Алексей Федорочев - Младший [СИ]

— Эх, Лёня — Лёня!.. — вздохнул полковник, — Где мои двадцать пять и розовые очки?.. Это с Минакеевым мы легко отделались, докладную удачно генерал Олейников перехватил, и все равно эта история нам еще аукнуться где — нибудь может. Мне Григорий Саныч отдельные выдержки зачитал, так там и вредительство, и саботаж, и даже диверсия приплетена!

— Вот, сука! На его же глазах всё произошло! — не удержался от восклицания младший родич.

— А с зайцем — продолжил старший, — Не отмоемся. Махоркин, чтобы выкарабкаться, всех нас утопит. Хуже того, ты самого пассажира — то видел?

— Видел. Пацан — пацаном, то ли школьник — переросток, то ли студент.

— Видел, но не увидел! На кольца обратил внимание?

— Обычная штамповка… — пожал плечами лейтенант, — Я сам такие в юности…

— Что ты там сам в юности, это ты Ирине рассказывай! Обычная штамповка! — сарказм полковника больно колол, но крыть было нечем — чтобы отличить стилизованную безделицу от настоящего артефакта, требовалось образование получше, чем танковое училище, — То — то первый после бога ко мне сам прискакал из — за обычной штамповки! Главмех у него большой специалист по рунным конструктам, университет закончил по этой теме, так вот он с чего — то считает, что та пара колечек на сотню тысяч, если не больше потянет!

— Сколько?!. Сто тысяч?! За пару стальных полосок?..

— Рот — то прикрой! Я тоже не крупный знаток, но не выдержал, сходил, посмотрел, сто — не сто, а колечки не простые! Да даже если десять тысяч! Ты можешь себе представить подростка, просто так разгуливающего с целым состоянием на руке? Причем заметь, ему эти кольца нисколько не мешают, он их даже не замечает, по — моему! В отличие от тебя! — Кожевин покраснел до кончиков ушей, обнаружив, что на нервах начал теребить обручальное кольцо, которое носил уже больше года. — Не бери в голову, это не в твой огород камень, я только, чтобы показать разницу, — постарался смягчить тесть свой наезд. — Но мы не о тебе или мне, мы о зайце! Теперь добавь его реакции — этот взгляд «вы все пыль под моими ногами», это высокомерное молчание! Уж поверь, обычному подростку такое не сыграть, один раз увидишь — ни с чем не перепутаешь! Вот и подумай, кому можем дорогу перейти! А мальчишки имеют свойство вырастать. И если я правильно определил породу — злопамятность у таких в крови.

— Так что теперь — за борт его что ли выкинуть?

— Знаешь, на самом деле не худшее решение… — командир ненадолго задумался, прежде чем выдать указания, — Значит так: мальчишку пока никто толком не видел, кроме трёх матросов, механика и самого капитана, у нас — это я, ты и экипаж Минакеева. Удачно он под вечер вылез, как раз все ужином заняты были. Мореманы со своими сами разберутся — капитан в молчании не меньше нашего заинтересован, всё, что на борту — под его ответственностью. С сержантом и его обормотами делай, что хочешь, но никого постороннего они не видели! Понятно?

— А с парнем что?

— Не твоя забота. Да не дергайся ты! — возмутился он, видя колебания зятя, — Я еще из ума не выжил, чтобы детей топить! Высадимся в порту — по — тихому передам безбилетника знакомым, они вернут его на родину. Главное, чтобы Махоркин раньше времени не оклемался, хотя… Это тоже не твоя забота. Твое дело — собственное молчание и молчание нашего «любимого» экипажа. Приказ ясен?

— Так точно!

Не спросив меня, жизнь совершила новый кульбит: под покровом жаркой южной ночи состоялась выгрузка с корабля. Темнота, конечно, была условной — и судно, и площадку освещали мощные прожекторы, но эта прибивающая к земле жара! И если такое творится около моря и после захода солнца, то что же здесь настанет днем и чуть дальше от берега?

Пусть Маньяк и молчал насчет конечного пункта, но нельзя сказать, что я совсем не подозревал, куда могли направить танковое подразделение в полной боеготовности, да еще морем из Феодосии. Все же по географии и новейшей истории у меня в аттестате стояли вполне заслуженные «отлично». Вот только надежда на ошибку тлела робким огоньком все путешествие.

Причина, по которой я до последнего мгновения цеплялся за свою отчаянную веру, что все мои догадки — игра испуганного воображения, банальна до безобразия: каморка, где меня заточили, располагалась аккурат над машинным отделением. Такое размещение одновременно создавало неудобства от постоянного шума двигателей, и дарило определенный комфорт: машинный зал был оборудован гениальным в своей простоте рунным конструктом, поглощающим тепло. Почему такие определения? Потому что это был тот самый конструкт, который позволил никому не известному молодому артефактору Петру Романову полвека назад вписать своё имя в летопись империи. Прямо скажем, идея витала в воздухе — для активации и зарядки большинства рунных изделий помимо магии требовалось тепловая энергия. И если для запуска системы магическая составляющая была обязательна, то для последующей работы очень часто хватало обычного нагрева. Отчасти это же являлось ограничением: например, зимой мои защитные кольца, подпитываемые температурой тела, заряжались намного медленнее, но вот в машинерии, где избыточное тепло постоянно становилось проблемой — идея работала на ура.

К слову, это своё изобретение, как и многие другие, отец совершил в соавторстве — сам он честно признавался, что пока ему не поставят задачу, придумать что — то новое ему не хватает воображения, но именно с разработкой «охладителя» или на новомодный лад «кондиционера» его карьера резко пошла вверх. И, пожалуй, вряд ли кто — то кроме меня — свидетеля его рассказов и каких — либо фанатов естественных наук вспомнит имя второго автора — Аристарха Беленина — довольно заурядного физика, подавшего отцу идею.

Так вот, при отсутствии окон в едва теплом чуланчике — даже в куртку приходилось на ночь кутаться — мысли о конечной цели плавания приходили самые разнообразные. Но стоило в сопровождении конвоиров пересечь границу действия охладителя, как сомнения окончательно рассеялись: мои большие проблемы только что превратились в полную жопу! Ёпта! Всё — таки Саудовская, мать ее, Аравия!

— Не держи зла, парень! — лейтенант — танкист, непосредственный командир Маньяка, так и оставшийся за эти дни анонимом, решил напоследок немного разогнать моё неведение, — Полковник договорился — первой же возможностью отправишься домой. Здесь не место для таких, как ты.

— Таких, как я? Это каких? — несмотря на облегчение, наступившее после его слов, последняя фраза требовала уточнения — он явно имел в виду не возраст.

— Ты знаешь! И совет на будущее: не хочешь светить статусом — не носи такие приметные кольца!