Евгений Демидюк - Вишенка на торте

Брежнев: Хорошо. Я ознакомлюсь. Прошу о всех подтверждениях приведенных в документах фактов докладывать без промедления. Через пару дней - соберемся снова. Всем - отслеживать настроения в обществе. Содержание - никому, даже родным. Прочесть и обдумать. Особенно вас касается, Юрий Владимирович. Постарайтесь купировать распространение записи. Как я знаю, у вас есть списки, кто имеет видеомагнитофоны.

Андропов: Уже делается.

Суслов: Леонид Ильич, но как же...

Брежнев: На сегодня - все! Собираемся через два дня. С предложениями. Реагировать быстро. Население, скорее всего, не сообразит, что в окончании еще что-то есть, но если запись попадет в иностранные спецслужбы, то разберутся быстро...

Вернувшись в свой кабинет, Леонид Ильич ознакомился с документом, который начинался с его имени отчества, фамилии и двух дат: Леонид Ильич Брежнев. 19.12.1906 - 10.11.1982.

Семьдесят шесть - это немало, но знать дату своей смерти было очень неприятно. По мере чтения становилось еще более неприятно. Сначала быстро проскочил весь документ. Пока повторно читал - в голове крутилась только одна мысль: 'Неужели это - правда и так будет?'

Текст документа:

'Страна знала двух Брежневых. Страна, в течение многих лет, на телеэкранах наблюдала трансформацию (и, если угодно, деградацию) личности своего лидера. Страна воспринимала Брежнева номер один - с надеждой, а Брежнева номер два - со смесью безразличия и иронии - как данность, которую надо просто пережить.

Качества политического лидера и способы манипулирования людьми, позволившие ему в 60-е захватить власть, помогли в 70-е стать единоличным и недосягаемым для конкурентов властителем крупнейшей державы мира.

В конце правления, его тщеславие приняло чудовищные размеры. На поверхность вышли не самые лучшие его качества: узкий мещанский обывательский кругозор; лексическая примитивность; гедонизм, граничащий с развратом; вопиющая вульгарность в демонстрации себя в качестве беспрекословного хозяина страны и, само собой, густой старческий маразм.

Какая неведомая сила подняла 'заурядного человека, лишённого каких бы то ни было талантов' (так почему-то считают некоторые мемуаристы) на вершину властного Олимпа? Какие параметры его личности заставили уставших от хрущёвских перетрясок членов Президиума ЦК (людей, примерно, равных по статусу, среди которых не было явного фаворита) остановиться именно на его кандидатуре?

Политика в любой стране и при любой общественной системе - искусство неформальных человеческих контактов. Но если в условиях публичной политической конкуренции к этому добавляется изощрённость в борьбе за голоса избирателей, то в гробовой тишине советского политического ландшафта умение выстраивать отношения - главный секрет успеха.

Идеологическая жвачка Суслова о классовой борьбе была рассчитана на внутреннего потребителя. Для внешнего мира существовала брежневская реальная политика переговоров и компромиссов. И это был личный выбор человека, хорошо знавшего, что такое война.

После Сталина к власти стали приходить люди, предельно далёкие от идеологии. Они шли в партию уже по карьерным соображениям, а не ради дела 'мировой революции'. В марксистских хитросплетениях они не разбирались. Писания Маркса и Ленина были для них чем-то вроде священных книг, которые им было трудно понять, требовался толкователь. И этим толкователем был Суслов. И при Хрущёве, и при Брежневе Суслов занимался тем, что искал идеологическое обоснование всем реформам и начинаниям. Он имел специальную картотеку с вырезками ленинских цитат. А поскольку Ленин, не гнушаясь противоречивостью, порой писал прямо противоположные вещи, цитатами из его работ можно было обосновать любые партийные начинания - от массовых расстрелов до перехода на капиталистические рельсы.

Брежнев достаточно быстро разогнал всех, кто достался ему в наследство, и расставил на все посты доверенных людей, которых знал по совместной работе в Днепропетровске и Молдавии. Исключением стали два человека: Суслов и Косыгин. Но если последний находился с Брежневым в постоянной конфронтации и они друг друга не очень любили, то в Суслове Брежнев души не чаял. Это был самый незаменимый человек. Брежнев, хотя и сам был неплохим манипулятором, не понимал, что и Суслов им манипулирует.

Именно Суслов не дает Брежневу вовремя уйти с поста генсека, понимая, что при другом правителе он может потерять негласный пост второго лица в стране. Именно он, эксплуатируя тщеславие Брежнева, навязывает награждение оного звездой Героя Советского Союза четырежды! Чем порождает целый пласт анекдотов о генсеке.

С середины 70-х годов Брежнев начал стареть и потерял интерес к государственным делам. На заседаниях он предпочитал рассказывать анекдоты и охотничьи истории. Так что не будет большим преувеличением сказать, что, в определённые моменты, Суслов был, как минимум, одним из соправителей Брежнева. Причём свите, зачастую, было непонятно, кто из них главнее.

Результатом 'брежневской дипломатии' внутри страны (а иначе его манёвры среди отягощённых амбициями соратников назвать трудно) стали абсолютная политическая стабильность (что, конечно же, несло в себе как плюсы, так и минусы) и непререкаемое лидерство самого Брежнева. Он оказался недосягаемым, потому что был и таким же, и совсем не таким, как большинство его коллег.

Командная советская экономика породила совершенно особый тип, так называемого, 'сильного руководителя' - типаж волевого начальника, который на своём заводе, в своей отрасли или своём регионе - царь и Бог. Ради выполнения спущенной 'сверху' директивы он не считается ни с кем и ни с чем, не терпит никаких возражений, не церемонится с подчинёнными.

Ради сохранения самой себя система просто обязана была выдвинуть на пост регулятора и стабилизатора человека совсем иного склада. Так во главе огромной державы оказался мягкий, осторожный и терпимый Леонид Ильич.

Казалось бы, безудержные восхваления генерального впоследствии дискредитировали саму власть и вызывали всеобщее раздражение. Казалось бы, всё это должно было повлечь дестабилизацию системы ещё при жизни 'дорогого Леонида Ильича'... Но ничего подобного событиям в Польше у нас не случилось. Почему?

Во-первых, комплекс чувств, которые порождала у подданных в чём-то комическая фигура позднего Брежнева, совсем не сводился лишь к раздражению: были тут и недоумение, и добрая ирония, и даже сочувствие (мучается человек!).

И вот - наступает естественный конец истории. Суслов умирает от инсульта (25.01 1982), а Кириленко поражает старческое слабоумие. Брежнев доживает последние месяцы, путая в своих речах Азербайджан с Афганистаном. Однако властного инстинкта генсеку вполне хватает на то, чтобы не выделять кого-то одного: на работу в ЦК из КГБ переводится Юрий Андропов, но все хорошо знают, что не меньшей властью обладает многолетний помощник вождя Константин Черненко. Вторые лица озабочены в основном тем, чтобы ослабить влияние друг друга. 'Государь' же всегда может принять на себя роль миротворца.