Lutea - Пламя и Кровь [СИ]

Где-то вдалеке раздались приглушённые блаженные выкрики, и Висенья без труда узнала голос сестры. И в нём было столько наслаждения, столько страстного счастья, что Висенья стиснула покрывало и прикусила губу. Крик повторился. Не думая о том, что делает, Висенья откинула покрывало и выбралась из постели, закуталась в плащ и выскользнула в коридор.

Этажи приземистого форта Эйгона, возведённого на одном из холмов рядом с местом высадки Таргариенов, были невысоки, и Висенье всего немного не хватало для того, чтобы задеть потолок. Коридор заполняла темнота, но Висенья знала дорогу и на ощупь, опираясь на стену, добралась до опочивальни сестры. У двери замерла на миг, засомневавшись, а после неслышно приоткрыла створку.

Спальня была погружена в полумрак, лишь одинокая свеча слегка разгоняла его. Здесь стоны звучали громче, и Висенья перевела взгляд со свечи на кровать. Там за эфемерным пологом переплелись в страстном порыве Эйгон и Рейнис, не видящие никого и ничто, кроме друг друга. «Даже заберись я в кровать, они бы меня не заметили», — горько подумала Висенья. Ей бы уйти сейчас — однако она осталась, наблюдая за тем, как брат прижимает к себе в акте любви сестру.

Их было трое, всегда и во всём… кроме постели. То, что делили Эйгон и Рейнис, не доставалось Висенье. Даже в те ночи, когда король всё-таки приходил к ней, его супружеский долг был именно долгом, ничем больше. Эйгон ценил и уважал старшую сестру за другие качества: за строгий и острый ум, за преданность, за силу в бою. А вот Рейнис… Рейнис всегда была и оставалась его сокровищем, которое Эйгон старался оберегать от бед. Что скрывать, тем же самым занималась Висенья. Всё-таки именно она — старшая из троих, и Рейнис, их милая Рейнис со звонким смехом и страстью к полётам, оставалась самой уязвимой из них.

Висенья знала, что другая на её месте возненавидела бы сестру. Она не могла.

Прикрыв за собой дверь, Висенья вернулась в собственную опочивальню к пустоте и холодному ложу. Эйгон посещал её одну ночь на каждые десять, проведённые с Рейнис, — и сегодня была не одна из таких ночей.

Могучие крылья несли их к Адову Холму. Прижавшись к шее Мераксес, Рейнис ощущала кровь, струящуюся под чешуёй её дракона, а ветер развевал длинные волосы королевы, перехваченные золотым венцом. Рейнис была в своей стихии — в высоком синем небе, которое любила больше древних залов Драконьего Камня и наспех сооружённых помещений форта Эйгона. Больше всего на свете любила, наверное, за исключением сына. Впрочем, пройдёт несколько лет, и Эйнис подрастёт, а вместе с ним и Ртуть, его молодая дракониха, — и тогда мать и сын смогут вместе летать, рассекая небеса на спинах своих могучих существ.

— Это будет прекрасно, — сказала Рейнис Мераксес. — Ты и я, Эйнис и Ртуть — мы посетим самые далёкие уголки королевства. Ты поднимешь меня на Стену, а затем попируешь на мясе настоящего мамонта, Мераксес. Интересно, какое оно на вкус?

Мераксес издала протяжный рёв, согласный и предвкушающий, и королева Рейнис улыбнулась. Её связь с Мераксес была куда крепче, чем у брата и сестры с их драконами, поэтому обе прекрасно понимали друг друга даже без слов. Но всё-таки Рейнис любила разговаривать со своим драконом на валирийском, языке драконьих всадников и древней магии.

— Перед полётом я слышала новую песню, — поделилась Рейнис. — Она на общем наречии, но красива, как если бы была на валирийском. Я спою тебе её.

И королева запела для своего дракона о любви и Веке Героев — и была уверена, что Мераксес слушает, подлетая всё ближе к замку Уллеров. С высоты цитадель в сердце песков не казалась страшной, скорее уж неказистой. Королева Рейнис пела и не боялась направить Мераксес на замок. Даже Харренхолл не устоял перед драконьим пламенем. Дорнийцы будут гореть, как того желает король.

На стенах затрубили часовые, и Мераксес заревела в ответ. Рейнис засмеялась и похлопала дракониху по шее:

— Они все твои, когда мы закончим.

Мераксес это понравилось. В первый раз она обрушилась на замок под резким углом, разливая пламя по стенами и внутреннему двору. Когда она вновь взмыла в небеса, Рейнис услышала нёсшиеся им вслед вопли и отчаянные проклятия. Королева направила Мераксес вокруг крепости.

— Склонитесь перед Железным Троном, и я пощажу вас! — крикнула она защитникам замка. В ответ те выпустили в неё тучу стрел, но Мераксес повернулась, и стрелы отскочили от чешуи на драконьем брюхе. Оставив замок позади, она выровняла полёт. — Мы им предложили, — заметила Рейнис и развернула дракона.

На этот раз стрелы в них выпустили ещё на подлёте. Мераксес круто забрала вверх, подставляя крепкую грудь, а затем выпустила в дорнийцев залп пламени. Запахло жареной плотью, что привело Мераксес в восторг.

— Сожги их всех! — приказала Рейнис под крики и надрывный плач. — А после будет пир на дорнийской плоти!

Мераксес хлопнула крыльями и нырнула вперёд, нацелившись на самую высокую замковую башню. Крепче ухватившись за выросты на шипастой шее, Рейнис прижалась щекой к чешуе, наблюдая за очередным бесполезным залпом лучников и арбалетчиков…

И вдруг Мераксес возопила от боли и потрясения — Рейнис вскинула голову и закричала сама, увидев огромный болт скорпиона, глубоко вошедший в золотой глаз Мераксес. Её боль ударила королеву, сотрясла до основания.

— Мераксес! — закричала Рейнис в панике и попыталась выровнять дракона, направить прочь от Адова Холма…

Но Мераксес падала, и её воздушные кульбиты становились всё более хаотичными. Она билась в агонии, и королева ничего не могла сделать для спасения своей драконихи.

Рейнис могла лишь пасть вместе с Мераксес.

В самом сердце форта Эйгона Висенья Таргариен готовилась к полёту. Её целью снова был Дорн — песчаные змеи ещё не заплатили сполна за убийство Рейнис.

В груди до сих пор клокотало пламя отчаянной ярости при единой мысли о сестре. О том, как она, оставив свои танцы и шелка, облачалась в броню. О том, как Рейнис целовала Висенью в щёку, Эйгона — в губы и обещала вернуться с скорейшем времени. Как взбиралась на спину Мераксес и взмывала ввысь, а стража на стенах форта гремела щитами, провожая королеву…

Висенья хмурилась и кусала губы. После падения сестры она и Эйгон обрушили пламя Балериона и Вхагар на Адов Холм… и видели череп Мераксес, который так горделиво выставили посреди замкового двора Уллеры. Они все сгорели. Однако это не вернуло Рейнис, как не принесло покоя её родичам. Сердце Висеньи требовало больше крови и пламени. Облачавшие её в доспех оруженосцы старались не поднимать глаза на лицо королевы.