Кае де Клиари - Интермеццо, интермеццо [СИ]

— Замри! — Скомандовал он и, утвердившись поудобнее на левой лапе, поднял правую.

Второй раз сегодня когти этого изверга впились в моё плечо, да так, что пришлось покрепче стиснуть зубы! А он, как назло, не торопился, а только слегка покачивался, стараясь удержать равновесие. Я уже думал, что это никогда не кончится и с трудом подавлял желание смахнуть своего краснопёрого мучителя на палубу!

— Сейчас! — Наконец сказал он и нарисовал перед собой какой-то знак когтем.

В тот же момент я забыл о боли в плече, потому что прямо перед нами открылся проход! Нет, он не был похож на окно, скорее это отверстие напоминало гигантский глаз без зрачка, за в е ками которого плескалось другое море! Я не обернулся, но по звукам понял, что пираньи убрали вёсла и спустили парус. И вовремя! Нас со страшной силой потащило прямо в центр «глаза», который становился всё шире и шире!

— Держись! — Крикнул попугай мне прямо в ухо, а сам вцепился в плечо с новой силой, но уже двумя лапами!

Вы когда-нибудь попадали в воздушные ямы? Те, кто попадал, поймут меня сразу! Летишь себе, летишь, и даже ветер не мешает, вдруг, воздух будто исчезает под крыльями, и ты начинаешь проваливаться в непонятную пустоту, но делаешь мах и снова взмываешь в небо! Так вот, это ощущение сродни тому, что я испытал тогда, стоя на носу галеры. Только всё было во много раз хуже! Проваливался подо мной не воздух, а деревянная палуба и она же в следующее мгновение поддавала мне снизу, наподобие ракетки для пинг-понга! Я, при этом, соответственно, был «шариком». Не знаю точно, долго ли длилось это издевательство, но мне показалось, что долго, хотя, наверное, прошло не более полминуты. Я только потому не вылетел за борт, что ухватился за вертлюжную пушку, (да-да, ту самую!), закреплённую на борту. Но вот, наконец-то, меня подбросило в последний раз, и в последний раз припечатало о палубу. Галера изящно вскользнула в другой мир и плавно закачалась на волнах океана иного измерения! Помню, что тогда мне хотелось только одного: свернуть шею этому треклятому попугаю!

— Дядя Драгис, ты как?

Анхе стояла у меня за спиной и почему-то прикрывала рукой собственный рот. Я взглянул ей в глаза и подумал, что девушка прилагает отчаянные усилия, чтобы не расхохотаться. Однако это было не так, её лицо выражало скорее сочувствие, чем насмешку.

— А, что, у тебя переход в другие измерения всегда вот так получается?

— Да! Это необходимое условие! — Ответил я, поднимаясь с палубы, но она вдруг снова исчезла у меня из под ног, и я опять растянулся во весь рост, приложившись о мокрые доски.

Перед глазами вдруг всё поплыло и раздвоилось, а к горлу подступила тошнота. Я сделал ещё одну попытку сесть, и на сей раз мне это удалось, но только потому, что на помощь пришли участливые девичьи руки.

— Не вставай! — Послышался издалека голос Анхе. — На-ка вот пожуй!

Я почувствовал, как мне в рот запихивают, какие-то листья, но сил сопротивляться, попросту не было. Правда, жевнув пару раз этот, остро пахнущий корм для кроликов, я как-то сразу пришёл в себя и смог оглядеться вокруг.

Все пираньи были заняты работой, и на меня никто не обращал внимания. Это вселяло надежду, так-как я подумал, что они сейчас же поднимут меня на смех! Но никто не смеялся, в том числе и Анхе. Следующее зрелище, которое предстало передо мной, когда я повернул голову, наполнило моё сердце злорадным ликованием и в то же время заставило испугаться: в двух шагах, раскинув крылья и закатив глаза, кверху лапами лежал красный попугай! Его клюв слабо шевелился, а когти медленно сжимались и разжимались. Анхе проследила за моим взглядом и, как-то странно хмыкнув, подошла к поверженной птице.

Она бесцеремонно раскрыла клюв способный отстричь ей палец, как ножницы отстригают нитку, взяла один лист из пучка, который держала в другой руке и засунула его между острых костяных створок, затолкав это угощение поглубже указательным пальцем. Попугай, что-то задушено выкрикнул, (кстати, листья были невероятно горькими), вскочил на ноги, беспорядочно захлопал крыльями и завращал глазами, причём в разные стороны. Через пару секунд он пришёл в себя, сложил крылья и заявил убитым голосом:

— Каррамба, блин!

— Я лечу этим пираний! — Пояснила Анхе, показывая мне листья. — Раньше они ужасно страдали от морской болезни, а сейчас то-ли привыкли, то-ли просто боятся, что я снова заставлю их жевать листья пупырника чесошуйчатого.

С этими словами она удалилась, и мы с попугаем только вздохнули, глядя ей вслед.

Наверное, около недели мы шли без приключений, держа курс на юг и имея берег по левому борту. Анхе по-прежнему оставалась замкнутой и неразговорчивой, мы с Огнеплюем совещались лишь в полном одиночестве и шёпотом, а этого на небольшой тесной галере было достичь весьма непросто. В начале второй недели нашего плавания на горизонте показался парус. Я попробовал разглядеть его в подзорную трубу, имевшуюся в арсенале Анхе, но ничего толком не увидел.

(Ох уж этот Огнеплюй, ну хоть за оптикой мог бы «смотаться» в технически более развитую эпоху!)

Правда, сейчас именно он решил наши сомнения. Пока мы с Анхе пытались рассмотреть, что-то через мутные стекла, вставленные в помятый бронзовый цилиндр, мой предприимчивый братец взмыл под облака и слетал к незнакомому судну, проведя, таким образом, разведку с воздуха.

— Купец! — Шепнул он мне в самое ухо, когда снова водрузился на моё плечо.

— Это купец! Берём? — Спросил я у Анхе, которая тоскливо смотрела в небо, как будто надеялась, что из-за облака вот-вот вынырнет красный дракон.

— Берём. — Коротко бросила она, и мне совсем не понравилось отсутствие энтузиазма в её голосе.

Корабль был похож на бочонок, положенный на бок. Что ж, до появления величественных парусников, способных, шутя, переплыть океан, оставалось ещё несколько веков, а пока морские суда были тихоходными и неуклюжими. И это было нам только на руку!

— Возмутительно! — Воскликнул профессор Прыск, и все обернулись в его сторону. — Я думал о вас лучше, Драгис! Я считал вас гангстером поневоле, скорее жертвой, чем злодеем и даже сочувствовал вам! Но оказывается вы не просто злодей, а злодей со стажем, причём с многовековым стажем! Пиратство! Морской разбой! Что может быть хуже! Вам нет, и не может быть оправданий!

— Может быть вы и правы, господин профессор. — Задумчиво отозвался Драгис. — Но я всё же, с вашего позволения, продолжу свой рассказ, а уж потом сами судите, мог ли я, как-то по-иному действовать в тех обстоятельствах:

— Повторяю, что мы имели перед тем кораблём огромное преимущество — наша галера была втрое быстроходнее этой плавучей бочки. Ветер был попутным, а пираньи, почуявшие добычу, гребли, как одержимые. Вскоре на корабле заметили наше присутствие и подняли тревогу. Несмотря на большое расстояние, я отчётливо видел, как люди забегали по палубе, а на обеих боевых башенках появились лучники.