Кае де Клиари - Ключ [СИ]

Побитая впервые в жизни, перепуганная, она метнулась было к быкам, но те оказались не лучше — едва не затоптали до смерти. Она ведь не вошла ещё в возраст и коровой не считалась, а потому не могла рассчитывать на то, что они будут вести себя с ней, как подобает кабальеро. В общем, было от чего забиться в хвост стада, но тут на неё налетела собака и стала загонять обратно, а когда Сметанка заартачилась, куснула за ляжку. Так прошли для неё несколько кошмарных дней, пока не появился я.

Нет, я не стал для неё защитой, опорой и гарантией безопасности. Годовалый бычок не соперник двухлетку, а таких там было большинство. С коровами я померить её тоже не мог, но мог подставить свой бок, чтобы принять удар, предназначавшийся моей новой подруге. Правда, мне удалось договориться с пастушьим псом, который сильно удивился, что я его понимаю, но ведь у меня уже был опыт общения с собакой. Я смог объяснить ему, что мы вовсе не отстаём от стада, а идём на небольшом удалении, чтобы не провоцировать конфликты. Он всё понял и больше не кусался.

Мы со Сметанкой запросто нашли общий язык, и вскоре путешествие нам стало даже нравиться. Днём нас гнали по дороге, а поскольку там нечего было есть, мы болтали обо всём подряд, то-есть ни о чём, но всё равно было интересно. Ночью отъедались на каком-нибудь поле, куда нас загоняли, как раз с этой целью.

Сначала нам попадалось по дороге довольно много небольших деревень, а пару раз мы прошли через города, показавшиеся мне тогда огромными, а на деле бывшие крохотными, мало отличавшимися от деревни. Наше стадо пополнялось новыми бычками и коровами, но случалось и так, что скупщик продавал кого-нибудь, если это ему было выгодно.

Но вот, человеческие поселения стали попадаться всё реже, и, наконец, совсем исчезли. Место, по которому мы шли тоже весьма изменилось. Вместо долин и холмов нас теперь окружали горы, и хоть дорога оставалась наезженной, всё вокруг казалось диким.

Скупщик и двое его погонщиков, чего-то опасались и старались пройти опасное место, как можно скорее. Чем оно было опасно, выяснилось на второй день, точнее на вторую ночь нашего пребывания в горах.

Как мы ни торопились, останавливаться на ночь было необходимо. Здесь было не то, что в долинах — пастбища тощие, истоптанные, водопои тесные. Нам со Сметанкой доставались лишь редкие былинки, случайно не съеденные кем-то другим, а попить из страшно холодного ручья можно было только тогда, когда напьются все остальные.

Надо ли говорить, что все в стаде приуныли, а мы, так, тем более! Надежда была лишь на то, что весь переход должен был занять менее трёх суток, и карабкаться по кручам не требовалось — горы в этом месте были невысокие, дорога хоть и сузилась, оставалась ровной и вилась между ними, огибая практически все труднопроходимые места. Собственно мы пересекали лишь край горной системы, основной массив которой возвышался в стороне.

Накануне нашей последней ночёвки, вечером, мне довелось услышать разговор между скупщиком и его работниками. Они сетовали на то, что не могут продолжать путь в темноте, так-как значительный участок дороги идёт по краю ущелья, где можно запросто потерять половину стада, да и самому шею свернуть недолго.

Ещё, они жаловались, что Его Величество король, слишком редко посылает своих альгвасилов контролировать дороги, на которых «пошаливают», а мы как раз находились в таком месте. Правда, если удастся пережить эту ночь, то завтра к полудню мы покинем горы, а при хорошем шаге ещё до вечера достигнем населённых мест.

Я, конечно, совсем немного понял из услышанного, но главным, по моему мнению, было то, что завтра мы сможем, как следует поесть. Обрадовав этой новостью Сметанку, я прижался к её тёплому боку, и мы с ней задремали, грезя о сочной траве, которую будем щипать на следующий день.

Наше пробуждение было странным и пугающим. Тихая, спокойная ночь вдруг взорвалась криками, хлопками и непонятными вспышками слепящих огней! Первым поднял шум пёс, разразившийся таким яростным лаем, какого я не слышал ещё в жизни. Потом раздался грохот, как будто кто-то со всей дури шарахнул доской о деревянный настил! Пёс коротко взвизгнул и смолк, зато в тот же миг закричали люди. Потом снова грохнуло, потом ещё и ещё!

Скупщик и погонщики больше не кричали, но вокруг раздавались другие голоса, незнакомые. Новоприбывшие зажгли факелы от крохотного костерка, оставленного на ночь, и тогда ночь превратилась в день.

Собак у этих людей не было, поэтому волнующееся стадо успокоили палками, причём сделали это так умело, что даже самые рьяные быки сразу поняли, что лучше не брыкаться.

Я всё силился понять, что же такое произошло, и вскоре мне представилась возможность узнать это. Когда нас сгуртовали и куда-то повели, то мы прошли мимо того места, где ночевали скупщик и погонщики. Костёр кто-то залил, но в свете факелов я увидел четыре распростёртые на земле тела. Это были наши недавние хозяева — скупщик, два погонщика и их пёс. Они лежали неподвижно, в странных неестественных позах, а под ними растекалась лужа чего-то красного, дурно пахнущего.

Этот запах был не резкий, но отталкивающий. Он смущал и немного пьянил, заставлял думать о чём-то тягостном и плохом… До этого я никогда не видел крови, и не чувствовал её запаха, а потому не знал, что это один из цветов и ароматов смерти.

Нас вели весьма долго, наверное, всю ночь. Когда мы остановились, над горами ещё висели звёзды, а внизу темнота была, хоть глаз коли. Но с одной стороны небо уже превратилось из чёрного в прозрачно-тёмно-синее, а это означало, что рассвет недалёк.

Люди, которые пригнали стадо в новое место, на мой взгляд, ничем не отличающееся от старого, (ровная площадка без травы, и кругом скалы), повели себя точно также, как те, кто привёл нас из родных земель в горы. Они позаботились о том, чтобы стадо не разбежалось, перегородив выход из каменного загона загородкой из прочных жердей, больше смахивающих на брёвна, а потом развели в стороне костёр.

Кажется, их было пятеро или шестеро — считать я тогда не умел. Разбив нехитрый лагерь, эти новые люди о чём-то коротко посовещались, после чего двое из них вернулись к стаду, сделали беглый осмотр, отделили нас со Сметанкой и повели к костру.

Повторюсь — ни она, ни я, мы ничего тогда не знали о жизни. Мы привыкли, что нас куда-то ведут, потому что водили нас до сих пор из хлева на пастбище и обратно. Даже это путешествие, во время которого с нами обращались порой грубо, не заставило нас перестать доверять людям. Раз тебя куда-то ведут, значит так оно и надо!

— Ну, чо, атаман, выбирай! — развязно проговорил один из них. — По мне, так телок упитанней. Его значит и чкх-х!

Он издал какой-то странный звук, значения которого я не понял. Человек небольшого роста, но важный, что твой фермер в воскресном подпитии, поднялся со своего места и подошёл к нам. Внимательно осмотрев нас обоих, он покачал головой и сказал: