Кае де Клиари - Ключ [СИ]

— Взять хотя бы религию, — разглагольствовал учёный муж. — Нет, сама по себе она не является глупостью. Наоборот, это проявление человеческой развитости, осознание мира духовного, чего нет ни у одного живого существа из животного мира!

Драгис промолчал снова, но припомнил рассказы Анджелики и своё собственное знакомство с Чернушкой. Да что там говорить! Оставленный этажом ниже Быкович, прямое опровержение тому, что представители животного мира не имеют духовности.

— Однако то, что с первобытных времён накопилось вокруг этого прогрессивного явления, — продолжал Умник, дало нашему братцу благодатную почву для экспериментов в области глупости! Это он сейчас заявляет о своей «некровожадности». Но ведь жертвоприношения, в том числе человеческие, это его изобретение! Добро еще, когда в пылающий очаг бросали корку хлеба. Дух огня его как бы съедал, а человеку, совершившему обряд, становилось легче от того, что он задобрил одного из покровителей рода. Явная глупость, но относительно безобидная. Но что вы скажете об обряде принесения в жертву глиняному истукану девственниц? При общем собрании племени, под песнопения и завывания шамана, перерезают горло юной девушке, здоровой и цветущей, и её кровью поливают уродливую куклу, которую сами же слепили из подножной грязи! Заметьте, что для этой цели выбирают лучшую из лучших, а ведь это их собственная дочь, племянница, внучка, которая должна бы считаться драгоценностью рода, как его потенциальная продолжательница, как надежда на будущее! При этом люди верят, а на поверку лишь убеждают себя, что верят, будто она досталась в жёны доброму богу урожая и изобилия! А сами зарывают на отшибе её труп. Здорово? Но это ещё цветочки перед религиозными войнами. Соседи не в ту сторону крестное знамение кладут, не в ту пятницу скоромное едят, не на том языке молятся. Всё! Бежим их жечь и резать! Ещё и пророк «святой» какой-нибудь найдется, по которому плачут смирительная рубашка и камера с мягкими стенами. Поведёт такая тварь за собой толпы дураков… Сколько воинствующая глупость народу извела, а сколько ещё изведёт, подумать страшно! Но ведь и этого мало. Кое-кто из людей начинает понимать весь абсурд происходящего, но пойти по пути разума решаются немногие. Зато немало находится охотников обратиться к противоположным силам, раз божественные не оправдали доверия. И начинается! Почти всё, то же самое, только наоборот. Те думают, что Богу угождают, если в один праздник едят куличи, а в другой рыбу. Эти… Тут почуднее будет — уверены, что сделают приятное Сатане, когда отведают гниющей плоти, собственного дерьма и чего-нибудь в этом роде! Вот бы он удивился, если бы узнал, какого мнения о нём те, кто считают себя его последователями! На самом деле, ему дела нет до такой глупости, и эти чудаки стараются зря, как и в тех случаях, когда творят во имя своего кумира всякие злодеяния. Впрочем, их оппоненты делают ту же ошибку — Богу нет дела до их меню в тот или иной день, как впрочем, и до их расхождений в обрядах. Что же касается пресловутой праведности и благочестия, то это имеет вес лишь в тех редких случаях, когда человек искренен в намерении соблюсти чистоту собственной души, и помочь ближнему своему. Но если, как это бывает в подавляющем большинстве случаев, с помощью безумных и безосновательных ограничений очередной «праведник» пытается купить себе место в раю, то это также бессмысленно, как пытаться сделать то же самое с помощью награбленных денег!

— Такое впечатление, что вы водите знакомство и с Богом, и чёртом, уважаемый! — не выдержал Драгис затянувшегося монолога Умника.

— Позвольте мне не отвечать на этот вопрос, — замялся тот. — Дело в том, что это связано с некоторой информацией, которую я не вправе обнародовать… Ой, смотрите!

Они чуть было не пропустили самую обычную растяжку, установленную на видном месте. Драгис осторожно прошёл вдоль проволоки, уходившей за угол, и нашёл гранату, способную превратить их с Умником в мелко нарубленное рагу.

Всё было сделано профессионально, но что-то было не так. Не заметить эту ловушку мог лишь слепец или два олуха, занятые беседой, в то время как надо было глядеть по сторонам и под ноги.

Очень хотелось наговорить Умнику много всего неприятного, но, в конце концов, это он заметил растяжку, а вот Драгис не заметил… Однако в чём же тут подвох?

— Выходит религиозные предрассудки, с которыми человечество мается всё это время, это дело рук вашего брата? — спросил зачем-то Драгис, аккуратно обезвреживая ловушку.

— Не все, — ответил Умник. — Чаще всего он лишь подаёт какую-то общую идею, а люди уже сами её развивают, наполняя собственной фантазией и глупостью. Например, омовение в крови младенцев ради омоложения кожи, они придумали сами. Дело в том, что это не такая уж глупость — действительно помогает. Абсурдность ситуации заключается в том, что кровь животных в сочетании с молоком, действует гораздо лучше, и не надо при этом идти на преступление! Но драматизм и сложность добычи основного ингредиента — крови новорожденных детей, придаёт ценность этому средству в глазах невежд. А невежество и глупость — сёстры-близнецы, так что…

— Ясно!

Ловушка была обезврежена. При этом ничего не произошло, потолок не рухнул, не провалился пол. Однако Драгис готов был поклясться, что растяжку здесь поставили, чтобы отвлечь их внимание от чего-то ещё.

— Не мог отказать себе в удовольствии послушать вашу учёную беседу! — раздался вдруг голос Глупника из невидимого динамика. — Всё так, братец, всё так! Ты прав, как всегда. Я со своей стороны могу много чего рассказать о твоей учёности, но беда в том, что я совсем недавно излагал свою точку зрения принцессе Анджелике, и мне совершенно не хочется повторяться. Тем более что ты, Умник, и так всё прекрасно знаешь, только выводы делаешь соответственно своей натуре — тупые и прямолинейные, без компромиссов. Что же касается мистера Драговски, то я думаю, что невеста сама ему всё расскажет на досуге, когда они воссоединятся. Если воссоединятся! А если нет, то это уже не будет иметь значения. Но я не о том хотел с вами поговорить. Взгляните, пожалуйста, направо — там есть ещё один экран.

Этот экран был не чета первому, всего лишь три на два метра, но они стояли к нему достаточно близко, чтобы разглядеть самые мелкие детали. Умник ахнул, а Драгис, обычно сдержанный в выражениях, выругался коротко и страшно! Картинка показывала Фигольчика и Быковича, привязанных к креслам. Оба были в бесчувственном состоянии, но, по-видимому, живы. Помещение, в котором стояли кресла, было каким-то маленьким и незнакомым.

— Не беспокойтесь, они живы, — прокомментировал это зрелище Глупник. — Сейчас мы находимся в лифте, до которого вы так и не дошли. Я везу этих субчиков наверх и собираюсь запереть их рядом с принцессой Анджеликой. Кстати, вы были не правы, насчёт того, что яд в торте был не смертельным. Я тут задумал кое-какие перестановки в правительстве, но вы нарушили мои планы. Не беда, наверстаю! А вашим друзьям я уже ввёл сыворотку, и теперь они просто спят. Короче, вам придётся освободить не одного, а целых трёх пленников и покарать злодея! То-есть меня. Да, работы невпроворот, но надеюсь, это заставит вас действовать поживее, а то мне становится скучно. Ах, да! Мистер Драговски, граната, которую вы сняли с фальшивой растяжки, на самом деле представляет собой мину с часовым механизмом. Если я не ошибаюсь, у вас осталось секунды две…