Марк Кузьмин - Искаженный мир

То о чем мне всегда говорили, то чего все так боятся, говоря о проклятых, то о чем предупреждали и о чем предостерегали… я, наконец-то, вживую вижу это.

- Захари! – взбесился Ермен и кинулся с мечом на монстра, коим когда-то был наш товарищ.

Меч ударил в плечо чудовищу.

- Гха-а-а-а! – подал голос монстр почувствовал боль, а затем также стремительно набрасывается на Ермена и просто сворачивает ему шею.

Всего несколько секунд и уже два трупа.

- Раймон! – закричала Хонг, чем привлекла внимание безумца.

- Беги! – крикнул я и бросился на перерез, но то что было раньше Раймоном легко отшвырнуло меня в строну и накинулось на девушку. Та пыталась убежать, но одержимый легко настиг ее и повалил.

Барти ударил его в спину копьем, но тот лишь отмахнулся от него.

Раймон продолжил меняться. Его обычные зубы превратились в острые клыки и сам он с каждым мигом терял человеческий облик все больше становясь чем-то другим. Он сейчас собрался убить нас, а мы можем лишь беспомощно наблюдать как это убивает всех.

- Агрх! – зарычал монстр, когда ему прямо в спину прилетел арбалетный болт.

Пришедший недавно в себя Пелек схватил свой арбалет и выстрелил в тварь вместе с умением. Болт хорошо вошел и принес монстру огромную боль, из-за чего он не успел среагировать на мое приближение.

Импульсный Удар!

Мой меч вонзается в спину твари и пробивает ему сердце, а также разворачивает внутренние органы.

Еще секунды три монстр нависал над Хонг, а после издал последний хрип и умер…

Барти достал девушку из-под мертвого тела.

- Не трогай меня! – она оттолкнула брата и посмотрела на меня. – Ты такой же монстр! Вы все монстры!

- Хонг…

- Не прикасайся ко мне, чудовище! – дернулась она.

Затем подскочила на ноги и кинулась прочь.

Я же просто рухнул на колени…

- Значит… это… мое будущее…

- Помните, дети мои, каждому воздастся у Трона Богов, так заповедовал Святой Дженова, - говорил чернокожий священник, читая проповедь для внимательной аудитории. Храм был заполнен прихожанами, что расселись по скамейкам и внимали голосу мужчине, что рассказывал им писания в местном аналоге Библии. Отец Грейг, как его тут называли, уже час своим спокойным и монотонным голосом, рассказывает какое-то евангелие. Я упустил момент, где одно переходит в другое. – Воздадим же благодарность тем, кто даровал нам свет чуда и науки. Тех, кто знания и волю дал нам выстоять в неравной борьбе пред силами зла. Помолимся же Посланцу Высших Сил.

Забавно слышать в проповеди слова о науке, но такова местная религия. Тут не отвергают научные достижения. Тут не воспевают мифических личностей, что молились за кого-то или принесли какую-то жертву кому-то на стороне. Наоборот, тут славят тех первых ученых, что подарили миру систему и дали силу сражаться. Воспевают тяжкий труд охотников и стражи, что защищают города.

И называют они тех людей кто не просто жил, а чьи современники и свидетели тех событий напрямую еще можно встретить.

Религия важная в каждом мире. Как говорится, «в окопах не бывает атеистов». Тяжело быть неверующим, когда сталкиваешься с монстрами и исчадиями зла, и при этом остаешься живым. Поэтому ничего удивительного, что и здесь есть своя религия, свои церкви, но уже другие, с другими словами и названиями, лишь оболочка похожа.

Я, как и многие здесь, сидел и старался слушать проповедь, но мысли мои сами собой уходили далеко.

Мысли о Раймоне и то, что с ним стряслось…

Мне до сих пор тяжело поверить, что он оказался сумасшедшим маньяком, чья маска треснула, когда он потерял контроль над ситуацией, когда его слова оказались пустым звуком для тех, кто лично пережил все. Он пытался оклеветать меня, но у него ничего не вышло…

И вот когда отчаяние поглотило его… тогда и случилось самое страшное…

Черная Ярость…

Она поглотила его…

Как сказала бабуля Дагора, Черная Ярость не появляется сама собой. Даже в моменты отчаяния она не всегда может заявиться. Все очень индивидуально и у каждого человека свой «триггер», который подстегивает саморазрушение.

Для Раймона таким триггером был… страх…

В тот миг он смотрел на меня с таким ужасом, будто на моем месте видел кого-то другого. Я пытался быть серьезным и холодным и даже не подумал, что именно это сломает и так разрушающееся сознание. Отчаяние, помноженное на раздражение, поражением как физически, так и морально, а затем все это завершил вспыхнувший в сознании страх…

Это и сломало его…

И ведь у меня тоже есть подобный триггер. Я вижу его во снах порой…

Беспомощность…

Если я вновь окажусь в такой ситуации, то…

Стану таким же…

Теперь мне ясно отношение окружающих ко мне. Теперь мне понятен страх и не желание связываться с такими как я. Если можно так легко сойти с ума и обратиться в монстра…

Все те слова, что мне говорили в спину, все те шепотки и плевки… все это оправдано.

Я просто не могу винить окружающих, что они боятся меня, боятся и ненавидят, чтобы не выдать страха. Это свойственно природе человека.

Камень на браслете снова слегка засветился, давая понять, что слишком долго откладывать эволюцию не стоит и сегодня мне нужно будет ее пройти.

Но я боюсь.

После первой эволюции та дрянь, что находится во мне, начнет прогрессировать и иллюзорная опасность навредить окружающим… станет реальной…

«Нет, я не должен так думать, - мотнул я головой. – Есть же и другие как я».

Да, есть и другие химеры, вот только они такими стали по своей воле, будучи уже опытными и сильными людьми умеющими контролировать себя, а я… просто слабый новичок, который даже не смог спасти двух хороших людей…

Раймон убил Захари и Ермена. Он убил их так быстро и легко, что лишь чудом ему не подвернулся мой брат или я. Благодаря выстрелу Пелека нам удалось спасти Хонг…

«На одного ненавистника больше…»

Девушка так и не оправилась от пережитого.

Когда мы прибыли в гильдию то застали ее спорящей с одним из секретарей Мастера, с требованием уволить всех гибридов из Гильдии, а также казнить их. Она так была напугана увиденным, что просто не соображала, что говорит и творит. Завидев меня, закричала и убежала в ужасе.

В Гильдии никто не винил нас, да и не в чем было, ведь мы и правда, ни в чем не виноваты. Это все Раймон, но на душе все равно было нелегче.

После того как мы вернулись в деревню, отчитались о проделанной работе, отдали останки мертвых, а также сдали раненых, мы сразу же ушли в город и вот уже пару дней просто молча живем. Каждому из нас есть о чем подумать.

Барти не стал отворачиваться от меня, и никак его поведение не изменилось, но я сам боюсь…