Lutea - Орёл, несущий копьё [СИ]

— Меньше пяти сиклей, мне кажется, будет несерьёзно, — заметил Адлер.

— Действительно, — согласился Илья. — Начинай с пяти, чем больше вытянешь, тем лучше. Макс?

— Не возражаю.

— Отлично, вас понял, — Митя записал и заторопился на нижние ряды — явно хотел успеть распространить новость о пари до начала игры. В Дурмстранге существовала целая система ставок на дуэли и матчи, сам факт существования которой тщательно оберегали от преподавателей и особенно директора Лихачевича — пожалуй, это была единственная ценность, равнозначная для представителей всех отделений и соперничающих группировок.

Тем временем из раздевалок показались игроки и по льду направились к маленькому искусственному островку, расположенному на равном удалении от ворот и служившему центром поля. На этом пятачке земли четырнадцать игроков выстроились в две шеренги напротив друг друга; между ними встал школьный преподаватель полётов герр Краузе и опустил на землю сундук, в котором хранились мячи.

— Мы начинаем первый полуфинал школьного чемпионата по квиддичу! — разнёсся над озером усиленный волшебным громкоговорителем голос Тима, ставшего в этом году не только бессменным «ведущим» дуэльных собраний, но и комментатором матчей. — Сегодняшние противники отстаивают честь каждый своего отделения: «Драконы» — болгарского, «Викинги» — немецкого — и сражаются за право выхода в финал, где победителю этой игры предстоит сразиться с одной из русских команд — какой именно, покажет второй полуфинал, который пройдёт в середине марта… Итак, судья выпускает мячи… Звучит свисток… Игра началась!

Игроки и арбитр одновременно взмыли в воздух. Охотники обеих команд тут же рванули к квоффлу, но взять мяч всё же удалось «Драконам», и те перешли в атаку. Уклонившись от бладжера, болгарин отдал пас направо, однако «Викинги» перехватили его, и трое охотников вместе — один в центре и чуть впереди, двое по бокам — устремились к воротам противника. Путь им преградили двое болгар — произошло столкновение.

— Нарушение! — выкрикнул Тим под рёв трибун. — «Викинги» пробивают пенальти!

Вперёд вылетел Стивенсон, лучший охотник скандинавов — и минуту спустя счёт был открыт. По болгарским трибунам прокатился разочарованный стон, а те, кто поддерживал их противников, ответили свистом и улюлюканьем.

Дальше игра пошла откровенно грязно. Разгорячившись с первых минут, члены обеих команд не чурались никаких приёмов; атакам подвергались и вратари, и даже кружащие пока без дела над полем ловцы.

— Нарушение правил! — в который раз за последние полчаса крикнул Тим после того, как в воздухе в борьбе за квоффл жёстко столкнулись двое охотников. — Начинает складываться ощущение, что команды борются не за выход в финал, а за титул самой грязно играющей…

Окончание его фразы потонуло в возмущённом рёве со стороны болельщиков обеих сборных, а вот Илья, как и многие русские, расхохотался и зааплодировал.

— Счёт семьдесят — сорок в пользу «Викингов», — напомнил Тим, когда буря негодования улеглась. — Но что же ловцы? Кажется… Да, они увидели снитч!

Чернев и Линдберг стремительно неслись из разных концов поля к одной точке в погоне за мелким золотым бликом. Тот вдруг резко сменил направление, метнулся верх и в сторону, и теперь у ловца «Драконов» было преимущество…

— Ну же! — крикнул в порыве вскочивший со своего места Яков.

Илья хмыкнул и указал Адлеру на скандинавских загонщиков. Забыв об атаке болгарских охотников, они погнались за бладжерами, замахнулись битами и с силой направили чёрные мячи в ловца противников. Чернев не видел ничего, кроме заветного снитча перед собой, уже протянул к нему руку — и в следующий миг получил удар сразу двумя бладжерами. Удар был такой силы, что парня сбросило с метлы, и он камнем полетел вниз, пробил лёд и ушёл под воду.

Воздух пронзила тревожная трель судейского свистка. Многие зрители вскочили со своих мест; Адлер тоже встал, чтобы иметь возможность разглядеть поверх голов, что творится внизу. Все «Драконы» уже приземлились и бежали к проруби, а подоспевший первым Богдан Власев, капитан команды, отбросил метлу и нырнул в ледяную воду, не обращая внимания на запрещающие окрики герра Краузе. Минуту спустя Богдан вынырнул, таща за собой на поверхность своего ловца — их обоих тут же подхватили и выволокли на лёд товарищи по команде.

Подбежавшие судья и целители растолкали парней и склонились над Черневым. С минуту висело напряжённое ожидание, а затем Краузе развернулся и сделал знак в сторону преподавательской ложи.

— Матч остановлен по техническим причинам, — прокатился над полем магически усиленный голос директора Лихачевича. — Всем вернуться в школу.

— Кажется, сегодня многие потеряли деньги на ставках, — флегматично заметил Макс, поднимаясь.

В общежития студенты возвращались, шумно переговариваясь, обсуждая случившееся. Никто не знал, что с болгарским ловцом, насколько сильны его травмы; кто-то, кажется, видел, что его с поля уносили на носилках, однако в этом не было уверенности. С другой стороны, если бы повреждения не были серьёзными, матч бы не остановили.

Яков, Деян и даже Петар ушли с одноклассниками в общежитие болгарского отделения, а Адлер вместе с Максом и Владом вернулся в помещения Семёрки. Рассеянно потрепав по голове выбежавшего им навстречу Локи, он устроился в кресле перед камином, ожидая новостей. Товарищи присоединились к нему; Влад нервничал, это было заметно, и периодически косился на висевшие над камином часы, а вот Макс, спокойно углубившийся в книгу, держался так, словно ничего не произошло. Сам Адлер был скорее заинтересован, чем взволнован или тем более встревожен — чутьё подсказывало, что последствия вполне могут оказаться куда более захватывающими, чем само событие.

Около часа минуло прежде, чем пришло сообщение от Деяна:

«Чернева отправили на Буян. С ним всё очень плохо».

Прочитав это, Макс лишь хмыкнул, Влад помрачнел, а вот Адлер застыл, невидяще глядя на строки.

Это был миг чистейшего вдохновения. Ухватившись за мысль, пока не ускользнула, Адлер стал быстро развивать её, планировать ходы, просчитывать варианты — а затем поднялся и, не сказав Максу и Владу ни слова, вышел из студии.

В общежитии болгарского отделения стоял жуткий гвалт — каждый бушевал и стремился высказать своё возмущение произошедшим на матче. Все были так возбуждены, что Адлера даже не заметили, и он пробрался в центр просторной общей комнаты, где студенты сгрудились вокруг игроков.

— Это ни в какие ворота! — громко говорил Милош, широкоплечий серб-загонщик, под согласные выкрики толпы. — Так грубо атаковать ловца — верх подлости!