Светлана Жуковского - Дети разбитого зеркала. На восток [СИ]

Отрекаясь от собственной воли, он чувствует, как прибывает сила - и знает: напора этой мощи не вынести свободному человеку. Но сейчас он нуждается в ней без остатка, потому что напротив - средоточие всякого зла и источник погибели.

Две души держат ответ под его испытующим взором, две души в одном теле, и каждая - его законная добыча. Из двух бездонных тёмных провалов тянутся потусторонние сквозняки.

Сет видит обычно сокрытое: ома расцвела в его сознании огненным цветком и освещает путь.

Путь напоминает лабиринт - Сет видел подобный в Халле, у входа в библиотеку, и теперь он всплывает в сознании, чтобы помочь представить недоступное взгляду. Чуть позже он становится похож на звёздный водоворот, раскручивающуюся в пространство спираль небывалых энергий, снабжённую множеством ответвлений и завитков. Сет бредёт по колени в звёздах - часть огоньков вспыхивает ярче, часть гаснет под его ногами. И прямо над головой, словно отражение на серебряной зыбкой изнанке водной глади, огромной медузой висит почти такой же водоворот - тут и там соединённый с нижним столпами подвижных искр.

Еретика поражает готовность, с которой Фран открывает ему свой ум, неловко стремится ему помочь. Каждый из огоньков в потоке - малая искра души: мысли, чувства, воспоминания. Вглядевшись в любую, возможно постичь полноту момента внутренней жизни. Вот Фран, совсем ещё малышка, лепит из песка ровные холмики и украшает их камнями и ракушками - это будет кладбище для её обидчиков. Вот - размышляет о том, каково целоваться с Хлаем, а здесь - закрывает глаза купцу со вспоротым животом. Вот, набравшись смелости, вызывается помочь Воронёнку с мытьём его длинных волос, а потом пересчитывает украдкой позвонки на смуглой склонённой шее. В братстве Огня стриглись коротко, а то и брили голову наголо, но маленький братец выделился и тут. Сет явственно ощущал тяжесть белого треснутого кувшина (он помнил его ещё целым), звук и блеск льющейся воды, брызги на босых ногах.

Однако, всматриваясь слишком пристально, легко упустить общую картину, потеряться в россыпи фрагментов. А общая картина такова: кто-то ещё, слишком похожий на Фран, чтобы быть чужаком, вторгся в её владения. Медуза над головой запускает всё новые щупальца в круженье её огоньков. И Сет замечает, что тусклые участки верхнего лабиринта начинают от этого светиться ярче, наливаются жизнью. Энергия Фран заполняет прорехи в разорванном духе Энтреа. Какое-то, явно нерядовое событие подточило силы юного мага: вот зачем ему понадобилась сестрица. Впрочем, заметно движение и в обратную сторону - незваный гость всё больше врастает в сознание Фран, пытается подчинить движение звёздных потоков, влиять на волю и разум.

Как разорвать эту связь? Сет подозревал, что обычные способы тут не помогут. Бесы, которых случалось изгонять прежде, некрепко цеплялись за ткань реального мира, и подготовленному магу не стоило большого труда вернуть их в Место-которого-нет. Но Энтреа был человек, больше того - самый сильный маг из всех, кто когда-то рождался.

Но где-то и он уязвим - нашлась же та сила, что сумела ему нанести опасную рану. Вот где ключ, где разгадка. Если найти исток, то событие, что ввергло Энтреа в недавнюю беспомощность, станет понятно, как к нему подступиться.

Всматриваясь в линии верхнего лабиринта, Сет пытается угадать направление, в котором следует продвигаться. В движении большинства огоньков присутствует закономерность: соединяясь в цепочки, они повторяют последовательность событий - или порядок, в котором те запечатлелись в сознании. В это время случайная искра летит ему прямо в лицо и отбрасывает назад - в одно из сравнительно свежих воспоминаний Фран.

... На девушке, из глаз которой смотрит сейчас еретик, вместо обычной одежды - балахон кровавого цвета. Она старательно разглаживает его на коленях, слушая негромкий перебор струн. Какие-то задворки - вполне возможно, что Таомеры, вечер, нагретые солнцем камни.

- У меня для тебя подарок, - говорит чей-то голос.

Фран вздрагивает, когда поднимает глаза. И есть отчего - на камушке чуть поодаль, наигрывая что-то на лютне, сидит её точная копия. Копия, если не считать старинного фасона дорогого платья, спокойного достоинства движений и нежного сияния благополучной юности над убранной цветами и жемчугом головой.

- Это песня про демона, - говорит она и в нежном сиянии появляются новые оттенки, - говорят, такого рода духов можно обнаружить, ткнув ножом в налетевший из пустоты вихрь. Раненый воздух окрасит нож кровью.

А потом поёт несильным, но чистым голосом, с отстранённым задумчивым видом:

Спускаясь пологим склоном,

За руки, как малые дети,

Схватившись, едва знакомы,

Ступаем в долину смерти.

Проспали последние сроки,

Спросить - никого не встретить,

Прости, расставлены сети-

Не сбиться с такой дороги.

Свистящий пустынный ветер

Засеет глаза песками,

Живые алмазные зерна

Во влажных зрачках растают,

И вскроются ныне, навеки,

Глубинные темные реки.

Оступятся узкие ступни,

Застыв, остановится спутник,

Скрипучим захвачен смерчем,

И знаки в следах проступят-

Ожогом по коже - встречник-

Дух, демон, убийца, встречник-

Вдох- воздух ревнивый плечи

Надежным сожмет объятьем,

Оплавится белое платье,

Смолою дохнет и нефтью,

И душу взаймы - навечно-

Возьмет, обещая счастье

Стать злою и гибкой плетью,

Бессмертной пустыни частью.

Спускаясь пологим склоном,

Никто не услышал бы эти

Слова, что нашептывал ветер

Тому, с кем едва знакомы,

Никто увидеть не мог бы

Сияния синей стали

Ножа, что вспоров лишь воздух,

Вдруг пламенно алым стало,

И алые, алые капли

Горели на белой коже

Того, с кем едва знакомы,

Того кто всего дороже.

Никто не узнает, как долго

Вой ветра над телом рыдает,

Пока, без заметного толка,

Я нож о бедро вытираю.

- А ещё это песня о том, что неплохо спросить себя, собираясь сразиться с Пустыней: не эту ли смертоносную силу ты любишь в том, кого любишь? Не этот ли страшный секрет приворожил твою душу - готовность отречься, забыть, уничтожить: чужое, непостижимое.

На середине фразы дрогнув, ломается голос, и вот, спадает личина: напротив сидит слепой бродячий певец - рот вот-вот готов растянуться в длинной ухмылке.

Фран не удивлена.

- Я никого не люблю, - хмуро заявляет она.

Её собеседник фыркает, потом принимает серьёзный вид и кивает.

- Мне-то можешь не говорить.

Девочка не замечает его веселья.

- Это Саад?

- Что скажешь, одно лицо? И не только лицо, дорогая. Я вижу всё больше сходства. Не пойму, почему, но меня это радует. Ты заметила? Есть и отличие.