Майлз Кэмерон - Грозный змей

Он нанес еще один удар, на этот раз принявший форму жадного многоголового пса, слюнявого ужаса, который возник из-за черной эфирной стены и нашел перед собой только призрака.

Она почувствовала, как тварь отвечает ей… тварь поняла. И ударила чистой энергией.

Удар вынес королеву из коридора и чуть не вышиб в мир живых. Только теперь Дезидерате стало страшно. Но страх обычно делал ее сильнее. Она управляла полетом своего призрачного тела. Выровняла его. Устроила в эфире ловушку на случай немедленной погони и с радостью поняла, что ее догадка была верной: тварь до сих пор не могла справиться с ее первым заклинанием.

Она вышла в реальность, надеясь, что ее работа закончена.

В реальности она так и стояла на коленях, и ее губы продолжали шевелиться. Святая Урсула. Она очень хорошо знала эту историю. Сознание вернулось в тело как раз вовремя, чтобы предотвратить катастрофу.

Голова ее упала на книгу.

Глубоко под собой королева ощущала, что ее заклинание движется, как живое существо, пробираясь во тьму.

– Если ваша милость закончила с молитвой, – обвиняюще заявила леди Агнес, – я уверена, что у нас найдутся дела.

Что бы она ни собиралась сказать дальше, ее прервали. Дверь в часовню распахнулась. В проеме возник архиепископ Лорикский. За его спиной высился новый канцлер короля сьер де Рохан, а за ними в тени маячил сам король.

Королева начала подниматься, но колени и спина подвели ее. Она чуть не упала. Дезидерата – самая изящная из женщин, измученная беременностью. Она запретила себе кричать, сжала зубы и встала. Архиепископ торжествующе смотрел на нее. Никогда раньше Дезидерата не понимала, что означает фраза «дрожит от возбуждения». Казалось, что его бьет лихорадка.

Де Рохан, бывший знаменосец де Вральи, самый опасный из его людей, почти скучал. Собирался просто выполнить дело, для которого его предназначили.

Король выглядел совсем вялым, но глаза у него бегали.

«Любовь моя, когда же ты стал таким слабым? Или ты был таким всегда?»

– Ваша милость, – начал архиепископ. Голос у него всегда был высоким, но теперь он почти визжал. Он заставил себя успокоиться. – Ваша милость, я принес вам указ, подписанный королем.

– Да?

Она знала, о чем идет речь, но все же надеялась, что король отказался подписать этот документ. Архиепископ потряс перед ней свитком. Она увидела королевскую печать.

– Я арестую вас по обвинению в измене и убийстве колдовством, – громко и пронзительно заявил он.

– Убийство колдовством? – Обвинение поразило ее.

– Вы убили графа д’Э посредством сатаны, когда он признался, что сделался вашим любовником, и угрожал уехать и открыть вашу тайну, – сказал архиепископ.

Так называемые фрейлины выбежали из комнаты, оставив ее одну.

– Обыщите комнату, – буркнул де Рохан. С ним явилась дюжина офицеров. Все только что нанятые и ни одного гвардейца.

– Это позор, – произнесла королева, – ложь, глупость и зло. – Она помолчала. – Граф д’Э мертв? – Она помнила, как опиралась на его руку на рождественской ярмарке на льду.

Король выступил вперед.

– Мадам, – сказал он серьезно, – попытка притвориться, что вы ничего не знаете, делает вам честь.

Дезидерата не отступила.

– Тогда расскажите, в чем дело, – ровным голосом проговорила она.

– У нас есть все ваши письма к нему, – угрожающе сказал король.

Шериф протянул архиепископу кожаный сундучок. Тот попытался открыть его, но сундучок оказался заперт, и он вернул его обратно шерифу.

– Это не мое, – отказалась королева, – это не мое, и…

– Замолчи, женщина, – велел король.

– Ваша милость, вы знаете, где я храню свои письма.

Король отвел глаза.

– Я вовсе ничего о вас не знаю, – грустно сказал он.

Кожаный сундучок открылся со щелчком, и на пол вывалилась дюжина листков пергамента. Шериф убрал кинжал обратно в ножны.

Со своего места королева увидела на каждом письме печать графа д’Э.

– Вы полагаете, он стал бы ставить печать на любовные письма? – прошептала она.

– Кто знает, как мыслят предатели и еретики, – выплюнул епископ. – Признайтесь, ваша милость, и вы избегнете смерти на колу.

– В чем признаться? Я невиновна. Я ношу королевского сына. Я никогда не предавала интересы королевства, а граф д’Э не был даже моим другом, не говоря уж о любовнике. Вы бредите.

Король, багровея, читал одно из писем.

– Как вы посмели! – завопил он и швырнул листок ей в лицо.

– Признайтесь в убийстве д’Э, и король в милости своей сохранит вам жизнь, – скучным голосом сказал де Рохан. – Посмотрите на его величество. Он слишком зол.

Король читал другое письмо.

Дезидерата сейчас была ближе к панике, чем во время битвы с древним ужасом, но все же нашлась:

– Ваша милость, это явные подделки. Вы знаете мою руку, ваша милость.

Король замахнулся на нее, но опустил руку. Губы у него дрожали от гнева, а двойной подбородок – давно ли у него появился двойной подбородок? – придавал ему грустный вид.

– Я полагал, что знаю вас. Но де Вральи прав. Уведите ее с моих глаз.

– Куда, ваша милость? – спросил де Рохан.

– В глубины ада, если можно. – Король на глазах постарел на десять лет. Дезидерата выпрямилась во весь рост – в реальности и в эфире.

Архиепископ схватился за свой талисман:

– Делай, что хочешь, шлюха сатаны. Я защищен от вас всех.

Дезидерата улыбнулась как можно презрительнее:

– Знаете, в чем разница между нами? Я не опущусь до вашего убийства, даже если это спасло бы мою душу. Я умею лечить и творить. Приносить свет во тьму. А такие, как вы, жмутся по темным углам, куда свет не доходит.

Она сделала маленький шаг вперед, и епископ невольно отступил.

Она тряхнула головой:

– Куда вы меня поведете?

Когда за ней закрылась дверь, она услышала масленый голос де Рохана:

– Теперь, ваша милость, нам стоит подумать о ее брате.

– Ваша милость! – закричала королева и дернулась.

Шериф, благоговеющий перед ее титулом и положением, отпустил ее локоть.

Дверь снова открылась. В проеме стоял король.

Королева вздернула подбородок:

– Я требую испытания.

Ее муж замялся. Их взгляды встретились.

– Я невиновна, милорд. Ни один мужчина, кроме вас, не касался моего тела.

Королева не умоляла. Она гневалась, и для большинства людей это послужило бы доказательством ее невиновности. Никто не может изобразить такое.

– Уведите ее, – прошептал де Рохан.

– Это Альба, а не Галле, – сказала королева. – Я требую испытания. Публичного.

Нэт Тайлер проскользнул в Харндон, пользуясь хаосом, вызванным появлением галлейцев. Одежда его изорвалась, а на лице отпечатались следы плохой погоды и постоянного напряжения. Гвардейцы у ворот могли бы спросить, что за лук висит у него за спиной, но по улицам города ходила тысяча вооруженных галлейцев, и на воротах почти никого не бывало. А тех, кто остался, одинокие путники не занимали.