Василий Криптонов - Эра Огня 4: Костёр в ночи [СИ]

Я отозвал доспехи, убрал меч в Хранилище и, не обращая внимания на собравшихся, вернулся к прилавку. Продавец, разбивший мне о голову табуретку, так и стоял там, в общем побоище он не участвовал. Однако обильно потел и таращил глаза, ожидая расплаты.

— Голова болит, — пожаловался я ему зачем-то. — А я ведь просто хотел купить перчатки…

— Д-да, вот, пожалуйста, — пробормотал он.

Я опустил взгляд и увидел, как он подвигает ко мне пару перчаток из тонкой кожи, с обрезанными пальцами. Я взял их, примерил. У продавца и в самом деле оказался намётанный взгляд — перчатки сели, как родные. Я даже улыбнулся. Вспомнил свои первые шаги в этом мире. Каким я был тогда маленьким и слабым… А с другой стороны, какой простой тогда была жизнь! Можно было слушаться Мелаирима с Талли, или послать их. Всего два варианта. А теперь? Теперь у меня никакого ориентира не было, даже негативного.

— Благодарю, — буркнул я и пошёл прочь.

Никто не пытался меня остановить. Стражники так и топтались на месте, не решаясь что-либо предпринять. Озверевшая толпа сверлила мне спину злобными взглядами.

И за этих людей я планирую умирать… Можно подумать, кто-то из них хотя бы спасибо скажет. Можно подумать, нужно мне от них это «спасибо»…

В кузне меня встретили странными взглядами, и вообще атмосфера была напряжённой.

— Ну? — спросил я, вешая плащ на крючок. — Как там новые подковы пошли?

— Во! — показал мне большой палец кузнец Балтак, который изволил взять меня в подмастерья. — В двух деревнях показал — заказов теперь гора. Кузнецов-то хороших там — раз-два и обчёлся, да и те пьют.

Остальные молчали, стоя поодаль, возле наковален, и бросали на меня мрачные взгляды исподлобья.

Я откашлялся:

— Давайте сразу проясним… Там, на площади, меня только что пытались убить за то, что лягушки жрут людей, а Гетаинир запросил огромные деньги. Так что можете считать, что ваш гражданский долг уже выполнен. Гетаинир действительно отдал мне половину аванса, но эти деньги я передал Асзару, магическому стражу, и он обещал решить, как их вернуть. Сам Гетаинир сейчас в тюрьме, больше ему никто ничего не заплатит. А я… Ну, я постараюсь что-то придумать с лягушками и болотами. Не сразу. Но постараюсь. А пока у меня нет денег, и мне нужна работа. Поэтому предлагаю обсудить, сколько я буду получать и сколько должен буду делать.

Кузнецы переглянулись. У меня возникло такое ощущение, что они вели какой-то мысленный диалог, как будто были магами, и моё заклинание уже происследовалось.

Исследуется «Мессенджер „Социофоб“». Завершено 20 %

Не, не происследовалось. Значит, это какая-то спонтанная телепатия.

— Так-то вроде складно говорите, — пробормотал Балтак, почёсывая в затылке. — Да вот, боюсь, если вас тут видеть будут, нам кузню спалят. Народ уж больно озлобился…

— Нынче опять детей пожрали, — поддакнул другой кузнец.

— Может мне кто-нибудь объяснить, — не выдержал я, — какого Огня дети делают на улице ночью, либо утром, в час тумана? Это что, такая местная забава?

— Да если бы на улице, — поморщился Балтак. — Лягухи в дома лезут. Как — никто не понимает! Вроде и ставни закрыты, и стёкла целы. А утром заходит человек к ребёнку в комнату, а там…

Он не договорил. Я вполне мог себе представить, что там.

— Через закрытые ставни? — переспросил я.

Кузнецы закивали.

— В туман, что ли, превращаются? — озадаченно буркнул я. — Как вампиры…

Вот это новость. Если всё действительно так, то никакой пользы от рун (которые я, кстати, и чертить-то толком не умею) не будет. Туман они не удержат, разве только трясину.

— Может, и в туман, — откликнулся один из кузнецов. — Мы того не знаем, мы не маги…

Все они смотрели на меня, как на неведому зверушку, с настороженным интересом. Вроде бы и помощи ждали, и сомневались, что я ради них пальцем о палец ударю. Верили и не верили, что я на что-то способен. А у меня как раз начал вызревать один из тех безумных планов, что я так всегда любил.

— Туман ведь от леса ползёт, так? — спросил я.

— Ага, — кивнул Балтак. — С другой стороны города — деревня. Там тоже клубится, но так, обрывками. А вот то, что весь город по кругу обболотило…

— Постой, — спохватился я. — А как же ты в деревню-то проходил? Через болота.

Балтак хитро усмехнулся:

— Ну, господин Ямос… Болот бояться — денег не видать.

— Ладно, понял, отстал, — улыбнулся я в ответ. — А по деньгам-то чего?

Начался деловой разговор. Мы много спорили, кричали. Я даже не заметил, как меня стали называть на «ты» и по матери. В общем, завязались непринуждённые товарищеские отношения.

— Оклад могу положить — пятнадцать гатсов в месяц, — рубанул воздух ладонью Балтак, пресекая дальнейшие прения. — Больше — ну никак! Ну всякое тут бывает — бывает, что и без работы сидим.

Пятнадцать гатсов, тогда как жильё наше стоит двадцать…

— А сверх оклада я что-то заработать смогу? — печально спросил я.

— А то ж! — всплеснул руками Балтак. — Вот на подковы заказ исполним — так ещё десятку сверху получишь. Обычно подмастерьям меньше платят, но тут…

Но тут да, поди разбери ещё, кто кому подмастерье. Хм, двадцать пять гатсов. Можно сказать, в этом месяце аренду и питание я успешно отбиваю. Может, даже с одеждой — не помню, сколько на шмотки улетело. Недурно. Хотя и мелковато… В который уже раз я с тоской вспомнил о своих утраченных богатствах, так легко доставшихся и так легко ушедших.

— Расти надо, — подвёл я итог разговору и своим размышлениям. — Мы должны больше зарабатывать!

И вот опять кузнецы переглянулись. Я насторожился…

— Ну… Есть тут ещё одно дельце, — буркнул кузнец.

Не всем хотелось делиться со мной «дельцем», это я видел по глазам. Но Балтак был старшим, и он принял решение:

— Дельце-то такое… Как бы Асзар не узнал, или ещё там кто… Стража, там…

— Ну? — подбодрил я.

Балтак не торопясь прошёл к верстаку и вытащил из-под него свёрток. Развернул тряпку, и я увидел плохо сработанный меч. По-настоящему плохо. Тяжёлый, громоздкий, без дола, с бессмысленно широким и коротким лезвием.

— Дай сюда! — не вынесла душа поэта.

Балтак протянул меч мне, деревянной рукоятью вперёд. Рукоять была «деревянной» во всех смыслах этого слова. Разумеется, никто не старался её бережно вытачивать несколько дней подряд. Сколотили из двух деревяшек и кое-как придали более-менее округлую форму. Это было оружие не для войны, а для ополчения.

— Народ хочет на лягушек идти, — пояснил другой кузнец. — А кто защищаться просто. Мы, вот, сковали один, да получилось…

— Вижу, — вздохнул я и, закрыв глаза, нащупал Пятую Стихию, затаившуюся в клинке.

Рыцарь во мне был страшно оскорблён таким надругательством над металлом. Да и металл-то — смех один. Что это вообще? На подковы лучше брали. То ли перекалили с непривычки. Хрупкий клинок получился, в бою такой через минуту переломится. Но мы это сейчас поправим…