Lutea - Венское Рождество, или сплетение судеб [СИ]

— Ого! Я и не знала, что ты любишь поэзию!

Или ей показалось, или отец правда вздрогнул.

— Я раньше не видела эту книгу, — продолжила Саша, проводя пальцами по корешку. Томик был потрёпанным, видавшим виды и ни разу не латанным магией. — Она не из нашей библиотеки?

— Я никогда её туда не приносил, — глухо проговорил отец, обращаясь скорее к очагу, чем к дочери. — Она… моя.

Саша кивнула, пусть и не поняла ничего. Открыв страницу наугад, она улыбнулась и стала читать:

Саша облизнула пересохшие губы и рассеянно улыбнулась.

— Её золотит, но не может согреть… И почему мне вспомнилась баронесса фон Винтерхальтер? — она подняла взгляд на отца, чтобы проверить, понял ли он шутку… и испугалась выражению, застывшему на его лице. — Папа?..

— Дай сюда, — отрывисто приказал отец, забирая у неё книжку. Он дёрнул слишком резко, и откуда-то из-за корешка выпорхнула колдография.

Саша нагнулась быстрее отца и подхватила снимок.

— Прости, я не хотела… Ой, — она удивлённо уставилась на юношу, скромно пристроившегося с края запечатлённой компании. — Это же ты в молодости!

— Эта колдография из моих школьных времён, — отец потянулся было за снимком, но Саша увернулась.

— Нет, погоди!.. Ох, а кто этот человек?! Он так похож на… — она вздрогнула и подняла голову. — Похож на Макса…

— Это его отец, — выдавил Влад и упал на соседний стул.

Прикусив губу, Саша виновато вернула ему снимок.

— Пап, прости. Что бы это ни было, я не хотела…

— Нет, Саша, всё в порядке, — проговорил отец изменившимся голосом — тихим, надтреснутым и потерянным. Как будто дементор пролетел мимо и высосал из радующегося жизни Владислава Штайнера всю надежду и счастье. — Эта история — часть меня. Рано или поздно вы с Петей должны её узнать.

Опёршись локтями на бёдра, отец спрятал лицо в ладонях. С тревогой посмотрев на него, Саша приманила чайничек с заваркой и наполнила две кружки. Протянув одну отцу, Саша отхлебнула из своей.

— Нас было семеро, — наконец произнёс отец. Распрямившись, он ткнул пальцем в снимок. — Я. Макс. Яков, — он указал на высокого плечистого парня, высоко вздёрнувшего подбородок и криво усмехающегося, — его в скором времени заменил Георг, младший брат Макса, но здесь его нет. Это Деян, — другой здоровяк отличался чисто выбритой головой и тяжёлым, расчётливым взглядом отличного дуэлянта. — Петар, — этот огромный детина возвышался над всеми в группе и неуловимо напоминал Саше медведя (густой бородой и копной тёмных волос, наверное). — Аларикус, — тщедушный парнишка рядом с Петаром смотрелся не более чем тенью от руки здоровяка.

— А кто это? — указала Саша на последнего парня, который, если начистоту, больше других заинтересовал её. Он вовсе не был породисто красив, как отец Макса, но выглядел чертовски обаятельно и даже мило со своими растрёпанными русыми волосами и задорными светло-коричневыми глазами. Его улыбка колола льды.

— Адлер, наш лидер, — ответил отец с непонятным девушке чувством. — Адлер Гриндевальд.

— Гриндевальд?! — удивлённо выдохнула Саша.

— Гриндевальд, — подтвердил отец. — Правнук Геллерта и достойный его последователь.

— То есть… Как?.. Кхм… — кашлянула Саша, не зная, что и думать.

— Не то, на что ты рассчитывала, верно? — слабо улыбнулся отец. — Когда делали это колдо, мы сами не знали, чем вся затея обернётся. Хотя, может быть, Адлер и знал. Он никогда не делился со мной своим предчувствиями.

— Пап… прости, а можно, я закурю? — осторожно спросила Саша.

Отец неопределённо пожал плечами, вглядываясь в лицо Адлера Гриндевальда, ярко улыбающегося миру со снимка, датированного девяносто пятым годом. «Отцу тогда было, как мне сейчас», — подумала Саша, извлекая спрятанную в потайном кармане свитера пачку сигарет. Прикурив и глубоко затянувшись, Саша хлебнула чай и приготовилась слушать.

Ей пришлось услышать много такого, о чём она и помыслить не могла. Никогда Саша не допустила бы и мысли, что её отец, её добрый и любящий папа способен был на вещи, о которых рассказывал. Влад говорил и говорил, и с каждым новым этапом истории Саша приникала к очередной сигарете — так проще впитывались в мозг ядовитые слова.

Конец повествования вышел совсем скомканным — отец не мог продолжать, Саша видела, как его трясёт, и поспешила встать, подойти, обнять папу. Тот лишь дёрнулся, низко опустив голову, уставившись на снимок в дрожащих руках.

— Нас было семеро, — прошептал он. — Выжил только я…

— И хорошо, что выжил, — Саша обняла папу крепче, давя собственные слёзы.

— Я не должен был, — забито возразил отец. — Петар должен был жить… должен был жить Георг, — отец поднял на Сашу покрасневшие глаза. — Макс должен был жить. Я ненавидел его, но у него был смысл — его семья.

— У тебя тоже есть семья! — воскликнула Саша, падая перед отцом на колени. — У тебя есть я, и мама, и Петя! И все наши Мелеховы есть, и дедушка Александр!..

— Отец меня ненавидит, — устало вздохнул Влад. — И я его понимаю. Я разочаровал его в тот самый момент, когда только-только начал радовать. Я собственными руками разрушил его мечту…

— Ничего подобного, дедушка тебя не ненавидит! — перебила Саша, потому что не могла иначе. — Мы все тебя очень любим, папа! И я… я не была на твоём месте в то время, поэтому не имею никакого права судить, вот. Ты принял решения, которые принял, и сделал то, что сделал. Но это вовсе не помешает продолжать считать тебя самым лучшим папой на свете!