Майлз Кэмерон - Грозный змей

– Сэр Габриэль снова сломал ногу, – пояснил он.

Амиция опустилась на колени рядом с Красным Рыцарем. Провела ладонями по ноге. Наклонилась.

– Я должна взять с вас обещание, что вы не станете отказываться от Божьего дара и подвергать себя опасности, – ясно сказала она, – на неделю.

Габриэль поморщился, но ничего не ответил.

– Он согласен, – вклинился сэр Майкл.

Она взяла за руки других монашек, и они запели хором. Голос Амиции был громче всех и вел за собой остальные.

Когда она закончила, все во дворе стояли на коленях. Она улыбнулась.

– Не позволяйте ему снова сломать ногу, – сказала она и встала. Габриэль молча смотрел на нее.

В своем Дворце воспоминаний он стоял рядом с Пруденцией.

– Я излечила тебя. Но нельзя так глупо себя вести.

Он кивнул.

– Прости, Габриэль. Я…

Он поднял руку:

– Извини, я не готов говорить.

Голова у нее отдернулась назад, но она продолжала ему улыбаться. А потом ушла вместе с двумя сестрами.

С помощью Плохиша Тома и сэра Майкла Габриэль встал и доковылял до скамьи.

– Она очень сильная, – заметил Том, сгружая свою ношу.

– И не такая уж маленькая, – ответил Габриэль. Ему почему-то стало намного лучше.

Том рассмеялся:

– Да какая разница. Если бы ты меня послушал во время осады…

– И взял ее силой? – спросил капитан.

Сэр Майкл поперхнулся.

– Ну, это слишком резкое слово, – отмахнулся Плохиш Том и почесал бороду. – Некоторые дамочки любят настойчивость. Ну, как лошади.

Сэр Габриэль осушил ковш холодной воды и сплюнул кровью:

– Не сработало бы.

Плохиш Том окинул взором огромные северные леса.

– Ну да. Не всегда работает, – он оскалился, – но время мог бы сберечь.

– Том, а что ты сделаешь, если женщина швырнет тебя на землю и сунет язык тебе в рот? – поинтересовался сэр Габриэль у друга.

Сэр Майкл фыркнул. Том тоже.

– Это философский вопрос? Потому что в нашем мире этого случиться не может, клянусь матерью Господа нашего, – он вздохнул и стал серьезнее, – но я тебя понял.

Какое-то время они сидели тихо. Майкл взял Тоби за локоть и вывел из маленького дворика, где стояли столбы.

– Она сказала «нет», – произнес Том, глядя в удаляющуюся спину Майкла.

– У нее дела с моей матерью.

– Какая разница? Ты ее любишь?

Габриэль кивнул.

– Ну жди тогда удачного времени.

– Горец дает советы в любви, – рассмеялся Габриэль.

Том приподнял бровь:

– Эй, друг, смею заметить, что мой послужной список кого иного испугал бы. А ты, как я помню, упустил больше баб, чем покорил. Так что лучше послушай меня. За последние сто ночей я спал без женщины не больше двадцати. Почти все они готовы сделать это снова. А что скажешь ты?

Габриэль покачал головой:

– Я не уверен, что здесь важно количество, но ладно. И что же ты посоветуешь?

– В замке полно девиц, которые с удовольствием прыгнут к тебе под одеяло. За песенку, за взгляд или улыбку. Та ведьма с бронзовыми глазами, которая служит твоей матери…

– Ты предлагаешь мне завоевать любовь монахини, согрешив со служанкой матери?

– Ага, – лениво улыбнулся Том, – это поможет.

– Мне нужно поговорить с матерью, – сказал Габриэль, – я пренебрегаю своим долгом. – Он встал. – Спасибо за драку. Прости, что я жульничал. Разозлился.

– Ой, да ладно, – сказал Том, – я бы никогда не догадался. – Он обнял младшего друга. – Лучше забудь об этом.

– О чем?

– О смерти отца Арно. Он мертв. Он погиб хорошей смертью. Славной. Знаешь, что с тобой не так? Ты хочешь стать Богом. Жалеешь, что не спас его. А это невозможно. Он умер.

Габриэль вздохнул.

– Отпусти его. И хватит воображать себя Богом. – Том улыбался. – Ты лучше многих, клянусь. Но Арно ушел своей дорогой. Он мертв. Найти тебе сговорчивую девочку? – тихо спросил он.

Габриэль рассмеялся. Вздохнул с присвистом и встал.

– Это твое лекарство от всех невзгод?

– Почти, – кивнул Том. – Иногда… иногда еще эль помогает. Но хуже, чем бабенка, которая тебя хочет.

Габриэль уже отошел на шаг, когда Том встал.

– Я читал твой план, – сказал он.

– И? – спросил Габриэль.

– Я в деле. Погонщик из меня так себе. По-моему, это для Ранальда. Продам все стадо в Харндоне. И хочу свое место назад. Убить для этого Бесканона?

– Нет, – улыбнулся Габриэль. – Надо сказать, Том, порой твой взгляд на мир очень… освежает.

– Ага, – ухмыльнулся Том. – Люблю, когда все просто.

Он нашел мать в ее покоях. Она снова заставила его ждать, но на этот раз была одна.

– Монашке ты не нужен, – сказала она, – и ты испортил мою лютню. Она была настроена для чар, а ты перестроил ее для музыки.

Габриэль улыбнулся и поцеловал мать в щеку.

– И тебе доброго дня, матушка.

Бронзовоглазая девушка принесла вина и сделала реверанс. Габриэль посмотрел на нее оценивающе, вспомнив слова Тома. Она была хороша. Габриэль заподозрил, что ее готовили для него.

Она вспыхнула, поймав его взгляд.

– Она не откажется от своих обетов. Ее ждет место Софии, – рассмеялась Гауз.

– Это какое, место королевской любовницы? Об этом она не говорила.

Гауз посмотрела на сына дикими, как у грифона, глазами.

– Она собирается стать аббатисой.

– Это она тебе сказала? – спросил Габриэль. Он был очарован. В том числе потому, что его теория о сговоре Амиции с его матерью разлетелась в клочья. Мать сама ее уничтожила. Она была неплохой актрисой, но этого скрыть не смогла бы.

– Не так подробно, – скривилась мать.

– Ты имеешь в виду, что, окажись ты на месте Амиции, единственной причиной избегать моей постели была бы власть?

Гауз негодующе фыркнула, потом засмеялась:

– Хорошо сказано, сын мой. Итак, по своей воле ты бы сюда не пришел. Габриэль кивнул:

– Да. Я хочу, чтобы вы присоединились к союзу в качестве королевских вассалов.

Гауз выругалась и встала.

– Кровь Христова! Я не стану вассалом своего брата! Ни за что!

– Даже если это поможет избежать гражданской войны?

– Еще лучше. Пусть гниет себе. Пусть сдохнет.

Габриэль вытянул скрещенные ноги.

– Я ему рассказал.

Гауз долго молчала, глядя на сына, а потом медленно спросила:

– Рассказал что?

– Что я твой сын. От него. – Он заложил руки за голову и посмотрел в потолок.

– Что? – Гауз выпрямилась во весь рост.

– Я ему все сказал, – вздохнул Габриэль, – почувствовал, что ему надо это знать.

Губы Гауз шевелились, но она не произнесла ни слова. Габриэль смотрел на нее.

– Я могу отправиться в суд и объявить себя королевским бастардом. Плодом кровосмешения. Полагаю, это возымеет эффект. Может быть, я даже предотвращу гражданскую войну. Может быть, он объявит меня наследником.

– Ты не осмелишься! Я не хочу ничего принимать от этого ублюдка! Я хочу, чтобы он сдался! – Гауз почти кричала.