Елизавета Дворецкая - Утренний всадник, кн. 2: Чаша Судеб

Чародейка стояла возле костра и смотрела в огонь, как будто дожидаясь знака. Позади нее два кметя держали коня, выбранного в жертву. Светловой отвернулся: он не выносил вида кровавых жертвоприношений, которых требовал Перун. Понятно, что от племени дрёмичей, почитающих его превыше других богов, не приходится ждать ничего хорошего. Вдруг Светловой вспомнил, что сама Звенила родом из дрёмичей, и его охватило неприятное чувство, словно он обнаружил рядом с собой змею, которая уже давно могла укусить. Но что было делать? Без Звенилы речевины не пройдут к святилищу и поход окажется почти напрасным, а сам Светловой без нее никогда на найдет Чашу Судеб и не увидит богиню весны.

А Звенила тем временем принялась за ворожбу. Протягивая огню полные горсти жертвенной крови, она громко выкрикивала, выпучив огромные черные глаза:

Звенила бросала кровь в огонь, бросала в сторону колдовского леса, колотила в щит, обитый железом, призывая гром. Ни у кого из речевинов или рарогов не хватило духу помогать чародейке чужого племени, кмети старались отойти подальше от нее; казалось, над Краеной нет никого, кроме этой неистовой женщины и колдовского леса, тихо шумящего в предчувствии гибели.

И призывы ее были услышаны. Издалека, из-за Синей Межи, докатился гулкий раскат грома. Огромное черно-синее облако сгущалось на глазах, внутри него зашевелились, закипели багровые отблески. Ужас сковал человеческие сердца, кмети попятились, нашаривая обереги, забормотали призывы к чурам. А Звенила все кричала, прыгая вокруг костра как безумная:

Новый удар грома раздался над самой Краеной; подняв голову к пламенеющему облаку, чародейка еще что-то кричала, но слов уже нельзя было разобрать. С небес сорвался буйный ветер, завыл и загудел, ломая верхушки деревьев, и колдовской лес отозвался криком сотен голосов. Не помня себя, кмети валились на землю, закрывали головы руками, прикрывались щитами, стараясь ничего не видеть и не слышать.

Из грозового облака вырвался огненный шар и полетел к земле; над самым лесом он с треском лопнул, и ветвистая, бело-золотистого накала молния ударила в лес. Те, у кого еще достало духа не закрыть глаз, ожидали страшного пожара. Но лес лишь содрогнулся, на миг скрылся в дымном сером облаке, а потом облако опало, и на его месте не осталось ничего. Не стало огня, не стало и леса. Высокие стволы, трухлявые буреломы, густые кусты исчезли без следа, не оставив даже пепла. Растаяли, как морок. А может, это морок и был?

Открыв глаза, Светловой обнаружил, что уже рассвело. Долина за устьем Пряжи хорошо просматривалась. А позади исчезнувшего леса виднелось еще что-то. Приложив ладони к глазам, кмети всматривались и различали в свете быстро яснеющего дня, что на равнине стоит войско, готовое к бою, по численности не уступающее дружинам речевинов и рарогов, вместе взятых.

– Может… тоже мороки? – предположил Кремень, до сих пор не пришедший полностью в себя.

– Нет. – Князь Велемог решительно мотнул головой. – Я прапорец вижу. Громовое колесо. Это не мороки, это Держимир.

– Так это он все затеял! – сообразил Кремень. – Это он морок навел да хотел за мороком к нам незаметно подобраться! Хороши бы мы были!

Князь не ответил. Держимир в этом виноват или не Держимир, но морок задержал речевинов и дал возможность дрёмичам подтянуть войско. Теперь не миновать битвы, которой он так настойчиво искал.

Два войска оказались друг против друга на равнине, где снег уже растаял и влажная земля щетинилась блеклой прошлогодней травой. С одной стороны темнел поодаль лес – на сей раз настоящий, – а с другой виднелся пологий, но довольно высокий холм, к которому утекала неширокая быстрая Пряжа. На дальнем склоне холма располагалось святилище Макоши, вожделенная цель речевинского и рарожского князей. Но на пути к святилищу стояло войско Держимира.

Князь Велемог давно ждал встречи с противником, его полки знали свои места, и сейчас речевинам не потребовалось много времени, чтобы занять боевой порядок. Пешая рать, собранная в основном в славенском посаде и окрестностях, встала прочной «стеной», толщиной в двадцать рядов. Из-за плотного ряда круглых щитов грозно торчали копья с древками, окрашенными в красный цвет. Впереди расположились лучники, готовые начать бой, а потом быстро укрыться за стеной щитов. По бокам «стены» Велемог поставил две конные дружины – Светловоя и Боримира. Рарожский князь был не слишком доволен тем, что находился в подчиненном положении, несмотря на большую ответственность своей задачи. Однако возражать не стал: по численности его дружина сильно уступала Велемоговой.

Выстроившись, речевины двинулись вперед. Пешая рать шла, не нарушая порядка «стены», конная дружина стучала мечами о щиты, чтобы подбодрить ратников. Князь Велемог скакал впереди, под развевающимся стягом, где золотом по алому шелку был вышит знак Молота и Чаши – знак Сварога.

– Небесный Кузнец с нами! – кричал князь, высоко поднимая меч и ловя клинком первые лучи солнца. – И как Сварог зажал Змея в клещи и голову ему снес, так и мы дрёмичей зажмем и головы снесем!

На вид войско Держимира казалось гораздо слабее: его пешая «стена» насчитывала не более десяти рядов.

– Да их вдвое меньше нашего! – радостно кричали конные кмети ратникам. – И лучников впереди нет! Побьем! Щитами закидаем!

Стяг самого Держимира, с громовым колесом, реял не впереди, а сбоку, над конными рядами его «леших». На другом краю вился по ветру стяг с каким-то вовсе неведомым знаком. А перед медленно наступающей «стеной» носился взад и вперед всадник на вороном коне и кричал что-то.

– Эй, речевины, березовые дубины! – доносился до передних рядов задорный голос. – Не промочили ли ноги, как через Истир брели? А то будете чихать, колья растеряете! Глядите – и портки намокнут, как обратно вас поскидываем! А может, есть один в сухих портках – пусть выйдет со мной силой помериться!

Некоторые из речевинов на ходу вскинули луки, пытаясь прекратить обидные речи. Смеясь, всадник откинулся назад, лег спиной на заднюю луку седла – стрелы пролетели над ним. Светловой вгляделся и ахнул: ему вспомнилась давняя битва на Истире и это же лицо, смуглое, с крупным носом и большими темными глазами. Только тогда оно было замкнутым и ожесточенным, а сейчас лучилось смехом. Но та же легкая подвижная фигура, та же черная коса до лопаток. Это он, тот самый «темный глаз»! Светловоя так потрясло появление куркутина, что на миг он забыл, где находится: ведь этот человек считался мертвым. А он жив… жив ли? Или это блазень, или оборотень, или упырь, вылезший из могилы, чтобы попытаться довершить свое злое дело?