Энтони Райан - Королева пламени

Но дальше на запад местность была меньше затронута войной и осталась в целости в холмистом краю на границе с Нильсаэлем. Рива знала от Велисс, что здесь — самые плодородные земли фьефа, наилучшее вино, а люди славятся веселыми праздниками и весьма вольным отношением к Десятикнижию. Арентес привел отряд к крупнейшему городу в окрестности, разросшемуся старому замку на холме со внушительной стеной, ровной лентой бежавшей вдоль виноградников по склону.

— Легко видеть, отчего воларцы оставили его в покое, — заметил Арентес, когда они подъезжали к воротам.

— Со временем добрались бы и до него, — сказала Рива.

Она ожидала задержки у ворот, ведь здешний народ мог не знать, кто приехал, — но городская стража уже выстроилась рядами, и ворота открыли. Под аркой стоял на коленях крепкий дородный мужчина в длинной мантии, склонивший голову, распростерший руки в знак покорности.

— Это лорд Ментари, здешний градоначальник, — пояснил Арентес. — Он владеет большинством виноградников около города и очень уважал вашего деда.

— Но не дядю?

— Ваш дядя был куда пунктуальней в сборе налогов и менее склонен помогать старым друзьям.

— К счастью, у меня только новые друзья, — заметила Рива.

— О Благословенная госпожа! — возопил лорд Ментари. — Вы принесли слово Отца нашим недостойным ушам!

Рива спешилась, посмотрела на город. Так странно видеть здания и улицы целыми после недель созерцания одних руин. Сперва ей показалось, что градоначальник устроил театральную сцену, рассчитывая впечатлить гостью, но когда Рива присмотрелась, то поняла: его благоговение искреннее.

— Всякие уши достойны слов Отца, — сказала она. — Он не требует от верных ему вставать на колени — и я тоже.

Упитанный лорд поднялся на ноги, но продолжал гнуть спину.

— Рассказы о ваших подвигах — уже легенда. Благодарность нашего скромного дома не знает границ!

— Милорд, я очень рада это слышать, ибо я принесла весть о том, как можно выразить эту благодарность, — сообщила Рива и показала футляр с королевским эдиктом.

Потребовалось два дня, чтобы с окрестностей собрались люди послушать слова Благословенной госпожи, — два дня мучений с торжественным пиром и принятием прошений, самым ненавистным Риве занятием. Она выносила приговор лишь в самых очевидных случаях, Арентес записывал более сложное, чтобы дело разобрала Велисс. Хотя здешний народ жил в покое и безопасности, прошения ясно показали: войне не обязательно ступать на порог, чтобы расстроить людям жизнь. Множество жалоб было на беженцев с востока, захватывающих скот, оседающих на чужой земле. Хотя сюда не дошли армии Токрева, банды охотников за рабами побывали и тут. Плачущие матери рассказывали об уведенных сыновьях и дочерях. И здесь было столько ужаса и горя! Воларцы обладали удивительным талантом рождать лютую ненависть у всех, с кем соприкасались. Одно хорошо: теперь будет легче сделать то, зачем Рива приехала сюда.

Она зачитала эдикт вечером второго дня. Она стояла на крыльце дома Ментари, а люди заполнили широкую улицу перед ним, толпились вокруг изящного бронзового фонтана. Здесь после прочтения шептались громче и не случилось взрыва всеобщей ненависти к врагам. Но, хотя не виделось особой радости, не было и открытых демонстраций недовольства. А многие добрые люди даже громко восхваляли ложь, которой попотчевала их Благословенная госпожа.

Когда Рива сошла с крыльца, толпа еще радостно кричала.

— Одиннадцатая книга! — выдохнул лорд Ментари. — Подумать только, я доживу до такого!

Арентес протянул Риве учетную книгу с пометками Велисс.

— Милорд, мы живем во времена перемен. Согласно вычислениям моей досточтимой советницы и данным переписи пятилетней давности, ваша квота — минимум две тысячи мужчин, способных носить оружие, — заглянув в книгу, сообщила Благословенная госпожа. — И это с учетом наших недавних бед. Я уверена, что Отец посмотрит на вас с особой благосклонностью, если вы превысите квоту.

Объезд всего фьефа занял бóльшую часть месяца. Рива со свитой посещала города и деревни — иные переполненные от беженцев, другие — почти пустые, откуда население сбежало перед приходом врагов. Ложь Ривы лучше всего принимали там, где было много обездоленных войной, там, где люди сами видели зверства и ужасы воларцев. Даже в тех местах, куда не дошла война, находилось много желающих послушать Благословенную госпожу, хотя не все радостно восприняли весть о послании Отца.

— У меня четыре сына, а королева хочет троих, — упрямо и зло выговорила крепкая ширококостная женщина в деревне к юго-западу от реки.

Здешние жители были знамениты крепкой и суровой натурой и мастерством, с каким они добывали скудное пропитание, прочесывая десятки окружающих дома проток в поисках угрей и прочей речной живности. Деревеньки их были невелики, часто всего полдюжины домов с церковью.

Сельчане глухо заворчали в знак одобрения. Хотя было видно, что местных пугает стража — ведь целых полсотни — и важные люди, явившиеся к ним. Но ожесточившаяся женщина не обращала внимания на солдат Арентеса.

— Как же семье прокормиться, если некому будет тащить сети?

— Никто не останется голодным, — заверила Рива. — Требуемую пищу предоставит дом Мустор и королева, причем бесплатно.

— Я уже слышала обещания от вашего дома! Моего мужа утащили драться с азраэльскими ублюдками, и те перерезали ему глотку. А теперь нам нужно драться за них!

— Этот фьеф спасли азраэльцы, — сказала Рива, — а еще нильсаэльцы, народ из Северных пределов, сеорда и эорхиль. В Варинсхолде я дралась рука об руку с мельденейцами и нильсаэльцами. Старые времена умерли. Теперь мы стоим друг за друга.

Женщина наставила палец, ее голос задрожал от гнева.

— Девчонка, так сама и дерись за них! Я не знаю этих «ворелцев», никогда не видела их, а любой врун может сказать, что слышал голос Отца!

Стражники схватились за мечи, сержант вышел вперед и успел уже до половины вытащить меч из ножен, прежде чем Рива гаркнула, приказывая остановиться.

— Миледи, это же измена и богохульство! — крикнул взбешенный сержант.

Толпа сразу подалась назад, оставив свою героиню в одиночестве. Но та не желала уступать и дерзко глядела на Риву. В обветренном лице женщины не было ни страха, ни раскаяния.

— Ты не была в Алльторе, — буркнул сержант. — Ты не видела, что для нас сделала Благословенная госпожа. Если бы не она, и ты, и твои сыновья, и твоя деревенька стали бы кучей пепла и костей. Ты обязана нашей госпоже всем — как и мы.

— Тогда лучше повесьте меня, госпожа. Отец там или нет, мои сыновья — не ваши.

Рива выискала в толпе троих парней. Двое стояли, вжав голову в плечи. Несомненно, они мечтали лишь о том, чтобы неприятности поскорее кончились. Но третий, самый высокий, глядел на коренастую женщину с угрюмым раздражением.