Василий Криптонов - Эра Огня 3. Зажженный факел [СИ]

— Ну и хорошо, — сказала Авелла. — Боргента добрая, я рада, что она на меня больше не сердится.

— По-моему, самое доброе существо в академии — это ты, — сказал я. — Она тебе ногу сломала! А ты переживаешь, что она сердится на тебя?

— Ну, если бы не сердилась, не сломала бы, — резонно возразила Авелла. — Не дёргайся, пожалуйста, некрасиво получится.

Она, похоже, наслаждалась процессом. Кукол ей, что ли, в детстве не покупали?

— А ты как в душ сходила? — спросил я.

Ответ прозвучал далеко не сразу. Я даже предположить не мог, что моё тело способно говорить таким мрачным голосом:

— Я бы не хотела это обсуждать, сэр Мортегар.

Я закрыл глаза. Вдох, выдох… Спокойно. Ещё спокойнее. Вот, вот так.

— Хоть намекни, к чему мне готовиться, когда мы поменяемся обратно? На меня будут показывать пальцами и шептаться?

Ещё одна гробовая пауза и замогильный голос:

— Возможно…

Более подробных объяснений мне не потребовалось. Всё-таки в женском теле куда как проще сохранить в тайне свои развратные мысли и непроизвольные порывы. Даже кровь из носа от избытка чувств мало о чём говорит, в отличие от… В отличие от.

— И кто тебе там больше всех понравился? — поинтересовался я, а в следующий миг взвизгнул от боли — Авелла дёрнула меня за волосы.

— Простите, сэр Мортегар, я нечаянно, — прошипела она сквозь зубы.

Понял, отстал. Поднимем другую неудобную тему.

— А Ганла у тебя не голодает?

Выяснилось, что Авелла действительно оказалась в затруднительном положении. На взнос за турнир она потратила все свои деньги, а отец, узнав о её поступке, перекрыл финансовый кран наглухо. Образец педагогической мудрости. Неприятность как раз пришлась на рубеж между двумя месяцами, и получилось, что Авелле нечем платить за рабскую еду. При этом вопрос о продаже рабыни она даже не рассматривала: «папа расстроится».

Ну и что ей оставалось? Она таскала еду из столовой. Половину порции съедала сама, остальное отдавала Ганле.

— Блеск, — восхитился я. — Мало того, что я иду на турнир в непривычном теле, так оно ещё измучено недоеданием. Ты не могла ко мне обратиться? У меня этих денег — вагон!

— Вагон? — переспросила Авелла. — Это сундук так называется?

— Не важно! Речь не об этом.

— Но, сэр Мортегар, я ведь не могу просить у вас денег.

— Ну и не проси. Сама бери. Вот прямо сейчас — иди в столовую, отдай там золотой и забудь об этой проблеме навсегда.

Авелла закончила с моей причёской и тихо сказала:

— Спасибо.

Потом был завтрак. На Авеллу в моём теле действительно как-то неоднозначно косились наши однокурсники. Даже Ямос предпочёл сесть подальше. Вот что за человек такой, а? Делаешь ему добро, делаешь, а кредит доверия он — ну вообще не открывает. Хотя с другой стороны… Лореотис, вон, тоже многое для меня сделал. Однако если бы он в душевой посмотрел на меня с мечтательным видом и прочими признаками заинтересованности, я бы тоже предпочёл держаться подальше. От академии. И Сезана. И этого мира.

И вот, наконец, мы на стадионе. В доспехах и шлемах. На поле, покрытом вянущей осенней травой. Поле отделили от беговой дорожки каменным барьером высотой мне по плечо. Видимо, чтобы никто не сбежал в страхе. Ну или чтобы возбуждённые зрители не кидались показывать рыцарям, «как надо».

Рыцари старались держаться поодаль друг от друга и молчать. Это было понятно. Убивать не пойми кого всяко проще, чем друзей и братьев. Всего участников было, на глаз, больше сотни. А к концу сражения на ногах должны будут остаться двенадцать. Авелла, Лореотис и я, плюс — ещё девять.

Я окинул взглядом будущих соперников, судорожно сглотнул. Здоровенные бугаи. Особенно вон тот, с помятым шлемом — настоящая гора. Даже меча не видно — наверное, просто руками будет всех пополам рвать. А рядом с ним стоит другой, помахивает мечом, как будто мясо рубит на ужин.

Как-то мне сразу эта пара не понравилась. Во-первых — «шишка» на шлеме. Что за?.. Доспех же заново создаётся каждый раз, как его призываешь. Ну случилось у тебя чего со шлемом — так возьми и пересоздай, секунда времени.

И потом — они стояли рядом и даже, кажется, разговаривали. Не собирались биться друг с другом? Хм… Вообще-то разумно — собраться заранее в группу, договориться и сообща перебить остальных разрозненных соперников. Вот как мы с Авеллой и…

— Слушать меня, — всунулся между нами Лореотис. — Держимся группой и сообща валим всех остальных. Круговая оборона, спина к спине, ни шагу в сторону. По моей команде — поворачиваем вправо, меняем соперников. Ясно?

— Ты как нас нашёл? — шепнул я.

— Магическое зрение, леди Мортегар. Дать бы вам по шлему гардой, так, чтоб звякнуло.

Подумаешь! Ну забыл. Ну бывает.

До тех пор, пока не наступила тишина, я не сознавал, какой вокруг шум. Все каменные скамьи, окружающие стадион, были заполнены. Ученики, учителя, и куча вообще непонятных людей, многие из которых даже не носили плащей — простолюдины — все собрались посмотреть на турнир. Может, даже билеты в Сезане продавали. Ну а что? Как-то же должен пополняться бюджет академии.

Все зрители гомонили по-страшному, но вдруг затихли. Я заметил, что рыцари смотрят в одну точку и повернулся туда же. С трибуны, которую занимали рыцари, не участвующие в турнире, поднялся, сияя расписными доспехами, сэр Кевиотес.

— Братья мои! — разнёсся его голос по стадиону, кажется, не без участия какого-то артефакта Воздуха. — Рад приветствовать вас, отважных храбрецов!

Он подождал, пока мы все, задрав мечи, не проорём в ответ нечто воинственное. Потом продолжил:

— Всего записалось сто семь человек, однако сейчас на поле — сто восемь. Так бывает каждый год. И, как и прежде, я не буду выяснять, кто пролез на поле втихомолку. Этот брат либо победит, либо нет. Но, победив, он получит лишь наше уважение, а денежный приз уйдёт в казну Ордена.

— А смысл? — шёпотом спросил я.

— Денег нет, а подвигов хочется, — пояснил Лореотис. — Правда, ума не приложу, кто бы это мог быть. Вроде таких дураков в Ордене уж и не осталось, кроме вас двоих. Но вы заплатили.

— Сегодня вам предстоит пройти отбор, — говорил Кевиотес. — Каждый за себя. Битва окончится, когда прозвучит гонг. Это будет означать, что на поле осталось двенадцать победителей и девяносто шесть проигравших. Правил всего лишь два: никакой магии — раз, и нельзя бить упавшего — два. Упавший равнозначен мёртвому для вас. Если упали вы и внезапно осознали, что сотня солсов — не великая потеря в сравнении с жизнью, просто не вставайте. А теперь — пусть победит сильнейший! Начинайте бой!

Над стадионом раскатился удар гонга. И не успел он стихнуть, как воздух наполнился рычанием и звоном стали.