Кристофер Сташеф - Волшебник в хаосе. Волшебник в Мидгарде. Волшебник и узурпатор

— Но только не когда увидят тебя рядом со мной, — сказал Гар. — Им проще судить о нашем росте по отдельности. Когда же они видят тебя идущей по дороге, а рядом, сгорбившись, бреду я, им кажется, что ты нормального роста.

— До тех пор, пока не подойдут ближе.

— Когда они подойдут близко, им интереснее будет поиздеваться над дурачком.

Алеа шумно вздохнула и смерила Гара сердитым взглядом.

— Ну и самомнение у тебя!

— Можно и так сказать, — признал Гар, — но на самом деле это лишь камуфляж.

— Что?

— Камуфляж, — повторил Гар, — маскировка. Камуфляж и попытка отвлечь внимание, как у певчих птиц.

Алеа в замешательстве посмотрела на своего собеседника.

— Гар, о чем ты вообще говоришь? — со вздохом, но как можно спокойнее спросила она его.

— Это как у птиц, — объяснил Гар. — У самца яркая окраска, чтобы кошка сцапала его, а не самку.

Алеа медленно подняла голову.

— Естественно — какая польза от самцов.

— Правильно — они не откладывают яйца и не вынашивают потомство, — сказал Гар с сардонической улыбкой. — Если говорить об эволюции, нас не жалко и при необходимости можно пустить в расход.

— Значит, вот зачем вся наша маскировка, да?

— И для этого тоже, — признал Гар. — Но, думаю, пора ее изменить. Я собираюсь сильно постареть.

— Ты и вправду полагаешь, что это поможет?

— Подожди немного, — сказал Гар, — а потом суди сама.

По дороге, сгорбившись под тяжестью мешка, ковылял сутулый старик, тяжело опираясь на посох. У него была длинная, белая как снег борода; из-под фетровой шапки, похожей на шлем, выбивались седые пряди. Но на суровом его лице было не слишком-то много морщин. Возможно, руки и ноги старца были больными и скрюченными, но их скрывало длинное темно-синее одеяние.

Державшая его под руку женщина являла собой полный контраст ему. Высокая и стройная, она вся светилась молодостью и здоровьем. Ростом она намного превосходила своего спутника.

Вскоре их увидели крестьяне и, взглянув на сумки, закричали:

— Коробейники!

Они принялись передавать эту новость дальше и вскоре, с тяпками и мотыгами в руках, всей гурьбой бросились к дороге.

— Здравствуйте, странники!

— Какие у вас товары?

— Какие новости? Что в мире творится?

На следующее утро Гар и Алеа покинули деревню. Местные жители долго махали им вслед. «Коробейники» уносили с собой искусно изготовленные вещички из золота и серебра.

— В этой стране выгодно быть бродячими торговцами, пусть даже здесь и нет денег, — сказала Алеа, когда они свернули на дорогу.

— Нам не пришлось платить за обед и ночлег, — согласился Гар, — но мы мало что узнали. Я так ничего и не слышал о правительстве.

— И каждый раз, когда мы заводим разговор о бандитах, все сводится к генералу Малахи, — вздохнула Алеа. — Но ничего сверх того, что нам уже известно.

— Будь его успехи сродни его репутации, — проворчал Гар, — он бы уже давно стал королем!

— И правил бы целым миром, — согласилась Алеа. — Инт-тересно, он на самом деле такой страшный, или же больше нет других тем для разговора?

От жителей одной деревни, которая располагалась недалеко от леса, удалось узнать чуть больше.

— Не ходите одни через тот лес, — предупредила их местная жительница. — Если у вас есть хоть немного здравого смысла — подождите, пока найдутся попутчики.

— Здравого смысла? — спросил Гар, стараясь говорить дребезжащим старческим голосом. Он взглянул на свою спутницу. — Здравого смысла?

— Знаю-знаю, старик, — сочувственно сказал какой-то мужчина, — будь у тебя здравый смысл, ты бы не бродил по дорогам в таком возрасте. Но ведь надо на жизнь как-то зарабатывать. — Крестьянин перевел взгляд на девушку. — Не лучше ли вам где-нибудь обосноваться, чтобы старость его прошла спокойно?

— Да, если подвернется местечко, где я буду нужна, и если смогу убедить отца остаться где-нибудь дольше, чем на неделю, — улыбнулась Алеа.

— Но до тех пор тебе придется принимать решения за двоих. — На глаза женщины навернулись слезы. — Послушайте доброго совета, подождите других!

— Вдруг придется ждать целый месяц, если не больше? — ответила Алеа. — Что у нас отнимать? У нас ведь ничего нет.

— Ничего, кроме жизни, — мрачно заметил кто-то.

— Тебя заставят обслуживать бандитов генерала Малахи! — Женщина даже передернулась от ужаса. — Берегись этого человека, сестра! Если чудовища существуют не только в сказках, то он и есть такое чудовище!

По дорогам все еще рыскали патрульные отряды, но Гар ловил мысли бандитов прежде, чем сами они оказывались в поле зрения. За это время они с Алеа успевали спрятаться.

Путники не видели смысла читать мысли солдат, что были заняты их поисками, а слушали тех, кто их не ищет.

В следующей деревне странникам вновь оказали радушный прием, но на этот раз Гар решил изображать не слабоумного старикашку, а мудрого старца, и торговался с неменьшим рвением, чем Алеа. Они обменяли фарфор из первой деревни на необработанные драгоценные камни. Правда, чтобы порадовать своих новых знакомых, пришлось добавить еще несколько слитков меди.

И снова Гар обратил внимание, что люди опускают кусочки металла в коробку для пожертвований. Заметил он и то, что один из крестьян положил в нее что-то белое.

Алеа принялась рассказывать деревенским детям историю; вскоре к ним присоединились и родители — разумеется, не только для того, чтобы присматривать за ребятишками.

— Однажды, давным-давно, за тридевять земель, жил человек, чья жена умерла, оставив ему только одну дочь…

Сочувственное бормотание.

— Через несколько лет он женился снова…

— Что значит «женился»? — спросил один юноша.

Этот вопрос привел рассказчицу в замешательство.

— Они вместе жили и воспитывали детей.

— А, сошлись, — кивнул слушатель. — «Женился»… какое странное слово. А сколько детей было у новой жены?

— Две дочери.

— Бедняжка — всего две. Она наверняка обрадовалась, что появилась и третья.

— Казалось, что да — до тех пор, пока не умер муж, — сказала Алеа. — И тогда она заставила падчерицу готовить еду, делать уборку, выбрасывать мусор и работать в саду, а ее родные дочери могли спать, сколько им вздумается, и целыми днями развлекаться.

Алеа не была готова к столь бурному взрыву возмущения, причем взрослые галдели не меньше, чем дети.

— Ее родные дочери? Они же все три были ей родными дочерьми! — негодующе воскликнула одна женщина.

— И вдвойне дорогими, коль муж ее умер, — покачала головой одна старушка, похоже, пережившая нечто подобное.

— Она что, и вправду заставила бедную девушку выполнять всю работу по дому? — возмущенно спросила одна из матерей. — Это же надо!