Роберт Ирвин - Чудесам нет конца [litres]

– Теперь вы видите, что я посвятил себя целомудрию, – произнес я, – но похотливо возжелал вашего благородного тела и, да простит меня Бог, едва не уступил вашим сладостным чарам. Если вы не хотите для меня погибели, умоляю, выбейте этим кнутом из меня все зло.

Глаза у нее увлажнились, она кивнула и, схватив кнут, подошла ко мне сзади, после чего принялась с ожесточением пороть меня. Как мне подумалось, она злилась, что ее собственная похоть так неожиданно осталась неудовлетворенной. Когда, полностью выбившись из сил, хозяйка замка прекратила бичевание, она опустилась на колени рядом со мной и дотронулась до свинцовой фигурки, висевшей у меня на цепочке на шее, желая узнать, что это. Я ответил, что этот амулет сделала моя мать, чтобы он охранял меня в бою.

Затем я задал ей вопрос:

– Меня терзает любопытство, но два дня и две ночи я провел в вашем замке, а до сих пор не знаю, как вас зовут. Это тайна или вы скажете мне?

– Меня звали Теофания, – ответила она. – Но отныне я хочу, чтобы меня называли госпожа Бичевательница Рыцарей. Три ночи вы противостояли моим чарам, и больше я не потревожу вас. Теперь же мне пора уходить.

Но я схватил ее за руку и задал еще один вопрос:

– Какой цели служит белый кречет? Зачем в Кеннингтоне его послали мне и почему снова забрали, после того как я подарил его королю Эдуарду?

Она одарила меня величественной улыбкой и ответила:

– Теперь наконец вы задали правильный вопрос. И с ним наше приключение можно считать завершенным. Знайте же: птица служила лишь приманкой и посланником, чтобы вы вернулись к нам. А теперь спите спокойно, завтра вас ждет самое главное испытание.

И опять я лежал в окровавленной постели без сна, терзаясь болью.

На следующее утро после завтрака я встретился с госпожой Бичевательницей Рыцарей около часовни замка.

– Доброе утро, сэр Энтони. Эллекен ждет, чтобы вручить вам кречета. Но вам предстоит еще одно испытание. Вы красивы, храбры и непорочны. Но в вас все еще имеется изъян. Вы слишком редко задаете вопросы и задаете их слишком мало. И все же вам удалось найти правильный вопрос, и теперь вам даровано узреть Священный Грааль без покрова. Спрячьтесь, ибо он внушает трепет.

Спрятаться? Куда? Как подготовиться к встрече с Божественным? Какие доспехи могут защитить при встрече с Богом? Но я кивнул, и королева отперла наружную дверь часовни. Мы вошли в небольшое помещение, где было так светло, словно его заливало солнечное сияние.

Затем, открыв вторую дверь, госпожа Бичевательница отвернулась и прикрыла глаза, но я этого не сделал и увидел, что Грааль ярче пяти тысяч солнц и в нем пылают целые миры. Я видел, как внутреннее пространство черепа заливает свет, в котором парит Око Бога, а после уже не видел ничего, потому что уподобился сэру Эндрю Троллопу: я ослеп.

Я по слуху последовал за госпожой Бичевательницей Рыцарей и вышел из часовни. Ее голос успокаивал, хотя я не понимал, что она говорит. Затем подошел Эллекен и сказал, что мне нельзя больше задерживаться в замке. Мне помогли сесть на коня и приставили двоих слуг: один вел моего коня в поводу, а другой шел рядом, и вскоре я догадался, что он несет кречета. Мои спутники говорили очень мало, а я вообще не был расположен к разговорам, ибо меня больше интересовало, как мне теперь жить, когда я ослеп. В мгновение ока некогда сильный рыцарь превратился в слабака и объект жалости. Мне придется удалиться от двора и передать меч и доспехи тому, кто сможет ими воспользоваться. Придется зависеть от маленьких мальчиков, которые будут водить меня под руку. Ноги покроются синяками, когда я начну натыкаться на разные вещи. Я буду слушать священников, читающих мне нараспев. Ронять еду, когда в попытке поесть я стану проносить ее мимо рта. Никогда мне уже не случится увидеть красоту женщин. Несмотря на слепоту, голову изнутри по-прежнему заливал свет Грааля, который пылал, как солнце. Наверное, слепота и есть та страшная цена, которую платишь, чтобы узреть святыню без покрова. Я чувствовал, что по лицу у меня текут слезы.

На исходе дня меня доставили к отшельнику, обитающему в Ничейной часовне, и сказали, что здесь мне исцелят глаза. Отшельник, которого звали Пирс, толкнул меня, давая знак опуститься на колени, и стал молиться вместе со мной, а после помазал мне глаза целебным бальзамом и велел не касаться их. Затем он приказал мне ложиться спать. Этому я подчинился с легкостью. Казалось, я плыл в золотом море, пока не утонул и сознание мое не померкло. На следующее утро, открыв глаза, я различал светлые и темные пятна, но они не имели четких границ. Увидев, что я проснулся, Пирс снова помазал мне глаза и велел держать их закрытыми в течение часа. Хотя свет Грааля все еще сиял на моих закрытых веках, теперь он стал серебристым, как лунное сияние.

– Поскольку вы были слепы к Божьей силе и милости, наказание даже можно счесть мягким, – произнес Пирс, а затем, возможно заметив мои беспокойство и нетерпение, стал рассказывать мне о своей жизни: – Когда-то я был рыцарем и придворным, как вы, и служил вместе с Джоном Бедфордом во Франции. Как и большинство молодых мужчин, я отличался диким и страстным нравом. Случилось так, что в Руане я отчаянно влюбился в замужнюю француженку. И хотя я, обуреваемый страстью, повсюду преследовал ее, она не удостаивала меня ни одним взглядом. И вот в воскресенье я ехал верхом по городу и заметил, что она входит в церковь. Да простит меня Бог, я решил последовать за ней. Пришпорив коня, я поднялся по ступеням и въехал верхом в храм.

В голосе Пирса зазвучала определенная гордость, когда он описывал, как верхом на лошади въехал в церковь. Затем он продолжил:

– Не знаю, что я собирался делать дальше, но, так или иначе, все прихожане кинулись ко мне и вытолкали вместе с конем на улицу, прежде чем я успел заговорить с дамой моего сердца. Разумеется, случился большой скандал, и архиепископ пожаловался герцогу Бедфорду, но все же я был англичанином, а этот город мы считали своим до такой степени, что могли делать в нем почти все, что хотели. Поэтому я отделался лишь выговором.

Через какое-то время та дама – видимо, посовещавшись с мужем – пригласила меня на свидание. Мы встретились в укромном местечке, и я был уверен, что заполучил объект своей страсти, но внезапно она расстегнула рубаху и обнажила грудь, съедаемую раком. Увидев кожу, покрытую красными и бурыми пустулами, я отпрянул.

„Смотри, англичанин, – воскликнула дама, – вот это больное и умирающее тело ты так страстно желал? Для твоей души было бы лучше, если бы ты любил Иисуса, а не меня“.

После таких слов я одумался. Испросив разрешения герцога вернуться в Англию, я продал доспехи, оружие и имущество, а на вырученные деньги построил эту часовню на некотором расстоянии от любого другого жилья.