось в молодости, весь мир перед тобой, а что оказалось?

Дарья…

Он помнил, как впервые увидел Дашу – краснеющую, смущенную, растерянную… и пожалел. Не полюбил, нет. Но понял.

Вот стоит перед ней человек, который станет ее мужем. Стоит, смотрит, а что от него ждать? Как с ним жить?

Как это – вообще?

И он заговорщически улыбнулся девушке.

– Все будет хорошо. Обещаю.

– Правда?

– Даю слово.

И все было хорошо – до какого-то момента.

Они поженились, почти сразу же у них родилась Ирэна… имя, правда, подбирала Даша, хотелось ей покрасивее, он-то все равно дочку звал Иришкой, а Даша сердилась и говорила, что это так простонародно… как девка крестьянская.

А он не слушал и все равно звал.

Иришка его любила.

Папы часто не бывало дома, так что ж поделать? Служба такая, где прикажут, там и рубишь врага, а сидя в поместье ни чинов, ни орденов не дождешься. Даша это понимала.

Дома все было в порядке, а он ездил по «горячим точкам». Кавказ, который весь – зона боевых действий, Турция…

Да, Османы.

Оттуда он и украшения привез.

Александр вспомнил тот день. Была очередная стычка с Турцией, они брали Софию. Турки сопротивлялись, надо отдать им должное, но спустя сутки город пал. Войска вошли внутрь.

Русские ли, турки…

Войска – в городе.

Благовещенский помнил, как генерал Обручев [20] В нашей истории участию генерала Обручева в войне воспротивился князь Н.Н. Романов и генерала отправили на Кавказский фронт. В этой истории возражений не было. А генерал был талантливый. Прим. авт . вызвал всех и сказал, что мародеров – расстреливать на месте.

Русские там, турки…

Тварь поганая землю паскудить не должна. Все.

Александр был с ним полностью согласен. Мародер уже не человек, это нечисть, которой среди живых не место.

Они патрулировали город. Улицу он не помнил, как-то сразу забылось название, а дом был роскошный. Розовый, весь в лепнине и завитушках…

И оттуда доносились крики.

Что он увидел в доме, вспоминать не слишком хотелось.

Хозяин дома был мертв, мертв и его сын, пытавшийся защитить мать, и сейчас женщина с ребенком на руках сжалась в углу, перед ней стояла старуха, явно мать или нянька, и всем видом показывала – только через мой труп!

Мародеров бы это не остановило, но глухо хлопнул выстрел, потом еще один – и подонки ткнулись в пол своими рылами. А женщина бросилась другу Александра на шею и разревелась так, что даже страшно стало.

Она оказалась женой Мехмед-паши, одного из тех, кто ведал обороной города. Мужа убили еще там, а здесь… здесь лежал ее брат. И третий сын мужа. Они хотели уехать, но ничего не получилось. И если офицер поможет им…

Они уедут, они обязательно уедут!

Что оставалось делать Благовещенскому? Друг продолжил патрулировать улицу, а сам Александр занялся беженцами.

Он помог погрузить в телегу одного из раненых, который еще дышал – брата женщины. Помог сесть и ей самой, и старой няньке, проводил их до ворот и даже пропуск выписал.