Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

Подтянувшись, Баррик влез на выступ и увидел, что между ним и его целью осталась лишь одна груда камней среди зелени и грязи, и что там возвышается самая странная постройка из всех им здесь увиденных: из купы деревьев и густых зарослей выпирал под необычным углом круглый каменный купол с огромным продолговатым окном, разверстым среди зелени подлеска. Каменистая тропка, извиваясь, уходила вверх по последнему отрезку склона, выползая из мешанины ползучих стеблей, в которой он стоял, и убегая к тёмному навесу прямо под длинным окном. Частокол обломанных камней, виденный им издалека, тот, что походил на раскрошившиеся зубы, торчал над лесистым пиком чуть выше диковинного жилища.

Мгла и туман окутывали это странное место как венок из нарциссов, какие дети носят на праздник онира Заккаса. Здесь испарения не только сгущались сильнее, чем у подножия холма, но, кажется, отличались и цветом, и плотностью. Баррик довольно долго глядел на них, прежде чем сообразил, что к туману подмешивается дымок, поднимающийся из-за деревьев у самого гребня.

Дым. Дымоходы. Кто-то живёт в этом богом забытом месте. На вершине Проклятого Холма.

С бьющимся сильнее, чем даже во время изматывающего подъёма, сердцем, он повернулся, чтобы спуститься, но не успел сделать и шагу вниз по склону, как ниоткуда и отовсюду, мягко отдаваясь эхом и в завываниях несущегося по холму ветра, и в его голове, принца позвал голос.

— Приди, — шептал он. — Мы ждём тебя!

Вдруг оказалось, что руки и ноги Баррика больше не подчиняются ему — во всяком случае, не желают унести прочь от странного дома на вершине, дома, который ожидал его подобно заброшенному колодцу, куда юноша мог упасть и утонуть.

— Приди, приди к нам. Мы ждём тебя!

И принц с изумлением обнаружил, что в своём собственном теле он — всего лишь беспомощный наблюдатель. Оно развернулось и принялось карабкаться на выступ, пока не встало на каменистую тропу, а затем зашагало к каменному жилищу, как облако, подталкиваемое ветром, а Баррик просто смотрел изнутри, не в силах ничего поделать. Вытянутое окно и тенистый навес всё приближались и приближались. Высокая верхушка холма проплыла над ним, а в следующий миг он шагнул в проём и вошёл под тёмные своды дома.

Вскоре темнота уступила место рассеянному красноватому свету. К Баррику частично вернулась способность управлять своими конечностями, но её хватило лишь на секундную передышку — сердце его колотилось втрое быстрее обычного — прежде чем то, что лежало впереди, вновь неумолимо потянуло его к себе.

— Приди. Мы ждали долго, о дитя человеческое. Мы начали опасаться, что неправильно истолковали то, что было явлено нам.

Каменная комната наверху закруглялась куполом — странное, белёсое, похожее на пещеру помещение, около пяти или шести барриковых ростов в высоту, чей потолок покрывал бессистемный резной орнамент из корявых завитушек, едва видимый сквозь чёрную вуаль дыма. И красный свет, и дым источал маленький костерок в кольце камней на полу, засыпанном щебнем и грязью. Позади него на низкой каменной платформе сидели три сгорбленные фигуры примерно одного с Барриком роста.

— Ты устал, — сказал голос.

Кто это говорил? Фигуры перед ним не шелохнулись.

— Ты можешь присесть, если от этого тебе станет лучше. Мы сожалеем, что не можем предложить тебе ни еды, ни питья, но наши и твои пути в этом мире разнятся.

— Мы даём ему много, — грубо прервал его другой голос. Он почти не отличался от первого и был так же бесплотен, но по резковатым ноткам в нём Баррик понял, что говорит кто-то другой. — Мы даём ему больше, чем кому бы то ни было ещё за всё время.

— Потому что это и есть та цель, с которой мы были призваны. И то, что мы даём ему, не принесёт ему добра, — возразил первый голос.

Баррик хотел убежать, очень хотел, но едва мог двигаться. Ворон оказался прав — дурак он, что полез сюда. В конце концов принц совладал с собственным голосом:

— Кто… кто вы такие?

— Мы? — переспросил второй, более резкий, голос. — Нет такого истинного имени для нас, что мы могли бы назвать и ты бы знал его или понял.

— Скажи ему, — вмешался третий голос, похожий на первые два, но, кажется, более старый и слабый. — Скажи ему правду. Мы — Спящие. Мы — отвергнутые, нежеланные. Мы те, кто видит, и не может не видеть.

Голос был похож на бормотание призрака на верхушке пустой башни. Баррика трясло, но он не мог заставить ноги унести его отсюда.

— Ты пугаешь дитя Живущих-под-солнцем, — с мягкой укоризной произнёс первый голос. — Он не понимает тебя.

— Я не ребёнок! — Баррик не желал, чтобы эти существа беседовали у него в голове. Это было слишком схоже с теми последними мгновениями перед великой дверью Керниоса — теми, когда он почувствовал, как умер Джаир. — Просто отпустите меня!

— Он не понимает нас, — повторил и самый слабый из голосов. — Всё потеряно, как я и боялся. Мир изменился слишком сильно…

— Замолчите! — взвился второй, более резкий, голос. — Он чужак. Он из Живущих-под-солнцем. Кровь ничего не значит под Дневной звездой.

— Но под лучами Сребросвета цвет у всякой крови один, — возразил первый. — Дитя, отдыхай бестревожно. Мы не причиним тебе вреда.

— Говори за себя, — отозвался второй голос. — Я могу выжечь его мысли как сухую траву. Если он станет мне угрожать, я так и сделаю.

— Это ты помолчи, Хикат, — снова заговорил первый. — Твой гнев здесь не к месту.

— Весь мир отверг нас с презрением, — огрызнулся тот, чьё имя было Хикат. — Мы поселились в самых костях тех, кто уничтожил бы нас, балансируя на грани пробуждения. Мой гнев здесь не к месту, Хау? Это ты здесь не к месту, с твоими невыполнимыми планами и пустыми мечтами.

— Когда придёт дитя? — спросил третий, дрожащий, голос. — Вы говорили про дитя?

— Дитя уже здесь, Хуруэн, — ответил ему первый. — Он здесь.

— Ах, — слабый голос издал звук, прозвучавший в голове Баррика вздохом. — Мне всё думалось…

— Зачем вы делаете это со мной? — Баррик вновь попытался повернуть назад и сбежать из этой круглой пещеры, но не мог заставить руки и ноги повиноваться себе. — Вы все здесь сумасшедшие? Я не понимаю ничего из ваших речей, ни единого слова! Кто вы такие?

— Мы — братья, — начал Хау. — Дети…

— Братья? — это вмешался Хикат. — Болван! Ты — моя мать, а он — твой отец.

— У меня был сын когда-то, — произнёс дрожащий голос Хуруэна.

Сидевший посередине медленно поднялся. Его мантия распахнулась, и на мгновение взору Баррика предстала серая, иссохшая, лишённая признаков пола плоть. Сердце его дрогнуло и словно примёрзло к груди; если б ему только удалось, он бы отполз подальше от костровища. Такого же каменно-серого цвета кожу он видел у жестокого слуги Джикуйина, Уени’ссоха, но это существо выглядело высохшим и сморщенным, как мумифицированный труп.