Артем Кочеровский - Варщик

За полчаса ведущий сунул в карман двести кредитов. Бизнес прибыльнее, чем продажи гербухи. Зеваки работали, как реклама, а клиенты платили за любопытство. Немногим приходилось резать человека в обычной жизни. Нашлись те, кто хотел попробовать.

— Думал, ты не придёшь! — на плечо опустилась крепкая рука.

Водитель застал меня врасплох. Я облегченно выдохнул и посмотрел на здоровяка снизу-вверх:

— Сколько тебе?

— А сколько есть?

— Одиннадцать, — я огляделся.

— Заберу все.

— Отлично!

За качество гербухи я не переживал. Наоборот. Вчерашний опыт показал насколько эффективны простейшие манипуляции с препаратом. Гербуха не просто понравилась охраннику и его боссу. Он намеренное искал меня, чтобы купить весь товар. Это ли не показатель качества? За мной бегал покупатель, желая поскорее расстаться с деньгами. Я отсчитал пакеты, а он похвалил:

— Отличная гербуха! Действует почти в два раза дольше, а эффект… Никогда такой не пробовал!

Слова охранника мне понравились. Но больше понравилось сделанное дело. Не прошло и двух часов, а я всё распродал. С этой гербухой я провел такую же тщательную предварительную работу. Жаль, но вторичная характеристика алхимиине поднялась до третьей единицы, хотя, осталось не много. На основных характеристиках восприятияи интеллектапоявились отметины. Немного практики и там образуется новая пурпурная связь.

— Держи! — охранник сунул мне триста тридцать кредитов.

Смяв кредиты в кулаке, я развернулся и посмотрел в переулок на противоположной стороне. Чисто. Этим же путём вернусь на точку, а оттуда — в аквариум. Толпа за спиной взорвалась новым приступом. Девчонки визжали, пацаны удовлетворённо рычали. Кто-то из клиентов-маньяков засадил пацану нож в бедро по самую рукоятку. Я и сам не отказался бы посмотреть, что случится со столь глубоким порезом, но нужно уходить.

Пожал охраннику руку и двинул. Вышел из тени переулка и заметил Розового. Тот не удивился, увидев меня. Стоял, уперев руки в бока, и подозрительно улыбался. От этой улыбки не стоило ждать ничего хорошего. Я думал, что спрятался, но Розовый меня пас. В прошлый раз истерил из-за пары пакетов, а сейчас молча смотрел, как я удаляюсь, разбогатев на триста тридцать кредитов.

Перебежав дорогу, я погрузился в темноту переулка. Сунул деньги во внутренний карман и плотно застегнул куртку. Предчувствие… Обернулся. Розовый и ещё один пацан шли за мной. Сжались кулаки, быстрее забилось сердце. Они шли с моей скоростью. Нас разделяли пятьдесят метров. Если они побегут, побегу и я. С физическим развитиемв тройку убегу без проблем. Впереди нарисовались ещё три фигуры…

Ребята с дубинками в спортивных куртках и кожаных ботинках на высокой подошве. Лет по восемнадцать. Выпятили груди, расставили ноги. Обычно такая поза выдаёт желание — казаться круче, чем ты есть на самом деле… Розовый и пацан с ним подходили не спеша. Клубный барыга не психовал, говорил надменно, с пафосом. Небось и шёл так медленно, потому что устал тащить неожиданно отросшие яйца:

— Не спеши, малой!

А вот это плохой совет. Они определили меня жертвой и предлагали сыграть по их правилам. Подобное редко заканчивается удачно для пацана, зажатого в тёмном переулке с обеих сторон. Они надвигались. Засада не выглядела импровизацией. Трое быков впереди носили одинаковую одежду и держали биты, к тому же тормознули меня в конце квартала. Значит спрятались заранее, значит у них был план. И пока всё шло по этому плану. Чем дольше я буду подыгрывать, тем хуже для меня. Розовый попросил не спешить, а спешить нужно. Свои триста тридцать кредитов я собирался защитить любой ценой.

— Смотри! — я вытащил из кармана левый кулак и показал одному из быков. — Хочешь себе такую?

Пацан с битой попятился, а после заинтересовался. Что же там? Что я ему предлагал? В темноте переулка он видел лишь приоткрытый кулак. Подошёл ближе и рассмотрел оттопыренный средний палец. Скривил лицо, а через секунду грохнулся на асфальт. Прямой в челюсть отправил его в нокаут. Я потянулся за дубинкой, но не успел. Пара сочных ударов прилетели по спине и плечу. Вскочил, выставил перед собой руки и попятился к стене. Розовый и его друг приближались. Верх лево, корпус право, правая нога, спина… Блоки ставил на автомате, растягивая бойцов. Заметил брешь и ломанулся в атаку.

Хватаю дубинку ближе к руке, вхожу в клинч и пробиваю короткий под дых. Пацан кряхтит. Повторяю по корпусу, пробиваю головой в нос и разворачиваюсь вместе с ним на сто восемьдесят, подставляя тело под удары врагам. Подоспели Розовый и ещё один.

— Мочи! Мочи, гниду! — орёт конкурент.

Прикрываюсь телом врага, заламываю руку, забираю дубинку. Удары прилетают по плечам и спине, особенно неприятные задевают затылок. От них двоится в глазах, но терпимо. Заложника отфигачили так, что на ногах еле держится. Внешней стороной стопы, будто при обыске, раздвигаю его ноги на ширину плеч. Просовываю между ног руку и пробиваю дубинкой в пах одному из быков. За коротким вздохом следует протяжный стон. Выхожу из-за живого щита и отправляю «разбитые яички» в глубокий нокаут ударом с колена в лицо. Делает в воздухе яркий прогиб и размазывается спиной об асфальт. Остаёмся один на один на дубинках. Розового не считаю. Тот прижался к стене и отчаянно визжит.

Я немного устал, сказываются десятки пропущенных. В голове каша. Бык напирает. Часто работает дубинкой, но редко попадает. Присесть, уйти вправо, влево, за спину. Двадцать секунд передохнул и пришел в себя. Ловлю быка на замахе. Конец дубинки вдавливает кадык, дырявит живот, бьёт по коленному суставу с обратной стороны. Бык опускается на асфальт, кряхтит, но находит силы подняться. Зря… Он бьет, я провожаю руку взглядом, цепляю кисть, заламываю. Пробиваю дубинкой по спине, надеваю на шею замком и бросаю через бедро.

— Стоять! Стоять! Стой!

Бешено бьется сердце, пульс отдаётся в уши. Осматриваюсь и вижу четыре скрюченных тела на земле. Пятый — Розовый, но он не в счёт. Или нет…

— Завалю! Стой или завалю!

Розовая башка прижался спиной к стене и целится из пистолета. Он ссыт и трясётся, ствол держит двумя руками. Откуда во мне столько хладнокровия? Если бы Розовый целился мимо, я бы прыгнул и расплющил его головешку о стену.

— Стою-стою! — я вытер капли пота со лба и поднял руки.

Психованный и в правду мог пальнуть, лучше не шутить. Повиноваться, и тогда всё обойдётся. По крайней мере обойдётся без дырки в моём теле. Хотел бы пристрелить — простелил бы сразу. Зачем тащить с собой пацанов и дубинки?

— Кто твой варщик?!

— Что, прости?!

— Кто твой варщик, идиот?! Ты в уши долбишься?!