Синтия Хэнд - Свободная [litres]

– Ты похожа на Фарру Фосетт [5], – замечаю я.

Робин выдавливает из себя улыбку.

– Сегодня вечером в Каппа-Хаус вечеринка в стиле семидесятых, – объясняет она. – Не хочешь пойти со мной?

Именно туда звал меня Томас, и он явно будет там. И, скорее всего, решит, что я пришла туда из-за него. Но потом я вспоминаю, какие у меня есть варианты. Я могу либо остаться в своей комнате и провести субботний вечер, работая над сочинением по поэме Т.С. Элиота «Бесплодная земля», что вряд ли получится, потому что я то и дело буду отвлекаться на мысли о папе, Такере, Джеффри, Анджеле и Пирсе, Кристиане, своих видениях. Либо… Да кого я обманываю? Мне совершенно не хочется думать о чем-либо. А значит, нужно выбраться отсюда.

– Конечно, – отвечаю я. – Дай только отыскать туфли на платформе.

Когда мы с Робин добираемся до Каппа-Хаус, вечеринка уже в самом разгаре. Воздух сотрясают песни «Би Джиз» [6] «Би Джиз» – британско-австралийская группа, исполнявшая множество хитов в стиле диско, которые часто включали на дискотеках в семидесятых годах. , в окнах отражаются вспышки стробоскопов, а над обеденным столом, кажется, мерцает диско-шар.

Так что здесь точно царит веселье. И громкая музыка. Возможно, именно это мне сейчас и нужно.

– Привет, красотки! – открыв нам двери, говорит парень из братства. – Где вы пропадали всю мою жизнь?

Он просит нас положить ключи от машины в огромную банку из-под маринованных огурцов, стоящую у входной двери, а затем знакомит с парнем в белом костюме Элвиса Пресли, который будет решать, стоит ли нам возвращать ключ и пускать за руль.

– Хороший костюм, – говорю я, хотя и не понимаю, как его наряд связан с темой вечеринки.

Ну, за исключением того, что Элвис умер в семидесятых.

– Ой, спасибо. Большо‐о‐о‐ое спасибо, – протягивает он.

И почему-то я не удивлена его ответу.

По закону подлости первый, кого я замечаю в толпе, – Томас, танцующий под диско-шаром. Он надел атласную рубашку с цветами и на пуговицах, из-под которой виднеются волосы на груди. При виде меня на его лице появляется огромная улыбка, и он принимается махать рукой. Так что мне не остается ничего другого, кроме как подойти к нему.

– Ты передумала, – говорит он.

– Да. И вот я здесь. Спасибо, что помог мне днем.

– Судя по твоему виду, ты бы вполне справилась сама, – отвечает он, внимательно изучая мое лицо в поисках царапин и порезов, которые красовались там еще пару часов назад.

Упс. А я уже и забыла об этом.

– Я же говорила тебе, что все не так плохо, – придумываю отговорки я. – Мне досталось лишь несколько шишек и синяков на ногах. И все это удалось скрыть несколькими слоями макияжа.

– Ты отлично выглядишь, – одаривает комплиментом он, пока его взгляд скользит по моему телу и замирает на ногах.

– Спасибо, – чувствуя себя не в своей тарелке, благодарю я.

Трудно было придумать наряд в стиле семидесятых за такой короткий срок. К счастью, у Робин нашлось ярко-оранжевое платье из полиэстера на бретельках, от которого она отказалась в пользу своего наряда с зеброй. Вот только от него чешется все тело.

– Потанцуем? – предлагает Томас.

И в этот момент я понимаю, что даже не знаю, как танцевать на дискотеках, поэтому мы со смехом пытаемся повторить танец Джона Траволты [7].

– Какая у тебя специальность? – интересуется Томас, задавая самый популярный вопрос среди студентов.

– Биология, – отвечаю я, но не спрашиваю ничего в ответ, потому что знаю, что он занимается естественными науками.

– Ты хочешь стать биологом?

– Нет, – смеюсь я. – Я хочу стать врачом.

– Понятно, – говорит он так, будто только что выяснил нечто важное обо мне. – А ты в курсе, что больше половины студентов приходят сюда, чтобы пройти курсы начальной медицинской подготовки? Но лишь семь процентов из них в итоге поступают в медицинский вуз?

– Нет.

Видимо, мой ответ звучит так напряженно, что Томас начинает смеяться.

– Прости, не хотел тебя огорчать, – извиняется он. – Давай принесу тебе выпить.

Я открываю рот, чтобы сказать, что мне еще нет двадцати одного года, но, думаю, он и сам об этом знает. Вот только я пила алкоголь всего лишь раз. И это произошло на вечеринке в доме Авы Питерс. Тогда Такер налил мне рома с колой.

– Что будешь пить? – интересуется Томас. – Кажется, у них есть напитки на любой вкус. Но, думаю, ты будешь мартини. Верно?

– Ну, вообще-то, ром с колой, – поправляю я, потому что в тот вечер он мне понравился.

И я даже не напилась. А мне очень хочется вернуться в общежитие на своей машине.

– Значит, принесу ром с колой, – говорит он и уходит на кухню.

Я оглядываюсь по сторонам. В задней комнате скандируют чье-то имя. Вокруг обеденного стола собралась небольшая компания ребят, которые макают кусочки в миску с фондю. Несколько человек танцуют под диско-шаром. В углах разместились громко переговаривающиеся студенты, а лестницу и укромные местечки оккупировали целующиеся парочки. На диване сидит группа студентов, которые смотрят сериал «Шоу семидесятых», периодически выпивая шоты. Заметив среди них Эми, я машу ей, и она радостно машет мне в ответ.

Через мгновение ко мне возвращается Томас с напитками.

– Держи, – говорит он, а затем слегка ударяет пластиковым стаканчиком о мой стакан. – За новые приключения с новыми людьми.

– За новые приключения.

Я отпиваю большой глоток, и он тут же обжигает мне горло, после чего оседает в желудке огненной лавой.

Томас похлопывает меня по спине.

– Ох, сильно крепкое?

– Это точно ром с колой? И больше ничего? – уточняю я.

– Одна треть рома и две трети колы, – подтверждает он. – Честное слово.

Вот только на вкус коктейль совершенно не похож на тот, что я пила на вечеринке с Такером. Только сейчас, спустя два года, я понимаю, что он не добавлял рома в мой коктейль.

Вот же засранец.

Этот чрезмерно опекающий, невероятный, приводящий в бешенство и совершенно милый засранец.

И меня внезапно охватывает такая тоска, что даже сводит живот. А может, всему виной ром. В задней комнате опять начинают скандировать:

– Кристиан! Кристиан! Кристиан!

Я проталкиваюсь сквозь толпу, пока не добираюсь до дверей, ведущих в комнату, и вижу, как Кристиан выпивает до капли темно-коричневую жидкость из огромного стакана. Как только он заканчивает, по толпе проносятся одобрительные крики. Кристиан улыбается и вытирает рот рукавом своего белого костюма из полиэстера.

Девушка, сидящая рядом с ним, наклоняется и что-то шепчет ему на ухо. Он в ответ смеется и кивает ей.

А мой желудок сжимается вновь.

Но тут Кристиан поднимает голову и, заметив меня, встает на ноги.