Тэд Уильямс - Восстание теней [Восхождение тени] [Shadowrise ru]

Во многом путешествие через лес для Бриони показалось таким же фантасмагорическим, как и отчаянные попытки добраться до Баррика сквозь осыпающуюся землю, но с другой стороны оно было до безумия обыкновенным. Принцесса ощущала каждый свой шаг, каждый вдох, даже минутную боль, когда оцарапала руку о ствол дуба.

— Где мы? — спросила она наконец.

— Именно сейчас? Или в более общем смысле? — Лисийя шагала довольно быстро, и Бриони приходилось пошевеливаться, чтобы не отстать. — Здесь мы очень близко к землям спящих богов — всех старых богов, которых Горбун погрузил в сон. Ваше племя зовёт его Купиласом, разумеется. Даже мы не всегда звали его Горбуном — так повелось после того, как три брата и их клан искалечили его. Когда Горбун родился, его нарекли Светлосветом — сына зари и лунного сияния — думаю, ты можешь догадаться, почему его считали красивым ребёнком. Неудивительно, что он так сильно возненавидел своих дядьёв за то, что они сотворили с ним — не говоря уж о том, как жестоко они обошлись с остальной его семьёй: обманывали, мучили и даже убивали его родных…

В рассказе возникла небольшая пауза, когда молния на мгновение выбелила небо, но прежде чем Бриони успела задать новый вопрос, Лисийя продолжила говорить, будто угадав его.

— Сейчас мы не на дорогах Горбуна — смертные не могут безопасно пройти по ним, — но наш путь лежит по землям, которые эти дороги пересекают. Понимаешь меня? Дороги принадлежат его прабабке Пустоте, конечно, но она показала внуку, как, путешествуя по ним, остаться невредимым, и из подаренного ему права он извлёк для себя большую пользу.

Прежде чем Бриони успела попросить Лисийю повторить всё с начала — потому что не поняла ни словечка, — полубогиня резко остановилась.

— Ну, вот и пришли, — сказала она. — Теперь можешь рассказать мне, что же тебе нужно.

Они стояли перед маленькой неказистой избушкой, сложенной из неотёсанных брёвен, с крышей, покрытой облиственными ветками. Раскат грома сотряс воздух, и на мгновение домик стал плоским и бледным, как будто намалёванный на одном из сценических задников Труппы Мейквелла. Пучки зелёной травы пробивались сквозь ковёр палой листвы на земле, но сама избушка казалась старой и покинутой давным-давно.

— Не стой тут разинув рот, дитя. Иди за мной. — Лисийя нагнулась и прошла в низенькую дверь.

Теперь дождь стрелами пронзал землю, но в хижине было сухо и на удивление тепло. Бриони опустилась на один из меховых ковриков, что во множестве устилали земляной пол. И всё же, несмотря на уют, домик казался каким-то ненастоящим: каждый раз, как Бриони подольше задерживала на чём-нибудь взгляд, предмет будто отдалялся, отчего у неё начинала кружиться голова. Снова грохотнуло, стены хижины заходили ходуном, и Бриони подскочила от неожиданности.

— Не просто беспокойный, — неодобрительно нахмурилась Лисийя. — Ворочается, как медведь в берлоге, сквозь спячку почуявший весну. Поторопись, девочка, возможно, у нас в запасе не так много времени. Скажи мне, что тревожит тебя.

Бриони рассказала ей о своих снах: сначала о тех, где был Баррик, и подробнее всего — о самом последнем, более всего её напугавшем. Сердце Бриони до сих пор сжималось, стоило ей вспомнить, какие были у брата глаза.

— Боюсь, тут я мало чем могу быть тебе полезна, — подумав, после долгого молчания ответила Лисийя. — Твой брат укрыт от меня — из-за того ли, где он сейчас, или от того, с кем он, не знаю. И всё же что-то подсказывает мне: он не мёртв.

— Слава богам! Пока он жив, есть надежда, — с чувством воскликнула Бриони. На душе у неё сразу стало легче. — Спасибо.

— Богиню благодарят, принося ей жертву, — сварливо заметила Лисийя. — Я бы, к примеру, не отказалась от мёда: мои любимые — клеверный и яблоневый цвет, — но сойдёт и красивый камушек. Ты можешь оставить приношение на одном из моих алтарей… — внезапно отвлёкшись, она взглянула вверх.

Бриони не хотелось говорить полубогине, что никогда она не слышала о том, чтобы где-нибудь стоял алтарь в честь Лисийи — во всяком случае, не в мире яви.

— Я так и сделаю. Можно ещё один вопрос?

Лисийя медленно перевела взгляд на девушку.

— Думаю, можно. Но скорее, дитя. Погода странно меняется.

Бриони торопливо рассказала о своём затруднительном положении: о том, что её добрые чувства к принцу Энеасу, похоже, грозят расстроить её план заручиться его поддержкой.

— Он прекрасный человек! По-настоящему хороший. Как могу я так с ним поступить? Даже ради благого дела.

Полубогиня вздёрнула неряшливую бровь.

— Но ведь он мужчина, судя по твоим словам — взрослый мужчина и принц. Он сделает выбор сам — быть с тобою или нет, исполнить твою просьбу или нет. Ты что, пообещала ему: “Помоги мне, и я выйду за тебя” — а то и “Помоги мне, и я пущу тебя в свою постель”?

— Ну разумеется нет!

Лисийя усмехнулась.

— Тебе незачем так подскакивать, дитя. Ты уже женщина, я вижу, пусть ещё и нельзя назвать тебя так, а если бы это действие было так ужасно, людей в мире было бы не в пример меньше.

— Нет, я не имела в виду… ну ладно, имела, но… во всяком случае, я ещё девственница!

— Ну, дитя, это вполне естественное состояние. Особенно хвалиться тут нечем.

— Но это… — Бриони судорожно вдохнула, когда от молнии вспыхнули светом все щели в стенах и потолке хижины. Несколько мгновений спустя опять громыхнуло — да так близко, будто прямо у них над головой.

— Но я не о том! Понимаешь, я отдала бы всё что угодно, даже свою девственность, если бы это спасло мою семью. Я отдала бы её и без любви! Но я не хочу лгать при этом… человеку, который добр взаправду. И которого в иных обстоятельствах я могла бы по-настоящему полюбить, — Бриони покачала головой. — Можно ли хоть как-нибудь в этом во всём разобраться?

Лицо Лисийи смягчилось.

— Да, дитя. Но не думаю, что ты поведала мне всю правду.

— Но я сказала!

— Я думаю, ты уже любишь его. Как зовут этого юношу?

— Энеас, принц Сиана. Но… но я в самом деле люблю другого. По крайней мере. любила — теперь уж я больше не уверена, — Бриони рассмеялась — и тут же ей захотелось разрыдаться, но смех всё равно рвался наружу. — Сложно найти двух мужчин более несхожих, чем он и Энеас — исключая то, что оба они очень хорошие люди. У него нет ни связей, ни видов на будущее — он простой человек! И я не знаю даже, жив ли он ещё. Он ушёл уже очень давно, и почти все, кто отправились с ним, мертвы.

— Твоё затруднение — словно яблоко высоко на тонкой ветке, — проговорила полубогиня, — ветка слишком высоко, чтобы достать с земли, и слишком ненадёжна, чтобы влезть на неё и дотянуться до яблока. Но иногда такое яблоко всё же можно достать — с чьей-либо помощью. Ты взбираешься на дерево и упираешься ногами в основание ветки, и яблоко опускается достаточно, чтобы кто-нибудь, стоя на земле, мог подпрыгнуть и сорвать его…