Lutea - Два мира. Том 1 [СИ]

— Да, я тоже замечала, — кивнула Гермиона. — А ещё у них обоих в речи порой мелькает одно слово: «Кьюби».

— И что это значит? — осведомился Рон.

— «Девятихвостый».

— Это как-то связано с волшебными лисами? — спросил Гарри.

Гермиона кивнула.

— Существует поверье, что каждую сотню лет кицуне могут отращивать новый хвост — и так до девяти. Правда, никаких письменных подтверждений существования таких девятихвостых лис нет, но многие японские специалисты ищут их, потому что, согласно легенде, кьюби кицуне обладают огромной волшебной силой и невероятной чувствительностью к магии.

— И ты думаешь, — проговорил Гарри, пристально глядя на подругу, — что в Наруто живёт такой лис?

— Я даже не знаю, что и думать, — тяжело вздохнула Гермиона, убирая записи обратно в карман. — Всё так запутано…

— И не говори, — кивнул Гарри, вновь поправляя очки. Было ещё кое-что, и он до этого момента не был уверен, что стоит рассказывать это товарищам, но теперь решился. — Когда у меня было видение про мистера Уизли, — заговорил он, старательно подбирая слова, — я кое-что почувствовал. Я был во сне очень глубоко, как будто полностью слился со змеёй Волан-де-Морта, но потом меня словно что-то выдернуло из неё, и… — он замялся, но всё-таки закончил: — может, мне и показалось, но я всего на миг услышал что-то, похожее на рычание.

Гермиона, внимательно слушавшая его, ахнула и приложила ладонь к губам. Рон удивлённо смотрел на друга.

— Это было до того, как я тебя трясти стал? — спросил он.

— Ага, — чуть подумав, подтвердил Гарри. — Мне через сон показалось, что до меня кто-то дотронулся, и его сила вырвала меня из змеи. Потом я уже на остаточном брыкался.

— Ну, я нас поздравляю, — усмехнулся Рон. — До меня Гарри трогал только Наруто.

— Невероятно! — воскликнула Гермиона, но тут же оборвала сама себя и понизила голос до взволнованного шёпота: — Может быть, Наруто в самом деле…

Не слушая её, Гарри зажмурился, пытаясь восстановить в памяти тот момент. Он внутри змеи… нападает на мистера Уизли… поднимается для очередного броска… вдруг кто-то касается его… тихий рык где-то на границе сознания… словно бы рука хватает за шиворот и дёргает прочь из твари… но эта рука по ощущениям не человеческая, словно… словно из чистой энергии… нет, это не магия… но что же тогда?..

— Гарри?

Он открыл глаза и увидел перед собой обеспокоенные лица друзей.

— Ты в порядке? — судя по тону, Гермиона боялась, как бы у него не случилось очередное «видение».

— Я просто пытался всё как следует вспомнить, — поспешил успокоить её Гарри.

— И как? — полюбопытствовал Рон.

— Да никак. Всё словно в тумане.

— Жаль, — искренне сказал друг. — Немного света пролить на эту историю нам бы не помешало.

— Может, обратимся к профессору Дамблдору? — робко предложила Гермиона, с опаской поглядывая на Гарри.

— Нет, — отрезал он; в последнее время любое упоминание директора выводило его из себя. — У него наверняка нет на нас времени.

«Со мной-то вон вообще полгода почти не разговаривает».

— Наверное, ты прав, — вздохнула Гермиона.

— Ну, тогда придётся самим разбираться, — развёл руками Рон.

— Как всегда, — отозвался Гарри, думая о том, как же всё-таки хорошо, что даже сейчас, когда все вокруг от него отвернулись, двое лучших друзей остались на его стороне.

— Эй, Итачи!

Юноша, слишком глубоко ушедший в свои мысли, вздрогнул, когда позади него раздался голос.

— Шисуи, — негромко протянул он, поворачиваясь к другу. — Что-то случилось?

— Это я у тебя хотел спросить, — Шисуи подошёл ближе и остановился у края обрыва. — После собрания клана ты вышел сам не свой. Почему?

Итачи вздохнул.

— Видишь ли, — произнёс он, разглядывая стремительно проносившиеся метрах в двадцати под ними воды реки Накано, — во время собрания я прочёл текст на каменном монументе — оказалось, для разгадки шифра надо было всего только активировать Шаринган.

— А я всё думал, когда ты догадаешься, — довольно улыбнулся Шисуи.

— Значит, ты уже прочёл.

— Да. И как тебе?

— Немного жутко, — признался Итачи; перед лучшим другом он никогда не кривил душой. — Мангекью Шаринган, проклятие ненависти клана Учиха…

— Так и знал, что ты это очень серьёзно воспримешь, — вздохнул Шисуи несколько разочарованно. — Что-то будет, когда ты увидишь текст, доступный Мангекью.

— Если увижу, — поправил его новоиспечённый АНБУ, рассматривая глаза друга — не обычный Шаринган, а чёрную четырёхконечную вертушку на красном фоне.

— Увидишь, — уверенно заявил Шисуи. — Почему-то я знаю, что ты тоже сможешь пробудить Мангекью.

Итачи лишь пожал плечами и отвернулся. Некоторое время шиноби молчали, глядя на реку.

— Я очень хочу, чтобы ты поскорее это увидел, — сказал Шисуи, возвращая глазам обычный чёрный цвет. — Десятихвостый, обретение людьми чакры, наследие Рикудо Сеннина… Всё это так сложно, и мне кажется, с этим сможет разобраться только такой педантичный умник, как ты, Итачи.

Он шумно втягивал носом воздух, тяжело, прерывисто. Лёгкие разрывались от боли, а глаза, казалось, пылали тем самым чёрным пламенем, которое так искусно умели создавать.

Годы ношения маски не прошли даром; даже во сне он мог контролировать себя, свои эмоции и чувства, не позволяя им ни отражаться на лице, ни отравлять разум. Так было обычно. Однако в такие, как этот, моменты, когда болезнь бралась за него со всей своей безжалостной силой, даже столь опытный, сильный шиноби не мог справиться. Практически никогда не видящий снов, он раз за разом погружался в один и тот же кошмар.

— Отец… — его голос дрожит, как и катана в руках. — Мама…

— Значит, ты принял их сторону, — Фугаку спокоен, как всегда, и даже не оглядывается на сына, стоящего у него за спиной.

— Я…

— Я знаю, — своим мягким голосом Микото старается успокоить его даже в этой ситуации.

— Просто пообещай мне, — с требовательными нотками в голосе говорит отец, — позаботиться о Саске.

Непрошенные, столь долго удерживаемые, слёзы всё-таки наворачиваются на глаза.

— Обещаю, — руки трясутся сильнее, прозрачные солёные капли падают и разбиваются о лезвие клинка.

— Не бойся, — произносит отец, глядя вперёд. — Ты уже принял решение. Наша боль продлится мгновение, в отличие от твоей. Хоть наши взгляды и расходятся, я горжусь тобой. Ты очень добрый ребёнок, Итачи…

Кто-то с силой тряхнул его за плечо, вырывая из сна. Резко открыв глаза, Итачи вначале не увидел ничего — сказывались заработанные долгим использованием Мангекью проблемы со зрением, — но затем расплывчатые пятна цвета постепенно приняли более чёткие очертания, сложившись в лицо склонившегося над ним человека.