Вадим Панов - Праймашина

– К оружию, парни, – громко распорядился Одноглазый. – К оружию, если не хотите, чтобы вас без соли оприходовали!

Отряд у братьев был небольшим, но надежным. Два десятка тертых калачей, что скакали на лошадях вокруг кибиток, истоптали и Девять Дятлов, и Мертвых Опарышей, и даже по Гибельному Днищу ходили, проверяя лживые слухи о спрятанных в нем сокровищах. Чуди бойцы не боялись, точнее, побаивались, конечно же, но от драки не отказывались.

– К оружию!

Копья наперевес, арбалеты взведены, топоры на изготовку. Но караван тем не менее продолжил движение в прежнем, неторопливом темпе, и лишних факелов, кроме тех, что освещали дорогу передовой кибитке, не появилось. Чудь тупа до неприличия, но настораживать ее не надо. Пусть ближе подойдет.

– Если леший, то завалим, – повторил Безухий.

Ответить брату Одноглазый не успел…

…Самые голодные всегда нападают первыми, а меньше всех еды – так уж заведено – достается слабакам. И потому сначала на караван набросились «рогатики», невысокие, нормальному человеку по пояс, ублюдки, некогда бывшие козлами. Или козлятами. Хилыми рожками «рогатики» не пользовались, предпочитали короткие, но широкие тесаки, которыми любили подрезать лошадям сухожилия, и в этом была их главная опасность.

– Чудь! – заорал Безухий, но вопль запоздал: никто из тертых калачей момент атаки не прозевал.

Сражаться со слабыми, но многочисленными и шустрыми «рогатиками» – только время терять. Остановишься, начнешь сносить одним ударом по две-три твари, но какая-нибудь юркая сволочь обязательно доберется до лошади. А потому, услышав «Чудь!», «тертые» прибавили, намереваясь оторваться от «рогатиков» и прекрасно понимая, что впереди их ожидает кое-кто похуже.

Например – «камнеметы».

Едва караван прибавил, оставляя «рогатиков» далеко позади, как над дорогой засвистели увесистые булыжники, сообщая о засевших вокруг «камнеметах» – мелких, но сноровистых ублюдках, с длинными, до земли, руками. Избежать тяжелого облака не было никакой возможности – только прорваться сквозь, и люди прорывались, ругаясь и жестоко хлеща ржущих лошадей. Не повезло только вознице первой кибитки – ловко пущенный камень угодил ему в висок и сбил на землю. А ждать его не стали.

Не до того.

– Это мелочь! Мелочь! – орал Безухий, нахлестывая лошадь. – Если здесь только она…

И едва не свалился, с трудом удержавшись на вставшей на дыбы кобыле.

И побледнел.

Потому что посреди дороги, издав страшный, известный всем на свете людям: «Ихрюп! Ихрюп!», возник леший.

– Дерьмо!

Лошадь захрипела.

– К бою!

– Ихрюп!

Леший взмахнул дубиной, а в следующий миг в него вонзился десяток арбалетных болтов – «тертые» услышали вожака.

– Ихрюп!

Завалить огромную тварь арбалетами никто не рассчитывал, лешему просто намекнули, что добыча желает драки, и мгновенно развернулись в боевой порядок. Одноглазый с пятью бойцами отправился к последней кибитке – удерживать на расстоянии мелочь. Трое наиболее сведущих в магии наемников отложили оружие, рассчитывая время для ударов, а остальные всадники, ведомые взбешенным Безухим, набросились на лешего.

– Ихрюп!

– Сдохни!

– Ихрюп!!

Здоровенный, в два человеческих роста, леший размахивал сучковатой дубиной с такой скоростью, что любая прайм-мельница удавилась бы от зависти. И медленно, но неотвратимо приближался к первой кибитке. Его волосатое тело прикрывали грубые, вырезанные из толстых досок доспехи, пробить которые копьем или мечом было трудно, а поджечь удавалось с большим трудом.

– Ихрюп!

И дубина припечатала молодого Клинчу к дереву. Вместе с конем. Тут же последовал хлесткий удар по глазам твари – подсуетился один из магов, но леший даже не пошатнулся.

– Ихрюп!

И Безухий едва ушел от выпада, вовремя дав шпоры.

– Ихрюп!!

Леший – не подарок, но это не означало, что у людей не было шансов. «Тертые» прекрасно знали, как нужно управляться с большой Чудью, и действовали очень умело. Четверо метались вокруг, отвлекая на себя внимание лешего, маги поливали монстра дальними атаками, а остальные, опустив копья, выжидали подходящего для удара момента.

– Ихрюп!

И леший промахнулся. Не в первый раз, конечно, но сейчас он потерял равновесие, не смог вовремя вернуться в удобную для обороны стойку, и опытный Ампичава, сообразивший, что есть возможность ударить, вонзил копье в волосатый бок твари. Ампичава успел разогнать коня, и копье вошло в плоть почти на четверть.

– Ихрюп!!! – взвыла гадина, но было поздно.

– Бей!

Безухий пришпорил кобылу и всадил свое копье в приоткрывшийся живот лешего. Хитрый Унгилон, воспользовавшись тем, что тварь перестала двигаться с прежней прытью, метнул топор, который вонзился в левый глаз лохматой Чуди, а трое магов, словно сговорившись, врезали огнем, подпалив мощный деревянный доспех.

– Ихрюп!

Раненый, обожженный, окутанный дымом леший выпустил из лапы дубину и шагнул к лесу. Из его боков торчали копья, из головы – топор, но он по-прежнему был опасен. Он просто растерялся от боли, потерял ориентацию, но… но скоро это пройдет. Через несколько секунд Чудь взбесится и, позабыв обо всем, бросится на врагов, станет по-настоящему страшной.

Однако ждать этого никто не собирался.

– Вперед!!

«Тертые» сделали главное: заставили лешего уйти с дороги, и теперь нахлестывали лошадей, торопясь миновать опасное место. Кибитки, трясясь и подпрыгивая, помчались прочь, и никто не заметил, как из последней повозки вывалился на дорогу странный, похожий на гроб, ящик. Вывалился, в полете перевернулся на бок, шмякнулся о камень и раскрылся.

И остался лежать, распространяя легкий аромат прайма…

Примерно год назад знаменитый мастер тончайших механических дел Аргарбардор Маятник ввел в столице моду на удивительное изобретение – автоматический будитель. Заурядные часы больших, башенных размеров механики научились делать давно и украсили ими все подходящие здания всех городов империи. Часы поменьше, настольные и каминные, появились позже, но и они перестали вызывать интерес у публики, вот Аргарбардор, владевший крупнейшей мастерской по их изготовлению, и придумал уникальную систему, благодаря которой спрятанные внутри механизма колокольцы начинали играть точно в указанное время. Да не просто придумал, а сумел преподнести новинку самому императору, получил от высочайшего благожелательный отзыв, растрезвонил о нем по всем землям и тем создал ажиотаж. Все столичные хлыщи немедленно обзавелись новомодными устройствами, соревнуясь меж собой в степени их отделки драгоценными камнями и тонкой резьбой. Наиболее ревностные почитатели новой техники даже к столу не подходили, пока часы не пробьют положенное время, а смышленые композиторы наперегонки сочиняли оригинальные мелодии к будителям, исходя из вкусов и предпочтений благородных заказчиков. Следом за знатью подтянулись простолюдины, которые вдруг отвыкли просыпаться с петухами, и будители покатились по городам и весям империи неудержимой лавиной. Аргарбардор Маятник купался в деньгах, продавая во все уголки страны лицензии на изобретенные им механизмы, и принял от его величества почетный титул Наиглавнейшего имперского магистра тончайшей механики и всяческих диковин.