Сэбайн Бэринг-Гулд - Книга призраков [litres]

Донелли сделал паузу, чтобы содрать с рукава несколько комьев грязи. Одежда начала подсыхать, грязь затвердела, и мы словно бы покрылись древесной корой.

– Пока что, – заметил я, – вы ни словом не упомянули о крыльях.

– Мы приблизились к ним вплотную, – заверил меня майор. – Вступление закончено.

– А! Так это было вступление?

– Ну да. Что-то не так? Вступление. А теперь перехожу к сути своего рассказа. Примерно через год после этого случая я вышел в отставку и вернулся в Англию. Что стало с Алеком, я не знал, да, честно сказать, меня это особо и не заботило. Спустя пару лет, в один прекрасный день я шел по Грейт Рассел стрит, и, проходя мимо ворот Британского музея, заметил индуса, несчастного, замерзшего, в лохмотьях. В руках он держал поднос с браслетами, ожерельями и прочими безделушками, произведенными в Германии, которые он выдавал за произведения восточного искусства. Когда я проходил мимо, он отдал мне честь; всмотревшись пристальнее, я узнал Алека. Я был сильно удивлен и спросил: «Что привело тебя в Англию?» «Сахиб вряд ли будет удивлен, – отвечал он. – Я прибыл сюда, чтобы заработать. Я слышал, что в Лондоне основано общество по исследованию психических явлений; и полагал, что, имея чудесный дар, могу быть полезным его основателям, будучи принят в него; что могу обеспечить свое существование, поведав им из первых рук истории о призраках». «И что? – снова спросил я. – Тебе это удалось?» «Нет, сахиб. Я не могу его найти. Я спрашивал всех и каждого, но никто не мог мне сказать, где оно находится; я обратился в полицию, но они прогнали меня. Я умер бы от голода, сахиб, если бы не эти вещи», – он указал на поднос. «Ну и как идет торговля?» – спросил я. Он покачал головой с печальным видом. «Очень плохо, мне хватает только на то, чтобы не протянуть ноги. Остальное идет Merewig ». «И сколько же браслетов тебе удается продать за день?» «По-разному, сахиб. Но сколько бы я ни продал, прибыль очень мала. Она идет другому Merewig ». «А где изготовлены все эти вещицы? – спросил я. – В Германии или Бирмингеме?» «О, сахиб, откуда же мне знать? Я получаю их от одного еврея. Он поставляет их разным уличным торговцам. Но я торгую не только этим. Иногда я продаю турецкие сладости, там товар расходится лучше. Вы, англичане, любите сладкое. Как вот эта Merewig », – он кивнул в сторону пожилой дамы, с ридикюлем в руке, в этот момент проходившей мимо нас. «Что значит Merewig ?» – спросил я. «Сахиб не знает?» Его лицо вытянулось от удивления. «Если сахиб войдет в большой читальный зал, он увидит их там множество. Огромный Лондон служит им прибежищем; каждый день, в основном днем, – а некоторые рано утром, – как только Музей открывается, они приходят сюда и остаются в течение дня, собирая информацию, приобретая знания». «Ты имеешь в виду студентов?» «Не только, хотя и среди студентов их немало. Я без труда узнаю их. Сахиб знает, что у меня необыкновенные способности распознавать духов».

– Кстати, – спохватился Донелли, – вы понимаете по-индийски?

– Ни слова, – ответил я.

– Очень жаль, – сказал он, – потому что наш диалог мне было бы проще передать на индийском. Я владею им в той же мере, что и английским, и мой рассказ было бы гораздо проще передать по-индийски.

– С таким же успехом вы можете передать его на китайском. Его я понимаю так же, как индийский. Но погодите минутку. Я сниму грязь.

Солнечные лучи подсушили ил на моей одежде, так что я, должно быть, напоминал старую картину, лак на которой потемнел и растрескался сотнями крапелюр. Я поднялся и сорвал несколько комьев. Полы моей одежды стали скручиваться.

– С чисткой не следует торопиться, – посоветовал Донелли. – У нас еще уйма времени, так что, с вашего позволения, я продолжу свой рассказ.

– Валяйте. Но когда, наконец, вы доберетесь до крыльев?

– Прямо сейчас, – сказал он. – Что ж, поскольку я не могу в полной мере передать вам объяснения Алека на индийском, постараюсь сделать все возможное, чтобы подыскать точные формулировки на английском. И не столь пространно. Индус объяснил дело таким образом. Он сообщил мне, что мы, христиане и белые, – не то же самое, что темнокожая и желтая расы. После смерти мы не переходим в тела низших животных, что является привилегией и должно нас бесконечно радовать. Мы сразу же переходим в более высокие существа. У нас появляются крылья, подобно как у бабочек, когда они появляются из куколок. Но эти крылья не возникают из ничего. Они формируются из информации, которой мы питали наш мозг в течение жизни. На нашем жизненном пути, мы приобретаем большое количество знаний, научных, исторических, философских и иных, и они образуют своего рода психическую субстанцию, из которой, неизвестным, таинственным образом и произрастают наши крылья. Чем больше информации мы накопили, тем величественнее наши крылья; чем она разнообразнее, тем богаче цветовая гамма. В момент смерти наш мозг пустеет, в нем не из чего развиваться крыльям. Из ничего не может возникнуть нечто. Законы природы неумолимы. Вот почему вы не должны сетовать на то, что вам пришлось целый день торчать в грязи, мой друг. Я передал вам такое количество бесценных знаний, что в будущем, вне всякого сомнения, раскраска ваших крыльев будет богаче, чем у павлина.

– Я бесконечно вам благодарен, – сказал я; эмоции переполняли меня и били через край.

Донелли продолжил свой рассказ.

– Я был так заинтересован сказанным мне Алеком, что предложил: «Пойдем со мной в Ниневийскую комнату, где мы сможем спокойно об этом поговорить». «Ах, сахиб, – отвечал он, – они не позволят мне войти с подносом». «В таком случае, – сказал я, – давай расположимся на ступенях перед портиком, где нас не побеспокоят голуби, и присядем там». Он согласился. Но привратник не позволил индусу войти. Он заявил, что согласно существующим правилам, ни один торговец в помещения не допускается. Я пояснил, что мы не претендуем на проход в помещения; что мы всего лишь хотим обсудить некоторые вопросы, касающиеся психологии. Это определенным образом повлияло на привратника, и он пропустил Алека со мной. Мы выбрали самые чистые, на наш взгляд, ступени, уселись бок о бок, и индус продолжил свои пояснения.

Мы с Донелли продолжали медленно подсыхать. Должно быть, мы походили на шоколадные фигурки, которые можно видеть в кондитерских магазинах, только в гораздо большем масштабе, не такого теплого оттенка и уж конечно, с совершенно иным запахом.

– Едва мы присели, – продолжил между тем Донелли, – я почувствовал холод каменных ступеней, а поскольку, по возвращении, у меня уже было два или три приступа подагры, я снова поднялся, достал из кармана экземпляр Standard , сложил и поместил между собой и ступенькой. Внутренний лист я протянул Алеку, для той же цели. Обычно восточные жители нечувствительны к доброте и не испытывают чувства благодарности. Но этот мой поступок тронул закоренелого язычника. Его губы дрогнули, он стал более разговорчив, если это вообще возможно, чем прежде. Он ткнул меня своим подносом и сказал: «Вон выходит Merewig . Интересно, почему так скоро?» Я увидел женщину средних лет, в сером платье, с жирными пятнами, перехваченном простеньким ремешком, завязанным сзади. «Что такое Merewig ?» снова спросил я. То, что он мне ответил, я передам вам своими собственными словами. Все мужчины и женщины, – я имею в виду только европейцев и американцев, – на первом этапе своей жизни, как это принято, а также исходя из собственных интересов, приобретают и хранят в своем мозгу столько информации, сколько могут; и из нее, на втором этапе существования, разовьются крылья. Понятно, что чем больше и разнообразнее информации они накопят, тем лучше для них. Мужчинам это дается легче. Даже если они плохо учатся в школе, став молодыми людьми, они быстро научаются самой жизнью, – конечно, я не имею в виду праздных бездельников, которые никогда ничему не научатся. Они получают знания, даже занимаясь спортом; не говоря уже про бизнес, чтение, общение, путешествия – их мозг с течением времени становится похожим на склад. Как легко видеть, они не могут избежать этого при обычном разговоре, поскольку тематика очень обширна: здесь и политика, и социальные вопросы, и естественная история, и научные открытия, – а потому мозг мужчин постоянно пополняется знаниями. Молодые девушки ничего не читают, за исключением романов, что так же полезно, как надувать мыльные пузыри. А разговоры между ними – исключительно пустая болтовня.