Марцин Гузек - Застава на окраине Империи. Командория 54 [litres]

Девушка усмехнулась и плавным движением перерезала путы, стягивающие его ладони.

– Спасибо. – Он поднял с земли меч убитого склавянина. Бой вокруг стихал.

Одиночные фигуры мелькали в зарослях, но распознать их он не мог. Касс отправила еще несколько ножей меж стволов; раз или два, кажется, даже в кого-то попала.

– Чисто! – донесся голос Дункана.

– Чисто! – ответил Магнус.

– Сюда, быстро! – закричал Эдвин.

Кассандра тут же рванулась в ту сторону, откуда доносился его голос. Натаниэль хотел не отстать от нее, но не сумел. Вместо этого потащился за девушкой, волоча ноги. Миновал еще несколько тел и начал подниматься на покрытый лесом холм, на котором стояли остальные Серые Стражники. Окружали что-то лежащее на земле. Только когда он поднялся на вершину, понял, что это был человек. Женщина.

– Надо спешить! – кричал Эдвин.

– Я приведу коней, – предложила Клара.

– Поздно, – сказал Магнус.

– Нет! – Касс упала на колени у тела. – Она не может… Она такая сильная! Она не может…

Матильда лежала на пропитанной кровью земле. Сломанный клинок торчал из ее груди.

– Это конец, – сказал с горечью Магнус. – Она уложила троих.

Указал на лежащие вокруг трупы.

– С четвертым чуть-чуть замешкалась. – Он наклонился и закрыл ей глаза.

Дункан обернулся и посмотрел на Натаниэля. На его лице отражался еле контролируемый гнев.

– Это ты! Это твоя вина! – Он подошел ближе, сжимая кулаки. – Нас бы даже тут не было, если бы не твоя дурость!

Он схватил Князя за одежду, подтянул ближе и бросил на колени возле тела Матильды.

– Посмотри на нее! Это должен быть ты! Ты должен быть мертвым вместо нее!

Натаниэль не ответил. Нечего было ответить.

– Я приведу коней. – Голос Магнуса прервал тишину, лишь когда мрачное молчание осталось единственной реальной вещью вокруг. – Заберем тело…

– Нет, – возразил Дункан. – Он ее будет нести, всю дорогу до командории.

– Ты посмотри на него, он сам-то туда не дойдет. Какое там донести…

– Это приказ. Он донесет ее и похоронит. Один.

– Это сумасшествие, – уперся Эдвин.

Натаниэль не мог больше слушать их перебранку. Он с трудом поднял тело Матильды и встал. Руки почти сразу начали неметь, ноги тоже, но это ничего. Он уже привык к боли. Сделал первый шаг, потом второй, третий. Возвращался домой, и только это считалось.

Шел дождь, неприятная изморось. Сильные порывы ветра почти горизонтально били каплями в лица собравшихся. Дункан подумал, что погода очень соответствует происходящему.

– …ибо прах ты и в прах возвратишься… – читал священник, стоя над ямой, в которую только что лег гроб с телом Матильды. Толпа слушала в молчании. На поле у командории собралось почти две сотни людей. Это поразило командира рекрутов. На последние похороны, что здесь проводились, никто из местных не пришел. Выходит, долгую дорогу удалось пройти за этот год. Заручиться симпатией и сочувствием местных. Несмотря на обстоятельства, Дункан ощутил гордость. Достигли своей цели. По крайней мере, одной из целей.

Молитва подошла к концу, а с ней и похороны. Люди стали понемногу расходиться. Некоторые подходили еще к Олафу или Манфрею, чтобы выразить соболезнования. Другие просто торопились по домам, чтоб поскорее укрыться от дождя.

– Господин Дункан, можно вас на словечко? – скорей утвердительно сказал, чем спросил, купец Болит, подходя к компании центуриона Эритуса. Оба мужчины были одеты в черные плащи, но за исключением этого различались абсолютно во всем. Один коротенький, облепленный складками жира и украшенный яркими драгоценностями; другой высокий, мускулистый и аскетичный, как в словах, так и в одежде. Напоминали стоящие рядом залитый глазурью торт и порцию солдатского сухого пайка.

– А подождать это не может? – спросил Дункан без надежды на положительный ответ.

– Да оно и так уже слишком долго ждет, – уперся толстяк. – Мои люди в ужасе, двоих уже пришлось выпороть, потому что обсуждали бегство отсюда.

– Разве защита шахты не является задачей Легиона?

– От бандитов, – отрезал солдат. – А это смахивает на задачу Серой Стражи. К тому же я не скрываю, что большинство моих людей родом с Границы, и они… суеверны.

Последнее слово он произнес с презрением.

– Ну, то есть боятся заходить в холмы, – понял Серый Стражник.

– Они пойдут, если я им прикажу. Но, как я уже говорил, это ваша сфера ответственности.

Командир рекрутов огляделся вокруг. Олаф уже ковылял в башню, опираясь на плечо Магнуса. На поляне не осталось больше никого, на кого можно было бы спихнуть этот разговор.

– В чем конкретно состоит проблема? Вчера вы говорили о каком-то пении…

– Да. Три ночи уже это продолжается. Странное пение, огни на холмах. Со стороны той одинокой деревушки между холмами.

– Дальнего, – уточнил центурион.

– Именно. По всему, какие-то ритуалы там проводят. Да и днем стали к шахте ближе подходить. Наблюдают из кустов, оставляют какие-то странные предметы. Из палочек что-то, наверняка магия. Явно какие-то проклятия наводят. А вчера мои люди начали видеть… странные вещи.

– Что конкретно?

– Ну, один говорит, что видел танец теней. Другой клянется, что за ним что-то в шахте подпрыгивало. Начинают ходить слухи о духах и о том, что жители холмов призывают демонов. Байки, а точней, кошмары. Чем быстрее вы этим займетесь, тем лучше.

– Мы постараемся, – заверил Дункан. – Но мои люди сейчас не в лучшей форме…

– Чушь, – прервал легионер. – Потерять товарища по оружию тяжело. Но служба есть служба. А сейчас, парень, собери своих людей и реши проблему. Нет времени жалеть себя, банда дикарей из Чащи нам все еще угрожает. Приведи подчиненных в порядок или найди кого-то, кто это сделает за тебя. Все понятно?

Дункану очень хотелось взбунтоваться, ударить центуриона. Разговор этот его утомил. Он плохо спал прошлой ночью и все это ему страшно надоело. К сожалению, он понимал, что офицер абсолютно прав.

– Серая Стража знает свои обязанности, – заверил он, копируя лаконичную речь солдата. – И напоминаний о них от Имперского Легиона не требует.

– Это я и хотел услышать, парень. Если тебе нужны люди, могу выделить часть своих солдат, но…

– Не требуется, пока не нужно. Сперва надо разобраться, что происходит. А теперь прошу прощения, господа, у меня есть еще дела.

Они обменялись любезностями на прощание, и Дункан двинулся в сторону ворот командории. Не было никакого желания возвращаться, а еще меньше вести подчиненных в таящуюся в холмах неизвестность. Смерть Ульгара не произвела на него столь тяжелого впечатления. Нордманн был сам виноват, они его толком и не знали, ничем не были ему обязаны. А Матильда была частью семьи. И погибла в бою, под его командованием.