Алексей Федорочев - Младший [СИ]

— Содержание, форма, вектор, посыл. Четыре действия. В каждое вливаешь силу из окружающего мира. В первые три — строго отмеренное количество, но мои показатели тебе не подойдут, могу только подсказать пропорцию. Форма — не все просто, без обжига не держится, а я, к сожалению, от красных лей отщипнуть не могу, сколько ни пытался, поэтому пользуюсь накопителем, зато все остальные цвета в той или иной мере мне доступны. Что доступно тебе, определить можешь только ты сам. Пробуй!

Сотня спрессованных и спеченных песчаных лезвий разлетелась веером от мага.

— А помедленнее? — что — то знакомое в действиях Санни забрезжило.

— Содержание! — из пронизывающих пространство цветных нитей свободно текущей энергии — пока еще неуверенный и неустойчивый навык особого взгляда появился с пятидесяти единиц резерва — по воле мага свернулась серая кракозябра, отвечающая за наполнение будущего оружия.

— Форма! — на первую фигулину накрутилась новая из смеси серого фона и ярко — красного луча перстня, а в материальном мире в нетерпении задрожали ряды острых дисков.

— Вектор! — тут, я думаю, пошла в ход собственная магия Санни, усложнившая и раньше не особо простую конструкцию.

— Посыл! — загогулина, наслоившаяся поверх трех предыдущих, определенно была похожа на «муви» — руну, отвечающую за движение вперед.

— Еще раз! — в азарте потребовал я.

— Содержание — форма — вектор — посыл! — Опять замедленно, чтобы я все рассмотрел, оттарабанил Санни.

— Еще раз!

Хорошо, что перед нами никого не было: за те десятки раз, что наемник демонстрировал мне свою коронную фишку, мы бы точно кого — нибудь угробили — мощью он был не обижен, и лезвия летели на добрых пару километров, не теряя убойной силы. А «венец» мага, который я к концу занятий стал четко различать, через три часа учебы ничуть не потерял в яркости — Санни все также терпеливо был готов снова и снова показывать мне процесс колдовства.

А я… я ровно сел на попу, разглядев и усвоив, наконец — то, все с начала до конца.

Руны, ёпта! Чертовы руны!

Энергию, черпаемую в пространстве и перстне с накопителем, Санни завязывал узлами в знакомые мне с детства закорючки! И с помощью них заставлял природу делать то, что требовалось ему!

Я вряд ли хоть когда — нибудь сравняюсь с ним в силе! Никогда, если быть честным с собой! Но четко представить себе трехмерную фигуру, пусть даже не полностью совпадающую с ее воплощением в металле?!

Цепочку таких фигур?!!

«Я стану великим магом!» — от этой мысли бросило в дрожь, несмотря на царившую вокруг жару.

Вызов от командования в разгар подготовки к операции не сулил ничего хорошего.

— Проходи, садись.

Капитан Кожевин, еще не обмывший толком новенькие звездочки, послушно устроился на предложенном табурете, задавливая раздражение: работы до утра непочатый край, традиционно «любимый» экипаж Минакеева накануне раздобыл где — то спирт и ходит теперь, распространяя вокруг амбрэ и лютую зависть, неплохо бы еще самому прикорнуть хоть часик до выхода…

— Помнишь историю с зайцем?

Мысли, занятые подбором хвостов, переключались на новый предмет неохотно: «Зайцем? Где тут полковник зайцев нашел, или тоже перегрелся, как рядовой Симонкин несколько дней назад?»

— Мальчишку на корабле помнишь? — дал подсказку тесть.

— А, вон вы о чем! Помню. Жалко парня — сгинул из — за чужой неразборчивости.

Жалость присутствовала лишь на словах. Вот нескольких погибших сослуживцев — тех на самом деле не хватало, а события, выцветшие за год под этим солнцем, запорошенные скрипящим на зубах песком… был мальчик, не был… Куда как жальче было тогда расстаться с мечтой о собственном домике, нарисованном воображением уже в мельчайших деталях. Но тоже давно отгорело — отболело.

— Я бы тоже рад все забыть, — понимающе качнул головой Владимир Сергеевич, по — своему истолковав промелькнувшую печаль на лице зятя, — Много всякого на моей совести, но мальчишку сам себе простить не могу. Да еще эти чертовы объявления из месяца в месяц повторяются!

— Владимир Сергеевич! Ну не было вашей вины! — необходимость успокаивать пустившегося в воспоминания тестя подбешивала: еще не все танки техничку прошли, сухпай не получен, а тут начальство разнюнилось из — за какого — то мальца.

— Не суетись! — сменил тон полковник, — Появились интересные новости. Тогда ведь как: сначала Марс глупо подставился, потом история с «Ястребами», от которых всего один Ужас Пустыни остался. Но ты ведь помнишь, как Минакеев парнишку отрекомендовал?

— Специалист по рунам, случайный знакомый…

— Да это — то понятно! Он его Кабаном назвал! А тут от местных дошли до меня слухи, что в Слободке арабчонок — спец — руновед объявился. Из молодых, да ранних. А зовут его, угадай как?

— ? — усталая голова плохо соображала, и никак не удавалось понять, куда клонит тесть.

— Не буду утруждать твой слух арабским звучанием, но на русский мне перевели как «Вепрь».

— Арабчонок? Вепрь? Я что — то… вепрь — это же та же свинья? Только дикая?

— Вот — вот, ты сразу срисовал, а я долго никак не мог понять, что меня в том рассказе зацепило! А ведь вепрь и кабан — одно и то же. И покровительствует новому технику Христ — это женщина, глава одного русского отряда. Для араба — еще страннее, они женщин совсем по — другому воспринимают. Зато, если предположить, что этот Вепрь — Кабан и есть наш малец Романов…

Свой домик, с аккуратно покрашенными стенами и блестящими окнами, вновь во всей красе возник в уме Кожевина. И зелени! Зелени побольше!

— Сейчас увольнительную подписать не могу, но после операции…

Капитан понятливо кивнул. Объявления в доставляемых пусть и с недельным запозданием газетах, он видел, а сумма вознаграждения с каждым месяцем только возрастала.

Вжих! Дзынь! Мимо!

Вжих! Дзынь! Мимо!

Вжих! Шмяк! А?!

Уныло отправив очередное лезвие в полет, неверяще констатировал — попал! Девственно чистая доска с мишенью, висящая на разукрашенной щербинами стене, увенчалась первой и единственной пока прорехой. Теперь бы еще понять — как?

Сила рулит! Там, где Санни создавал сотню лезвий, моих жалких пяти десятков единиц дара хватало на одно. Его острейшие диски из сплавленного песка имели в диаметре по полметра — мой мелкий огрызочек ограничивался двумя сантиметрами. И если ему, с его громадным даром, точность никуда не упиралась, то мне требовалась филигранная меткость, чтобы попасть в одного — единственного гипотетического противника на расстоянии двух — трех метров от себя. Потому что вектор задавался не относительно колдующего, а относительно магнитного поля земли. Это Санни, с его встроенным в подкорку компасом, всегда знал, где север, где юг, а я?! К концу путешествия моя пулька обрела, наконец — то, зримое воплощение: жалкий кривенький — косенький кружочек возник перед лицом. Но дальше!!! Неправильно поставленный вектор едва не выбил глаз моему терпеливому учителю, потому что я не учел, что мы к тому времени повернули!!!