Keitenna - Нехорошая квартира [СИ]

Риддл не помнил, когда последний раз кто-то смел разговаривать с ним в подобном тоне. Круцио и Авада, как уже успел выяснить взбешённый до крайности маг, на проклятую сущность не действовали. От первого Домовой испытывал приступы щекотки, второго не замечал в принципе. Поражённый последним обстоятельством Риддл даже на минуту углубился в мысли о несовершенстве излюбленного проклятия, неспособного, как оказалось, остановить сердце, если сердца, как такового, нет. В сущности, Домовой был сгустком энергии, волею сомнительной волшбы принявшей материальный вид.

Глядя на такую устойчивость к колдовству, Риддл ощутил тень запоздалого испуга, осознав, что при первом столкновении с недружелюбным квартирантом ему, пожалуй что, крепко повезло. В арсенале убеждения у тёмного волшебника оставалась только загадочная «телемаха», очередное порождение «деревенской магии», к которой Том даже начинал проникаться некоторой симпатией, несмотря на нелепую сопутствующую атрибутику.

Маг с силой потёр начинающий наливаться головной болью висок. Избавляться от такого потенциально полезного помощника категорически не хотелось. Домовой предпочитал навеки сгинуть, но не помогать тёмному магу. Ситуация выглядела патовой.

— Ты же сам мне предлагал помощь, — призывая всё своё хладнокровие, взывал к разуму духа Риддл.

— Это было до того, как я понял, какой ты на самом деле козёл, — раздражённо ответил Домовой, подтягивая колени поближе к груди и сердито звеня сдвигаемыми столовыми приборами, — какой нормальный чародей будет мясорубки на кровать подкладывать?!

Из угла кухни послышался тихий хрюк Антонина, явно через силу сдерживающего смех. Риддл кинул на него раздражённый взгляд, и Долохов поспешил соорудить на лице самое невинное выражение.

При воспоминании о сработавшей ловушке Том ощутил краткую вспышку удовольствия.

— Мне тоже есть, что тебе припомнить, — ровным голосом ответил он. — Зачем тебе именно любящая семья? — зацепился он за странный аргумент.

Домовой недовольно передернул ушами:

— Не твоё дело, колдун. Ты мне не подходишь.

— Ты бы явно спелся с Дамблдором, — в сердцах бросил Том, с неудовольствием вспоминая, как проклятый Альбус чуть не в тех же фразах отказал ему от места преподавателя в Хогвартсе. — Уж не магия ли любви тебе нужна? — с сарказмом пробормотал он.

— Не парься, тебе такое недоступно, — дух упорно разглядывал свои ноги, не поднимая глаза на мага, что последний счёл добрым знаком. Тема явно имела шансы на успех.

— Пойдём от обратного, — начал вслух рассуждать Риддл словно бы сам с собой, но при этом кидая острые взгляды на собеседника, отслеживая его реакцию, — что может дать тебе, существу, не принадлежащему к этой плоскости мира, любовь? Дополнительную силу? — заметив, как насмешливо скривились губы Домового, он продолжил:

— Очевидно, нет. Да и на кой черт сила, когда ты привязан к этим стенам? — на слове «стены» брови духа почти неуловимо дёрнулись, и Том почувствовал, что вступил на верный путь.

— Итак, стены, — Риддл в задумчивости прокрутил в пальцах волшебную палочку, загадка даже начала увлекать его, — ты сидишь в этой квартире уже не меньше пятидесяти лет и не можешь выбраться, — Домовой приподнял голову, демонстрируя на лице явный скепсис, но поневоле увлекаясь развитием риддловской мысли, которую тот излагал тихим размеренным голосом.

— Но, — маг окинул его пристальным взглядом, — твоя сущность и не предполагает свободы, ты же у нас дух-хранитель. Значит, всё, что тебе нужно — комфортные условия проживания. Итак, какой же формулой любовь связана с твоим комфортом? — Том, прищурившись, всмотрелся в стену кухни, украшенную старой, но на диво хорошо сохранившейся плиткой.

— По составу, — волшебник неприятно усмехнулся, — ты у нас скорее ближе к призраку. Про призраков мы знаем, что они боятся идти дальше, а на месте их держит негативная сила собственной смерти, которая без должной подпитки постепенно рассеивается. Тебя, судя по всему, держит любовь, — глаза Риддла вспыхнули озарением, и он торжествующе закончил: — если её нет, привязка к дому ослабевает, и ты исчезаешь.

— Ты не идиот, — с оскорбительно сомнительной интонацией протянул Домовой, — но, как видишь, мне действительно нет смысла с тобой договариваться. Ты мне просто не подходишь. А с той интенсивностью, с которой ты вырабатываешь негатив, стены квартиры покроются плесенью, а я исчезну в считанные месяцы. Так какая мне разница, сейчас или через полгода?

— Несовместимость с тёмной магией, — задумчиво протянул Том, — а если я не буду пользоваться ею при тебе? — от самой мысли про подобное ограничение его слегка перекосило.

— Кажется, я поспешил с предыдущим выводом, — хмыкнул Домовой, — мне фиолетово на твою магию. Ты и твои мысли — огромная мерзкая чёрная дыра, откуда несёт гнилью. Впервые встречаю настолько отвратительную смесь.

Риддл почувствовал, что пальцы конвульсивно сжимаются на палочке. Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что дух сжался в плотный пружинистый комок, прижимая к голове уши, настороженно следя за магом.

Беспокойно завозился в своём углу Долохов, явно порываясь что-то сказать.

Том закрыл глаза, делая глубокий выдох, и распахнул их снова. Все оттенки эмоций покинули его лицо, оставляя одну холодную сосредоточенность, делая его похожим на восковую маску.

— Я правильно понимаю, что в конечном счёте ты питаешься эмоциональным состоянием людей?

— Да нет же, — видно было, что Домовому очень хотелось пройтись по умственным способностям мага, но лицо напротив выглядело действительно пугающим, и он сдержался. — Я связан с домом, верно. Когда люди злятся, ссорятся, думают о плохом, стены дома покрываются плесенью. Со временем она захватывает всё большее пространство, а слой становится всё толще, пока не займёт всё место, и я просто не смогу здесь… дышать. При этом вы даже не замечаете её, разве что может голова побаливать да обостряться болезни.

Очень медленно Том поднялся и впился взглядом в стену.

— Так моим планам мешает какая-то плесень?

От пристального взгляда мага плитка едва не начала дымиться. Риддл отбросил все эмоции в сторону, пытаясь вспомнить то ощущение восприятия, когда в самый первый раз дрался с Домовым, а после видел смутные золотистые очертания тела в веревках. От пристального немигающего взгляда его глаза начали слезиться. Сморгнув влагу, каким-то удивительным образом Том вдруг вновь поймал странное состояние лёгкости сознания и словно наяву увидел тень огромной чёрной массы, покрывающей стену плотным шевелящимся и словно бы живым слоем.

Ярость, усилием воли сдерживаемая во время разговора, обрела мишень.