Владислав Бобков - Безликий

— Мадара, скажи. Почему я должен быть против, твоего плана? Потому- что у людей исчезнет выбор? Жизнь станет не настоящей? Ха! Обычные люди мясо, не способное сделать ничего нового! Так чем их жизнь в твоей иллюзии будет отличаться от того, как они живут сейчас? Возможно они будут даже более счастливы!

Или ты думаешь, я буду против, так как не захочу самому попасть туда? Снова мимо! На меня не действуют гендзюцу! Конечно, я не проверял на себе мощь той техники которую задумываешь ты, но я имею определенную уверенность, что смогу справиться.

К тому же мне интересно все новое. А твоя идея… Что это как не новый глоток свежего воздуха? -

Я пораженно молчал: Мало того, что Каонаси знал куда больше чем я полагал, так он еще и был за то, чтобы я сделал!

— Кхм. Это довольно неожиданно. Следовательно вы не против того, что я собираюсь сделать? -

— Нет. Более того, я даже за. Мне не терпится исследовать то, в о что превратятся люди облучаемые столь сильным гендзюцу…

Я снова попытался растянуть губы в улыбку и как мне кажется, в этот раз она получилась удачнее. В чем причина? Может в том, что это уже вторая попытка, а может в том, что последнее в мире существо которое имела у меня хоть какое-то доверие, не пошло против меня…

К тому же… Я бы не столь уверен в том, что мой мой собеседник сможет справится с иллюзией…

Конец отступления.

Отступление. Ивакагуре.

— Эй левая сторона еще грязная!

— …

— Это драгоценный камень деревни скртытого камня! Ты должен полировать его до блеска!

Молодой парнишка с огромным носом, похожим на недозрелую картошку, бросил на стоящего возле него старика еще один свирепый взгляд.

— Приложи усилия и все получится!

Наконец терпение парня иссякло и пробурчал:

— Скала с лицами каге как в Конохе смотрелась бы лучше… С какого перепуга этот булыжник символ деревни?

Шодай Тсучикаге чуть поморщился: — Ооноки… На какой бы камень не упал мой взор, я могу увидеть ценность каждого.

Этот камень… Символ железной воли шиноби нашей деревни! Но…

— Хватит играть словами и прятать за ними тот факт, что ты скряга. — Ооноки, как ему казалось, иронично прищурил глаза.

— Верно, это обычный булыжник. — камень с легким "плюхом" вошел в воду затерявшись среди таких же камней.

— Чего-о-о?! ты что старый пердун делаешь?! Теперь я не отличу его от остальных! — Возмутился парень, в панике пытаясь найти результат своих часовых трудов по отмыванию камня.

— Вот — если положить новый на пьедестал, никто и не заметит. — Хитро ухмыльнулся старик.

— Чего-о!? — Уже не так убежденно протянул Ооноки.

— Воля внутри тебя — вот что на самом деле важно. — Предельно серьезно заговорил Шодай Тсучикаге и Ооноки сам себе удивился, как он мог раньше считать этого старика совершенно выбившимся из сил, ведь сейчас он выглядел как истинный каге: — Ооноки в тебе есть воля способная изменить мир.

Знаешь… мне достаточно просто взглянуть на человека, чтобы понять насколько крепка его воля.

Но если ты не будешь уделять ей достаточно внимания, то в конце концов потеряешь ее всю без остатка.

— Потеряю? — Паренек чуть нахмурил свои огромные брови.

— Если ты упрешься в стену, которую не сможешь преодолеть, ты начнешь придумывать себе оправдания, ты потеряешь себя. Ты потеряешь свою волю и найдешь взамен лишь ненависть.

Ты должен идти вперед, не теряя воли к победе! -

— Да!!! — Ооноки возбужден подскочил, горящими глазами выискивая те воображаемые стены, которые преградят ему путь…

— Прекрасно. Просто прекрасно Ишикава! В такие моменты понимаешь, что лишь человек проживший долгую жизнь, может высказывать по настоящему мудрые мысли… — Похититель лиц, который незаметным просочился прямо в одному из главных памятников Ивакагуре, приветливо кивнул головой. Его голос же был столь же ироничен, сколько и уважителен, поэтому нельзя было сказать правда ли он так считает или лишь смеется.

Тсучикаге неторопливо повернулся в сторону Каонаси и после не долгого рассматривания заговорил: — А ты не изменился Похититель лиц. Все тот же плащ, все та же маска. Я уже стал стар, но память моя все также крепка. Это ли встреча о которой ты говорил?

Похититель лиц приблизился к памятнику совершенно не обратив внимания на постамент стал с интересом рассматривать не знавшего куда себе деть Ооноки. Гряхная тряпка в руках, вызывала у него еще больше смущения, вследствие чего он ее не переставая комкал.

— А это тебе решать Ишикава… Мою цену ты знаешь и она всегда одна… А ты был прав! Этот малец и впрямь многого достигнет! Так как говоришь тебя зовут? -

— Ооноки Камизуру… — Парень быстро поклонился.

— Ты многого достигнешь Ооноки-кун… По жизни тебе встретятся шиноби сильнейшие шиноби, но… Следуй словам своего дедушки и все будет хорошо… Обещаешь? -

В голове Ооноки мелькнули слова дедушки о недопустимости поспешных обещаний… Поэтому он мгновенно выпалил: — Да, Каонаси-сан! Я буду следовать словам дедушки всю свою жизнь! -

Со стороны Тсучикаге раздался звонкий шлепок рукой по лицу и обреченный вздох.

— Я рад, что ты понял Ооноки-кун… А пока погуляй, пожалуйста, нам с Ишикавой нужно кое-что обсудить… -

Получив подтверждающий кивок Оонок4и припустился прочь чуть ли не на каждом шагу оборачиваясь.

С десяток минут оба собеседника молчали, любуясь садом, разбитым вокруг памятника. Страна камня не радовала своих жителей многочисленной растительностью, поэтому данный сад был создан и облагорожен по высшему разряду.

— Каонаси-сан. А я могу заключить с вами сделку? -

— Безусловно, Ишикава, поэтому то я и здесь. -

— И цена одна и именно та, о которой говорится в историях о вас? -

Из под маски раздался тихий смешок: — Ишикава, я не могу знать все истории о себе. Но скорее всего мы говорим об одном и том же… -

Тсучикаге внезапно остановился: — Тогда я хотел бы заключить договор. -

— Весь в внимании. — Старику даже показалось, что на поверхности маски, словно в предвкушении появилась рябь…

— Одна просьба от моего внука Ооноки или того, кому он это право передаст, в уплату же идет мое тело после моей смерти. -

— Ваше тело совсем не обязательно, но примем его как часть договора… Но у меня есть одно условие Ишикава. Эта просьба не должна касаться уничтожения живых существ не важно разумных или нет.

Тсучикаге замер, пытаясь просчитать последствия этого условия. Спустя минуту он расслабился: — Хорошо Каонаси-сан. Пройдемте ко мне в кабинет, где мы подпишем соглашение.

— Буду рад, Ишикава…

Конец отступления.

Отступление. (Забыл вставить до этого. Еще при жизни Хаширамы). Великий девятихвостый лис, начинающий потихоньку осознавать, что черная полоса его жизни только начинается.