Валерия Февральская - Цепные псы

— Хватит! — Верона срывается на крик, — это все он! Он с ней это сделал!

— Верона! — резко осекает ее Каин.

— Сколько можно отмалчиваться? Вы все это знаете, но молчите! Думаете, сделаете ей больно? — кулаки сжаты, взгляд отчаянный, — ей уже все равно! Она уже не встанет! Она даже не слышит вас! Взгляд Акиры никогда не был таким! Это не она уже!

Цок-цок.

— Верона, остановись!!! — почти взмаливается Лео, осторожно косится на меня.

— Нет! Это он во всем виноват! Он ее убил! Он ее сломал! А я… — на мгновение она затихает, — а мы убьем его!

Щелчок. Звон битого стекла. Над ухом Вероны рассыпается в пыль хрустальная ваза. От неожиданности она приседает и зажимает уши ладонями.

— Он… мой… — отрывисто произношу я, медленно понимаясь на руках.

В палате повисает гробовая тишина. Верона вскакивает, Лео оборачивается, Каин смотрит в упор. Я смотрю на них. Медленно свешиваю ноги с больничной койки. Чувствую холодный пол пальцами, вздрагиваю. Морщусь от боли в спине, но упрямо пытаюсь встать, хватаясь за стены. Лео быстро подхватывает меня, пытается усадить назад на койку. Я, вцепившись руками в его рубашку, отрицательно качаю головой.

— Слишком долго я пролежала, Лео, — полушепотом говорю ему я.

Верона вылетает из палаты за доктором, Каин медленно подходит ко мне и своей здоровой ладонью поднимает упавшие мне на глаза волосы. Некоторое мгновение мы смотрим друг на друга.

— Это взгляд Акиры, — наконец изрекает он.

Пока я проходила окончательную реабилитацию, я узнала, что экзамен мне засчитали, так как я показала хорошие результаты. Нас четверых определили на подготовительные курсы. Потом мы вчетвером попали в одну ветвь, «Цикл» и я получила свой порядковый номер и позывной «Февральская». Как и всем, кто вступал в ветвь, я получила в личное пользование квартиру и первое, «стартовое» жалование. Почему-то, меня это пугало. В реальности так не бывает. Еще вчера меня хотели усыпить, а сегодня определяют в лучшую группу подготовительных курсов, засчитывают в организацию, да еще и на правах «ценного сотрудника». Я согласна, мой лейдармал необычен. Но, разве это повод? Может Лео за меня просил, кто знает. Еще, после долгих расспросов, мне таки рассказали, что Найс присоединился с организации «Кровные узы» и больше его никто не видел. Судя по всему, после всей этой заварушки на экзамене, «Узы» решили залечь на дно и не светится. Все информационные сети только и гудели о том, как во время экзамена в приюте, из-за подстрекательства главы «Кровных уз» своим товарищем была убита одна из воспитанниц. На вопрос «Кто-то погиб во время экзамена? Кто?!» мне коротко ответили «Да. Ты!».

А потом в моей жизни появилась Викония, которая одним резким движением обрезала мои длинные волосы выше плеч и скомандовала двигаться вперед, не оглядываясь. И после этого, все как-то и наладилось. Но, тот роковой щелчок на всю жизнь отпечатался в моей голове. Он и Найс…

***

Щелк. Звучит звук взрыва. Меня бы опять снесло к стене, но чья-то сильная рука ухватила меня за плечи и привалила к бетонному полу. Посыпались осколки стен и потолка, сквозь столб пыли пробился яркий луч болезненно-синего свечения. Я не сразу поняла, что произошло. Моя атака была направлена на то, чтоб пробить потолок над его головой, я поменяла структуру самого материала, и он должен был обрушиться на него, обездвижить. Лишь только тогда, когда поняла, что Найс придавливает меня к полу, я осознала, что случилось на самом деле. Он просто перенаправил атаку. Он хотел атаковать меня, но почему-то направил атаку в сторону, сбив при этом направление моей. Это спровоцировало взрыв. Я попыталась скинуть его с себя, но он крепко сжимал мои запястья и прижимал меня к земле. Он просто смотрел на меня, вглядывался в мои глаза, я попыталась отвести взгляд, но поняла, что деваться некуда.

— Да чтоб тебя! Отпусти! — рявкнула я.

Найс от неожиданности отпрянул от меня. Воспользовавшись моментом, тут же наношу удар коленом по ребрам. Весьма неудобное положение для нападения, но видимо подействовало. Хватка Найса ослабла, и я смогла оттолкнуть его с себя.

— Идиот, — прошипела я и, пока парень пытался прийти в себя, вскочила на ноги.

Не стоило делать этого так резко. В глазах тут же потемнело, в ушах звенело. Я пошатнулась и, если бы не Найс, рухнула бы назад на пол. Он быстро подскочил ко мне и поймал за плечи. Я почувствовала тепло. То самое, когда он впервые положил мне свою куртку на плечи. На мгновение разум помутился, мне захотелось обнять его, разрыдаться у него на груди. Но, я тут же, пришла в себя и, опять-таки, очень грубо отстранила его. Найс смотрел на меня. Я смотрела на Найса. Повисла неловкая пауза. Ну да. Именно так я и хотела его встретить. В темном пыльном туннеле, слегка побитая, руки сбиты, на лице ссадины и потеки крови у губ, растрепанные волосы. Девушка-мечта, что уж там. Меня утешало только то, что он выглядел не лучше, правда, моими стараниями. Только сейчас, когда мы просто стояли и смотрели друг на друга, не пытаясь убить, я смогла рассмотреть его как следует.

Он заметно возмужал. Черты лица, да и все тело определенно стало более мужественным, рельефная мускулатура, обе руки покрыты неизвестными мне черными символами, пентаграммами. «Неплохие такие тату набил» — промелькнуло в моей голове. Я невольно закусила губу. Его сапфировые глаза. Я скучала по ним. Вот только взгляд изменился. Мечтатель в нем явно умер.

— Я… — Найс почесал затылок, — я думал, что убил тебя…

— А ты и убил, — спокойно ответила я.

— Но ты ведь… жива!

— Не твоими стараниями.

— А ты изменилась.

— Твоими стараниями.

— Королева погибели. Так тебя теперь кличут, Акира? — спрашивает он, а сам еле заметно подходит ближе ко мне.

— А ты, стало быть, Стратег, Найс? — делаю еле заметный шаг назад.

Он замирает.

— Я скучал! — выпаливает Найс.

— Ч-чего? — немного в недоумении, я смотрю на него.

— Мне сказали, что я убил тебя! Мне сказали, что ты мертва! Понимаешь? — он говорит быстро, немного заикаясь, щеки его тут же заливаются румянцем, — я хотел… убить себя! Мне не дали. Меня месяц держали в изоляторе! Я не мог смириться с тем, что своими руками тебя…

От неожиданности моя нижняя челюсть слегка опускается. Вот что, так просто все? Спустя пять лет после того, как он поломал мне позвоночник и на шесть месяцев превратил в овощ, он говорит мне, что скучал и пытается мне исповедаться? Да пошел ты, черт сумасбродный! Удивлению моему придела не было, что сказать. Не в силах что-то сказать, я просто пялюсь на него, словно на инопланетную форму жизни и не понимаю, врут мне сейчас или же нет. Чувствую, как колотится его сердце. Волнуется, весь покраснел, но даже не рискует подойти ко мне ближе.