Lutea - Два мира. Том 2 [СИ]

— Все приготовления завершены.

— Хорошо, — откликнулась Цунаде, однако осталась недвижима, продолжая вглядываться в деревню. — Подойди, Какаши. Скажи, что ты видишь?

Приблизившись, Какаши недолго молчал, размышляя.

— Скрытое Селение, живущее своей жизнью.

Цунаде невесело усмехнулась.

— А я вот вижу конец спокойствию.

Отвернувшись от деревни, Какаши внимательно посмотрел на неё.

— Полагаете, всё-таки будет война?

— Даже не сомневаюсь. Крупных войн не было уже почти двадцать лет, а это плохо для всей системы шиноби, — выдержав паузу, Цунаде заговорила серьёзно: — Первой жертвой затяжного мира пала Югакуре, оставшись без денег, когда дайме Страны Источников решил, что развивать туризм выгоднее, чем военную отрасль. Даже наше финансирование, как ты знаешь, Какаши, было урезано; конечно, полностью распускать армию Конохи дайме не станет, однако с каждым мирным годом нам придётся затягивать пояса всё туже. Но даже если абстрагироваться от денежного вопроса, отсутствие войны плохо сказывается на самих шиноби: они становятся мягче, теряют понимание философии ниндзя. Во времена моих дедов дети выходили на бой, когда могли держать в руках катану — наши в этом возрасте едва ли поступают в Академию. Прежде в двенадцать ты уже был (если дожил до этого возраста, конечно), воином, закалённым во многих боях, — у нас это дети, ловящие кошек и полющие сорняки на полях фермеров. Боюсь, если так продлится и дальше, через пару поколений от шиноби останется одно название.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Какаши. — Однако жестоко было бы желать нашим детям пройти через то, что прошли поколения наших дедов.

Цунаде обернулась; в комнате Наруто как раз что-то вдохновенно рассказывал Кибе и Шино, а чуть дальше Сакура и Хината с улыбками обменивались впечатлениями, наверняка о деревне, в которой оказались впервые.

— Не спорю, Какаши, не спорю…

Они замолчали и вновь обратили взгляды на селение, думая каждый о своём. По навесу, укрывавшему балкон, барабанил непрекращающийся дождь.

Цунаде уже давно всё решила. Предчувствуя надвигающуюся войну, она понимала, что предосторожности ради следует выбрать преемника — и им должен был стать не гениальный стратег Шикаку, не холодный приверженец традиций Хиаши и уж тем более не старый интриган Данзо. По её мнению, на сегодняшний день Хатаке Какаши подходил больше всех ниндзя Конохи: сильный шиноби с додзюцу, уважаемый в деревне и за её пределами, ученик Четвёртого, воспитавший троицу самых странных и в то же время самых многообещающих шиноби нового поколения — кто лучше него может подойти на пост Хокаге, если с Пятой что-то случится в следующие месяцы?.. Однако радовать Какаши своим решением Цунаде не спешила, решив вначале обсудить его с советниками и заручиться их поддержкой и поддержкой совета джонинов — впрочем, что получит её, женщина не сомневалась.

— Цунаде-сама, — позвала Шизуне, — уже время.

— Время менять мир, — проговорила Цунаде и вернулась в комнату.

Её воины, бывшие там, замерли, ожидая приказа. Взяв со стола шляпу Хокаге, она чинно прошествовала к двери, и подчинённые последовали за ней.

На улице коноховцев ждали двое джонинов Аме, Мамору и Таро, назначенные официальными сопровождающими. Они синхронно склонились перед Хокаге, разогнулись — слабо блеснули их протекторы, на которых символы старой Аме были перечёркнуты. Удивительно, как легко и охотно шиноби этой деревни приняли символы, характерные для нукенинов.

Шизуне раскрыла большой зонт, и Цунаде шагнула под ним на улицу. В отличие от младших шиноби, сбежавших накануне из башни при первой возможности, Цунаде ещё не доводилось гулять по этому селению, так что она с интересом глядела по сторонам, стараясь при этом сохранять вид возвышенный и величавый — под стать титулу. И, видимо, это ей удавалось — по крайней мере, жители отрывались от своих дел, чтобы проводить взглядами процессию. Они выглядели куда лучше, чем в воспоминаниях Цунаде о прошлом посещении страны: никаких нищих и калек, одежда добротная, на лицах — спокойствие вместо забитости, вечного страха за свою жизнь. Амегакуре и в самом деле удивительное место — первое во всём мире, которому нукенины принесли благо.

Их путь лежал в самую высокую башню деревни, служившую резиденцией главы селения и по совместительству — основной базой Акацуки. В этом месте ощущалась сила — огромная, не до конца понятная, не агрессивная, а словно бы заявляющая: «Если вы нападёте, нам будет, чем ответить». Цунаде первая поднялась по ступеням, и двери распахнулись перед ней сами собой — то ли магия, то ли просто скрытый механизм. Таро чуть обогнал её и провёл по широкому коридору к залу, находившемуся в конце хода. Это помещение с высоким потолком вовсе не было огромным и вместе с тем без труда вмещало в себя делегации пяти стран и группы шиноби Аме. Джонины повели отряд Конохи к отведённым им местам, а вот Цунаде остановилась в проходе, задумчиво оглядывая зал.

У дальней стены был установлен массивный стол и стулья, за которыми стояли каждые со своей стороны по двое АНБУ из Конохи и Суны. За центральным же стулом не стоял никто — Яхико словно хотел подчеркнуть таким образом, что не считает нужным обеспечивать себя защитой. Впрочем, если он и думал так, то единственный — Акацуки в разных концах зала пристально оглядывали собрание; они более не носили никаких протекторов, и единственным символом принадлежности остались алые облака на плащах. Дейдара о чём-то разговаривал с Гаарой, порой бросая внимательные взгляды то в одну, то в другую сторону комнаты; Суйгецу и Карин, пришедшие в Аме вместе с седьмой командой, сидели практически в самом центре зала, следя за окружением; Джуго прохаживался по проходу у стены, а Кисаме проворно двигался между рядами к кому-то. Проследив направление его взгляда, Цунаде заметила в толпе Ао — одного из известнейших джонинов Кири. «Неужели хоть кто-то из Великих Стран решил прислать наблюдателя?» — хмыкнула про себя Хокаге; она ещё не забыла гневные и оскорблённые письма Райкаге и старика Ооноки, пришедшие в ответ на её приглашение присутствовать при заключении альянса лично или прислать доверенных лиц. Явно для предотвращения самой возможности проблем, в ту же сторону, что и напарник, спешил Итачи.

— Здравствуй, Цунаде, — она вздрогнула от звука этого хриплого голоса и резко повернулась — перед ней стоял Орочимару. — Ты как всегда прекрасна.

— С каких пор ты стал делать женщинам комплименты? — съязвила Цунаде, хотя неожиданно поймала себя на мысли, что вовсе не чувствует злобы или ненависти к старому товарищу — скорее тоску, ностальгию. От этого стало очень неловко.