Два мира. Полюса

— Кисаме.

— Мизукаге-сама, — он мигом повернулся к открывшей дверь куноичи.

— Так официально… — протянула Мей.

— Я посол, мне положено.

— Но мы ведь сейчас не на переговорах.

Кисаме усмехнулся и промолчал. Смерив его долгим взглядом, Мей покосилась на Самехаду, прислонённую возле изголовья кровати, на акацуковский плащ на стуле и вновь посмотрела на мечника.

— Так забавно было наблюдать за вами сегодня, — сказала она, без спешки подходя ближе. — То, как ты преданно и верно стоял позади, прикрывая спину Учихи, — Мей прищурилась, в растянувшей губы улыбке был яд. — Значит, слухи не врут? Ты в самом деле стал учиховским псом?

— Скорее оказался хорошим напарником, — отступив от окна, Кисаме сделал шаг вперёд — настороженно, готовый к атаке.

Мей не шелохнулась, лишь сузила глаза ещё больше.

— Мечники… вы расстраиваете меня, — произнесла она с притворным разочарованием. — Когда-то Мечники Тумана были элитой шиноби нашей деревни, превосходными мужчинами… И что произошло с вашим братом? Забуза последние годы перед смертью держал возле себя смазливого мальчика. Бедного Чоджиро назвать выдающимся мужчиной сложно — он больше похож на щенка, которого так и тянет погладить и почесать за ушком. Даже ты, Кисаме…

— Придержала бы ты язык, Мизукаге-сама, — проскрипел Кисаме, в котором закипало раздражение. Зря она его дразнит, очень зря.

— В противном случае?.. — мягко поинтересовалась Мей, поведя плечами, отчего сетка на её платье сползла ещё ниже. Голые плечи, прекрасный обзор на грудь… Пятая Мизукаге-сама, блядский носитель двух Кеккей Генкай.

«Этого делать не стоит», — намекнула логика, но задвинуть её далеко и надолго было легко.

Как и прижать Мей спиной к стене, впиться в губы. Мгновенно вспомнилось, как хороша эта рыжая дрянь, и продолжения захотелось нестерпимо.

— Блять, — выдохнул Кисаме. Он понимал, что творит полную хуйню, и попытался дёрнуться назад, остановиться.

Тонкие пальцы намертво вцепились в его майку.

— Как неучтиво, Кисаме-сан, — прошептала Мей, в глазах которой бесновались бидзю. — Где же ваши манеры? Оставить женщину без секса…

Следующими действиями Кисаме напомнил ей, что такого греха за ним никогда не водилось.

Туманный рассвет, серый и тягучий, застал шиноби в постели. Кисаме сидел на краю и курил «трофейные» сигареты: Сасори ещё в мире волшебников у Анко нашёл и отобрал несколько пачек, а теперь вот бросил в штабе Акацуки — мало ли, может, кому пригодятся. Мей лежала на другой половине кровати и уже пять минут была подозрительно тиха.

— Мне всегда было хорошо с тобой, Кисаме, — вдруг сказала она. — Тебе со мной, я знаю, тоже.

— Ты к чему это говоришь, женщина? — Кисаме сделал последнюю затяжку и затушил сигарету о тарелку из-под сашими, туда же бросил окурок.

Мей перевернулась на живот и, потянувшись, коснулась его локтя.

— Когда Кири вступит в Альянс, закон амнистии для членов Акацуки будет действителен и на наших землях. Ты сможешь вернуться, Кисаме. Вернуться на родину, благом которой так горел когда-то…

— Перегорел, — Кисаме выдернул руку из её хватки. — Я долго жил ради утопий, Мей. Сначала — в мечтах о светлом будущем для Кири, потом — о мире без войн этого ублюдка Обито… Но мира без войн не бывает, любой здравомыслящий тебе это скажет. А что до Кири… Знаешь, я всё чаще вот о чём думаю: наверное, мы всегда не там корень проблемы обозначали. Может, не только власть виновата, но и люди? Кровавые, ограниченные, ни хера о высоком не думающие и не хотящие. А может, дело в самой земле — она так пропитана кровью, что только кровожадные на ней теперь и рождаются?..

— Остановись, — процедила Мей, садясь на постели, прикрывая грудь простынёй. — И что, поступишь как трус, Кисаме? Сбежишь от трудностей?..

— Сбежать от трудностей, являясь членом Акацуки? — Кисаме фыркнул, явственно намекая на сомнение в её умственных способностях.

Мей хлестнула его рассерженным взглядом.

— Да, наши люди всё те же жестокие боевики в большинстве своём, — сказала она, — слишком мало времени прошло со времён Четвёртого, поколения ещё не сменились. И всё же мы медленно, но меняемся. Я веду людей к изменениям… — помолчала и вдруг выпалила с ожесточением: — Думаешь, мне легко это делать одной?

— Чего ж одной? У тебя и Ао, и этот мечник-головастик, — поддел Кисаме.

— Оставь Чоджиро в покое. У него по крайней мере хватает мужества сражаться за свою страну.

— За свою Мизукаге, скорее. Только не надо меня убеждать, что не замечаешь, как он на тебя смотрит, Теруми. Его поманишь пальчиком — будет в твоей кровати через тридцать секунд.

— Вот видишь, между вами не так уж много отличий, — оскалилась Мей.

— Я скучал по этой заднице, — Кисаме повернулся, чтобы бросить взгляд на приятную округлость. Мей тут же выгнулась, предоставляя лучший обзор, заставив Кисаме улыбнуться. — Давай не будем о политике, а? Только последнюю вещь скажу: не пытайся воззвать к моим патриотическим чувствам, Мизукаге-сама. У меня их совсем не осталось.

— Тогда, возможно, мне стоит воззвать к похоти? — спросила она, откидывая покрывало. И улыбаясь — так дико и заводяще, и словно бы нежно.

Кисаме предпочёл молча сгрести её в охапку и повалить на кровать. Потому что хорошо понимал: по зову этой соблазнительной, всю свою жизнь шедшей к курсу, который претворяет в жизнь сейчас, Мизукаге он может вернуться служить на свою почти безнадёжную Родину.

Дейдара устроился в кресле и вместе с товарищами слушал рассказ о командировке Итачи и Кисаме в Кири. Подрывнику в Селении Тумана бывать не доводилось, и подробности он ловил с интересом, тем более что рассказ Кисаме был куда веселей, чем сухой и формальный доклад Итачи немногим ранее. Дейдара так и сказал Учихе, что слушать его и не заснуть невозможно, а после вручил кружку с горячим шоколадом и переключил внимание на мечника.

— Ксо, жаль, меня там не было, — вздохнул Суйгецу, когда Кисаме прервался, чтобы глотнуть саке, честно заслуженное и налитое лично Лидером. — Хотел бы я тоже побродить по деревне, поностальгировать…

— Каппа, да тебя к местам проведения переговоров на выстрел бомбы хвостатого подпускать нельзя, — проворчала Карин. — Испортишь всё!

— А ты, очкастая, всех бы поклонников Мизукаге распугала, окажись рядом. Слушай, а давай предложим ей тебя в качестве телохранителя, а?..

Дейдара хмыкнул, представив себе эту сценку. Кисаме весело оскалился. Конан мимолётно покосилась на молодых напарников, оценивая ситуацию, но не прервала тихого разговора с Сасори.

— Дети, не ссорьтесь, — умиротворяюще прогудел Яхико, расслабленно потягиваясь. — Иначе выдам вам дипломатическую миссию с посольством к самураям…